Русь залесская - Борис Тумасов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- А я мыслю, великий князь, не стоит два полка, можно и один. - Старый воевода пригладил волосы. - Надобно, чтоб наш воевода Александр Иванович с полком с одной стороны ударил на Ростов, а с другой - угличский воевода Глеб с дружиной. И противу такой силы не выстоит князь Василий.
- И то так, Фёдор Акинфич, - одобрил воеводу Калита, - ты в ратных делах искусен. Пусть будет по- твоему.
- Так я, великий князь, тогда велю дружинникам Данилке и Луке скакать в Углич к тысяцкому Василию Кочеву, пусть с воеводой Глебом идут к Ростову.
- А может, не Данилку бы послал, кого другого? - предложил Калита. - Недавно из Пскова воротился, передохнул бы, да к тому же он жениться собирается…
- Ничего, - не согласился воевода, - он парень расторопный: и в Угличе побудет, и жениться успеет.
* * *«Здравствуй, свет мой Данилка! Вызволил ты меня из полона, и за то тебе спасибо… Да не ведаешь ты, что нынче я в твой полон угодила… Люб ты мне, Данилка, свет мой! Чего же ты молчишь? Вот и намедни прискакал, пробыл день, промолчал, и снова нет тебя… А может, не мила я тебе вовсе?»
Василиска стоит на берегу Москвы, и хочется ей, чтобы думы её унесла река туда, к Данилке. Но река замерла, даже лист берёзы на воде лежит, не колеблется.
Рядом с Василиской опустилась синица, перепрыгнула с камешка на камешек к реке и, то обмакивая клюв в воду, то запрокидывая головку, напилась.
- Синица, птица быстрая, - просит Василиска, - полети, разыщи Данилку, спой ему, о чём думаю, что в сердце храню…
Встряхнулась синица, взвилась в небо. Василиска помахала ей вслед.
- Сокол мой ясный, Данилка, где же ты летаешь? Вернись, скажи только одно слово! Мне бы услышать его от тебя, узнать, что и тебе ведомо это слово… Свет мой, Данилка!…
А Данилка и Лука тем часом скакали в передовом дозоре. Дозорные - это око и уши войска. Хлещут дозорных упругие ветки, больно грызёт лесная мошкара, а дозорным всё нипочём. Не разбирая дороги, крадутся они по пятам у недруга. Далеко позади дозора едут московский полк воеводы Александра и угличская дружина со своим воеводой Глебом…
Облизывая пересохшие губы, Лука сказал:
- Пограбил ростовский князь угличских мужиков, даже избы пожёг.
Данилка поддакнул:
- Словно орда прошла по угличской земле…
Дозорные въехали в лесную падь. Стало прохладно и пасмурно, как перед дождём. Кони пробирались глубоким оврагом. Высоко над головой кричала иволга. Тянуло прелью и сыростью. У куста можжевельника Данилка остановил коня. Из-под поросшего мхом валуна бил родник. Данилка и Лука спешились, утолили жажду и снова в путь.
За падью лес стал редеть, и вскоре дозорным открылись тёмные стены и островерхие башни ростовского кремля, шатровые крыши церквей, рубленые избы и терема.
* * *Полки москвичей и угличей обложили Ростов. Ростовский князь Василий, оставив старшему боярину Аверкию малую дружину, бежал из города. Узнав о том, воевода Александр послал сказать ростовцам: «Вы с князем своим удел великого князя московского разоряли и противу Руси шли, а за то ответ несите».
Намерились было ростовцы с повинной идти, да боярин Аверкий велел дружине на воротах караул поставить и город оборонять. Воеводы Александр и Глеб, посовещавшись, решили воинов понапрасну не терять и взять город измором, но неожиданно план изменился…
Воевода Александр пробудился от криков дозорных. Открыл глаза, потянулся. Терпким конским потом воняли седло в головах и попона - неизменное ложе старого воеводы.
Как был, в портах и рубахе, босиком, он прошлёпал к откинутому пологу, выглянул. Ночь подходила к концу. Далеко вокруг горели костры. Ближе - москвичей, дальше - угличей. Свежий ветер повеял с озера. Воевода неторопливо натянул сапоги, надел кольчугу, шелом, подпоясал меч и только после этого покинул шатёр.
Валкой походкой шёл он вдоль лагеря. У костров спали воины. Взгляд Александра остановился на Данилке.
«Добрый воин, - подумал воевода, - чем не десятник? Надобно князю о том сказать…»
Тут же, под рукой Данилки, лежат меч и шлем.
Обходя спящих, Александр не торопясь подошёл к костру, вокруг которого сидело несколько дружинников. Старый воин о чём-то рассказывал вполголоса. Время от времени кто-нибудь из слушавших подкладывал в огонь ветку, и тогда ворох искр поднимался высоко в небо. Лица воинов от пламени казались бронзовыми.
Заметив подошедшего воеводу, рассказчик умолк, Александр сел между дружинниками, глядя на костёр, промолвил:
- Сказывай, Андрей, и я послушаю.
Старый воин снова заговорил:
- В ту пору был я намного молодше, чем самый молодший из вас. Нанялся я с другими воинами купеческий караван сторожить. В Византию плыли те купцы. Долго добирались. Чего только я не зрил на том пути… А более всего я удивлялся тому царскому граду Константинополю.
Выдался он углом в самое море, а за башнями дворец и храм.
Неслышно приблизился дозорный, шепнул Александру:
- Ростовский перебежчик у воеводы Глеба.
Воевода поднялся, поспешил к угличам. В шатре у Глеба Александр увидел перебежчика из Ростова: худого маленького мастерового. Тот, покосившись на вошедшего воеводу, продолжал рассказывать:
- Плыть надо озером, а там со стены спустят лестницу… Караула у ворот нет, дозоры только на стене. А как ворота откроем, вам быть наготове.
Александр подумал: «Правду или кривду говорит? Если кривду, то на что надеется? - Внимательно присмотрелся к перебежчику. - Нет, видно, не хитрит». Заглянувшему дозорному сказал, кивнув на перебежчика:
- Уведи его; когда потребуется, кликнем.
* * *Данилка и Лука ждали, когда скроется луна. Вместе с перебежчиком должны они были пробраться в город, открыть ворота, а в это время воевода Александр уже будет стоять наготове.
Иногда Данилка поглядывал на стоявшего вблизи перебежчика. В темноте он не мог разглядеть его лицо.
- Зовут тя как?
- Акинфий.
- Послушай, Акинфий, - раздался голос Луки, - а не жалеешь, что в город ведёшь московских воинов? Другие-то город держат, а ты…
- «Держат, держат»! - разозлился Акинфий. - Что Москва - Орда, что ли? Как для боляр да для князей, не знаю, а что касается нас, ремесленного люда, то нам эти распри во как жить мешают. Вот и подумали мы, может, теперь нас Москва совсем под себя возьмёт… А ты - держат!… Князь Василий вона как деранул!…
Луна ныряла в рваных тучах. Небо всё больше и больше затягивало. Акинфий сказал:
- Пора!
Они спустились к озеру, уселись в лодку и тихо, стараясь не плеснуть вёслами, поплыли.
Акинфий шепнул Данилке:
- Я что те говорю, в самое время будем. Только с башни не узрели бы…
Слышно, как на стене перекликнулись дозорные. Данилка опустил руку в воду, тихо спросил:
- Как озеро называется?
- Неро. Бывал я тут. Князь Иван к князю Василию единожды посылал. Девки в Ростове хороши, - ответил Лука.
Данилка насмешливо сказал:
- Что-то ты, Лука, всё девок хвалишь, а себе никак не выберешь!
- А може, ему какая девка и приглянулась, да он ей не мил, - вставил Акинфий.
Лука согласился.
- Вестимо, так.
Акинфий повернул лодку к берегу, шепнул:
- Теперь молчать.
Данилка и Лука пригнулись к днищу. Слышно, как у берега плещутся волны. Данилка представил, как сейчас по всему лагерю для обмана костры разожгли, а между тем дружины стоят наизготове у самых крепостных стен и ждут, пока Данилка и Лука ворота откроют.
На лодку надвинулась тёмная стена. Акинфий развернул лодку бортом, негромко свистнул. Им долго не отвечали. У Данилки даже закралась мысль, а не воротиться ли назад, как наверху раздался шорох и на голову ему упала верёвочная лестница.
- Не мешкай! - шепнул Акинфий.
Один за другим, осторожно, стараясь не стукнуть, они взобрались на стену. Данилка огляделся. Вблизи, кроме поджидавшего, никого. «Видно, на озеро надеются».
Между тем Акинфий переговаривался с поджидавшим ростовцем.
- Чего мешкали, скоро светать начнёт.
- Лунно было.
- Поспешайте! Да остерегайтесь, у ворот хоть и нет караула, да неподалёку на стенах дозоры.
Акинфий провёл Данилку и Луку какими-то проулками, мимо церкви, миновали пустырь. Акинфий остановился, перевёл дух, шепнул:
- Вона и ворота.
Данилка пригляделся. До ворот рукой подать.
- Пошли, Лука, - чуть слышно сказал он.
Крадучись подошли к воротам, нащупали засов. Стараясь не греметь, сняли. Лука промолвил:
- Ты отворяй одну створку, а я другую.
Ворота открылись со скрежетом. Сверху, со стены, кто-то тревожно крикнул: