Легенда о князе Черном - Илья Маслов

Илья Александрович Маслов

Легенда о князе Черном

"Этот народ никакими силами невозможно

принудить к повиновению в своей земле".

Славный бек Манассия, с юности обласканный милостями Невыразимого и вниманием каган-бека, стоял на белокаменной стене вверенной ему крепости и, скрестив руки на груди, смотрел вдаль. Почему-то именно в этот день ему захотелось забыть о том, что он – потомок целой династии богатейших работорговцев, что никогда не заботился ни о чем, кроме собственной выгоды и положения среди "белых хазар". Он думал о величии Хазарии, о победах почитателей Истинной Веры над язычниками, к которым был причастен и сам – надзирая за порядком здесь, на северном рубеже каганата.

Впрочем, все самое интересное, похоже, закончилось до его приезда. Прежде, в детстве и отрочестве, Манассия много слышал о тяжести воинской службы на Севере. Понятное дело, виной всему были дикие и жестокие язычники, жившие в здешних лесах – россы. По словам ветеранов былых схваток, этим варварам не было равных в бою. Старик Алп-Варгил почти шепотом, словно о сказочных чудовищах или великанах, рассказывал по вечерам:

– Смерть они презирают. Когда мы окружали их и предлагали сложить оружие, они только смеялись и грозили нам. Иные из них исполнены такой ярости, что бросаются в бой обнаженными, держа в каждой руке по мечу, и таких противников нельзя одолеть никаким воинским искусством, только лишь дождаться, когда они упадут без сил. На равнинах они атакуют пешим строем, который трудно пробить даже коннице, а в своих лесах они устраивают нам засады и нападают из самых неожиданных мест. Всего же страшнее их всадники – их немного, но каждый стоит десятка. На поле боя они раз за разом врубаются в наши ряды, покуда не погибнут все или не обратят нас в бегство…

Однако Манассия присматривался к рабам – "сакалиба", захваченным в земле россов, и не видел в них ничего фантастического и пугающего. Лишь один раз, когда он услышал, как немолодая женщина – прислужница на берегу реки пела песню своей далекой Родины, будущего бека поразила сила и дикая красота неспешного, печального мотива. Но что такое песня? На свете есть вещи куда более важные и практичные.

Став беком пограничной крепости, Манассия окончательно убедился в том, что былые россы если и казались грозными, то давно отошли в область преданий. К северу от Хазарии лежало множество ссорящихся княжеств, во главе которых стояли мелочные и завистливые вожди. Благодаря доставшейся от предшественника системе "своих людей" бек мог узнать все новости Земли Рос даже быстрее, чем иные тамошние правители. А уж бросать вызов профессиональным наемникам армии кагана никто и подавно не собирался.

Нет, разбойники и грабители обозов еще таились по лесам. Особенно часто они пытались отбить у сборщиков дани девушек, предназначенных для торжищ и гаремов восточной знати. Хотя стоило усилить охрану торговых путей – и подобные стычки превратились в почти безопасную забаву хазарских воинов. Жаль… Манассия очень хотел бы принять участие в настоящем сражении, тем более – как военачальник. Ведь любимым чтением его детства были повествования о войнах Иисуса Навина, царя Давида и других распространителей истинной веры, победителей язычников!..

…Манассия вздрогнул, возвращаясь к привычным мыслям, и тихо обругал сам себя последними словами. Надо же – забыть о самом главном! Ведь сегодня как раз и должны вернуться сборщики дани. И вернуться еще утром, а сейчас солнце успело миновать полдень! А ведь такие опытные, уважаемые, проверенные люди – и так его подводят. Значит, на какое-то время караван с белыми девчонками задержится, и виноватым окажется бек. Проступок малый, но кто знает, вдруг есть завистник, метящий на место Манассии?

Вот на горизонте появился одинокий всадник. Манассия без труда определил в нем хазарина и скривился. Ага, высылают вестового, чтобы тот объяснил задержку. Пусть только попробуют свалить собственную вину на "нападение язычников"! На то, чтобы перебить любую шайку бездоспещных разбойников, уйдет несравнимо меньше времени, чем…

Всадник вдруг придержал коня, склонился к его гриве – и упал.

Казалось, что сама Земля содрогнулась. Краски окружающего мира поплыли перед глазами бека.

Тело Манассии оказалось быстрее собственного разума. Не успев ничего сообразить, бек уже сбежал по лестнице со стены, вскочил на коня, окрикнул двух вестовых и в их сопровождении поскакал за ворота.

Резко натянув поводья над самым телом упавшего, Манассия спрыгнул и наклонился к тому. Он сразу узнал почтенного купца – рахдонита, но вымазанного кровью, покрытого пылью, в разорванных одеждах. Лежащий судорожно глотнул воздух и открыл мутные глаза. С губ бека сорвался только один звук:

– Кто?..

– Язычники… Не разбойники – воины… много воинов, пешие, конные… налетели, как вихрь… мечи, секиры, стрелы… призывали своего Перуна…

Купец хрипло втянул в себя воздух и, цепляясь за остатки сознания, продолжил:

– Поубивали всех. Дань забрали себе, освободили девчонок…от мертвых ничего не взяли. Увидели, что я еще жив… посадили на коня… велели сказать, что россы рождаются и умирают свободными, а не рабами…

Манассия, не в силах поверить в происходящее, наклонился еще ниже и непослушными губами повторил:

– Кто?!.

Подбородок умирающего мелко задрожал, и бек едва смог услышать ответ:

– Князь… Черный…

Конная лавина в сверкающих доспехах растеклась по степи, следуя за стягом Ашины – волчицы, со времен каган-бека Обадии увенчанного шестиконечной звездою. Их было не слишком много, но мало какое войско рискнуло бы в чистом поле поспорить с тяжелой хазарской конницей! Она, и только она, решала исход любой битвы в пользу Каганата, и не один народ, не одно государство уже легло под копытами злых боевых коней… Конечно, после былых триумфов расправа над взбунтовавшимися данниками-дикарями не прибавит им славы, но карающий удар следовало нанести быстро. Ведь чем больше добра проходило через крепость с Севера, тем больше доставалось гарнизону!

Это хорошо понимал и Манассия. Он-то знал, каким кладезем для Каганата была Земля Рос, и еще лучше знал, как накажет всемогущий каган-бек недостойных сынов Адонаи, допустивших потерю этой сокровищницы. Не считая мехов, пеньки, меда и прочего, главная дань россов – белые рабыни с длинными косами и голубыми глазами – приносила Хазарии едва не четверть ее фантастического ежегодного дохода. У самого Манассии тоже была слабость к этим наложницам – особенно к совсем юным, прежде не знавшим любви. Устав от развратных и вечно ссорящихся обитательниц гарема, бек испытывал величайшее влечение к застенчивым северянкам, а их тщетное сопротивление лишь распаляло желание. Может быть, это было неосознанное стремление победить свой детский страх перед страшными великанами – россами из рассказов старика Алп-Варгила?

Впрочем, сейчас Манассия молился про себя, благодаря Невыразимого за исполнение давней мечты – хоть немного уподобиться великим полководцам Израиля, громившим врагов Истинного Бога! Он даже исполнился гордости – не ему ли предстоит завершить то, что начал века назад остановивший Солнце Иисус Навин, благословленный умирающим Моисеем? Навин начал победоносное истребление нечестивых гоев – а Манассия вырвет последний росток непокорности у самого могущественного языческого племени.

Лишь одно не давало покоя беку. Сначала он даже не понял, что это, и решил, что это кровь стучит у него в висках от волнения. Но он ошибался, и скоро ему стало ясно…

Где-то далеко рокотали барабаны.

И этот звук явно несся из-за той сплошной стены леса, которая выросла на пути всадников.

Услышав длинный залихватский свист, Манассия натянул поводья и задержал коня. Хазары остановились вместе с ним, ожидая дальнейших распоряжений. Бек какое-то время вглядывался в заросли, но так ничего и не разглядел. Похоже, скрывавшиеся там искренне наслаждались его легким замешательством. Манассия положил ладонь на рукоять меча и крикнул на языке россов:

– Кто здесь прячется?

В ответ раздался чей-то веселый голос:

– А вы сами кто такие будете?

– Я бек Манассия, слуга каган-бека, воин Хазарии!..

Он не успел договорить, как из леса донесся торжествующий вопль:

– А! Тебя-то нам и надо!

Манассия рванул меч из ножен, и секундой позже на дремучую стену нацелились копья его всадников. А еще через миг раздался слитный звук множества спускаемых тетив и рев атакующих…

Вокруг засвистели стрелы. Бека Невыразимый помиловал, но по обе стороны от него завалилось в седлах по всаднику. Манассия злобно дернул за узду оробевшего коня – и обмер… Потому что вслед за новым роем стрел из леса на хазар устремились россы.

Такими их когда-то увидели старики – воины, воспитывавшие Манассию. В кольчугах и остроконечных шлемах, с большими щитами, вооруженные мечами и топорами, язычники бежали в атаку, вновь и вновь выкрикивая какое-то страшное слово, незнакомое беку. А из лесу по-прежнему били лучники!