Ласточкин крик - Ахмет Умит

Некоторое время Евгения не произносила ни слова, потом повторила сдавленным голосом:

– Бедный ребенок! Вероятно, и правда существует злой рок. Вероятно, некоторые люди с рождения прокляты…

Вот и все, что она сказала. Хотя что в таком случае вообще можно сказать?

На самом деле в тот вечер я не собирался идти к ней. Но голос Евгении был таким грустным, что я понял: нужно побыть рядом. А раз уж я собрался ехать туда, то взял с собой в машину и Медени. Ему было по пути, и я из вежливости предложил зайти со мной в мейхане, но старик отказался.

– Мне надо домой, рассказать все жене, – произнес он очень спокойно. – Она там совсем извелась. Когда узнает, конечно, заплачет, поубивается, но в конце концов смирится.

Краем глаза я посмотрел на сирийца. Он не выглядел очень уж расстроенным, напротив, будто бы успокоился. Я, конечно, стараюсь не осуждать людей, но было странно, куда же делся тот вчерашний убитый горем мужчина, вместо которого появился этот смиренный человек. Правда, я где-то читал, что видевшие в жизни много горя люди довольно быстро смиряются с новыми трагедиями. Возможно, именно это и произошло с Медени. За время гражданской войны он потерял столько родных и близких, что каждая новая смерть трогала его все меньше и меньше.

Реакцию Медени немного объяснила его реплика:

– А как нам быть, если такова воля Аллаха, Невзат-бей? Аллах дарует нам и благо, и зло, но у всего есть своя причина. Хорошо, что всегда есть бог, к которому можно обратиться в самые тяжкие минуты. Без него как бы мы справлялись с этой жизнью?

Я не стал отвечать и нажал на педаль газа. Из-за вечерних пробок дорога заняла больше времени, чем обычно, но за всю поездку мы не проронили ни слова. До самого центра для мигрантов сириец так и просидел, сгорбившись в кресле. Уже выходя из машины, он спросил:

– Когда мы сможем провести похороны?

– Не волнуйтесь, все сделают быстро, – ответил я, хотя никаких точных сведений на этот счет у меня не было.

Медени с горькой улыбкой покачал головой.

– Спасибо вам, Невзат-бей.

Он снова попытался в знак уважения поцеловать мою руку, но я не позволил, и он тихонько закрыл дверь машины. Некоторое время я смотрел ему вслед, как он идет к своему временному жилищу. Там ждала его жена, еще не знавшая дурных новостей.

Остановив машину у мейхане, я услышал веселый смех. Постоянных клиентов пока еще не было – кто же это мог так громко смеяться? Но стоило пройти во двор, как я обнаружил, что там играют в догонялки Евгения и Азез, маленькая племянница Меде-ни. Носились друг за другом, позабыв обо всем. Моя милая спряталась за деревом инжира и ждала, когда же Азез ее найдет, и даже не заметила, как я подошел, а потому вздрогнула, когда моя рука коснулась ее спины.

– Ой, ты меня запятнала! – воскликнула Евгения, но, обернувшись, удивилась. – Невзат, ты? Когда ты пришел?

Вдруг она замолчала, смутилась. Видимо, подумала, что я ее осуждаю за смех.

– Я забрала к себе Азез, потому что не хотела, чтобы она узнала о смерти Фаххара. Но я ничего не сказала жене Медени. Нашла отговорку…

– Все в порядке. – Я поцеловал ее в щеку. – Ты все сделала правильно.

Она зарылась лицом мне в грудь, готовая расплакаться.

– Котик, ну не надо, успокойся. Иначе получится, что ты зря привела сюда Азез…

Евгения отстранилась, вытерла намокшие глаза. И собралась что-то сказать, но в этот момент к нам подбежала девчушка, в своем красном платьице напоминавшая полевой цветок.

– Запятнала! Теперь ты вода! – Она тыкнула пальчиком в мою возлюбленную. – Вода, вода!

Евгения нежно посмотрела на девочку, потом подняла ее на руки и осыпала поцелуями.

– Сейчас вода тебя съест!

Всю печаль с нее как рукой сняло. Мне бы следовало порадоваться, но внутри все равно жило горькое чувство. Я, наверное, даже не смог бы точно его определить – то ли ревность, то ли зависть… Может быть, простое нежелание делить свою любимую еще хоть с кем-то, пусть даже с маленькой девочкой? Нехорошо, это была какая-то неправильная, мерзкая эмоция.

Девочка, которая была совсем не в курсе того, что происходит у меня в голове, наконец-то увернулась от поцелуев Евгении и гордо сказала мне:

– Я выиграла! – И показала три пальца на ладошке. – Вот столько раз выиграла!

Она поймала меня врасплох.

– Браво… – сорвалось у меня с губ, но слово прозвучало так неискренне, так безжизненно, что я почувствовал: надо повторить его еще раз. – Браво, Азез. Ты молодец.

Евгения, занятая малышкой, конечно же, не догадывалась, что со мной происходит.

– Вот не поверишь, Невзат, она у меня постоянно выигрывает! Не знаю даже, что делать, – куда ни спрячусь, везде найдет.

– Да! – подтвердила маленькая сирийка. – Каждый раз нахожу! Давай еще поиграем!

Но моя прекрасная дама уже устала.

– Солнышко, давай немного отдохнем. Нам надо кое о чем поговорить с дядей Невзатом. – Она спустила девочку с рук. – А ты пока скажи дяде Ихсану, чтобы приготовил ужин. Да и посмотри, может, ему надо чем-то помочь.

Девочка возражать не стала.

– Хорошо! – Тоненькие губки собрались в улыбку. – Я пойду помогать дяде Ихсану.

Мы немного постояли и посмотрели, как она семенит на худеньких ножках в сторону кухни.

– Я ее воспитаю.

Я сначала даже не понял.

– Прости?

– Я возьму Азез к себе, Невзат.

Она говорила уверенно – не спрашивала, а утверждала.

– Прости, что ты сделаешь?

В голосе Евгении не было и капли сомнения.

– Я ее удочерю. Азез будет моей дочкой.

Знай она, какое чувство сейчас меня обуревало, наверное, сразу бы рассталась со мной. И что мне на это сказать? Впрочем, говорить ничего не пришлось, Евгения продолжила сама:

– Ты можешь подумать, что это поспешное, сиюминутное решение, но это не так. Я думаю об этом с того самого момента, как услышала, что Фаххар умер. – Ее зеленые глаза смотрели прямо на меня. – А возможно, я и раньше об этом подумывала на подсознательном уровне. Я влюбилась в Азез с самого первого взгляда. Между нами сразу возникла какая-то связь. – Мое молчание явно напрягало Евгению. – Пожалуйста, Невзат, не возражай. Я не передумаю, так или иначе ее удочерю.

Я притворно улыбнулся, хотя улыбаться совсем не хотелось, и стал разыгрывать роль понимающего мужчины:

– Ну с чего мне тебе возражать, Евгения? Я могу тебя только поддержать. Ты все правильно делаешь. Да, ты должна удочерить Азез. Так мы спасем