Ласточкин крик - Ахмет Умит

пиши рапорт. Или иди к начальству и доложи в устном виде. А сейчас забирай своих людей и проваливай. У нас тут еще куча дел. Труп ждать не будет.

– Хорошо, господин главный комиссар, хорошо, – наконец-то сдался он, но напоследок шпильку все же вставил: – Удачи вам в поисках убийцы.

– Не волнуйся, Эрджю, мы без тебя вполне с этим справимся.

Едва Эрджю со своей группой вышел, я тут же обратился к Али.

– Так, давай рассказывай, что здесь произошло.

Он потупил взгляд.

– Когда я пришел, Хиджаби был уже мертв, а в квартире никого не было.

Али замолк.

– И? Это что, все?

– Прошу прощения, главный комиссар… – прозвучало это как-то неуверенно. – Вероятно, вам не следовало меня защищать…

Что он несет?

– Погоди, Али, ты ведь пришел сюда поговорить с Хиджаби?

Он не отрывал взгляда от пола. Я попытался прогнать из головы дурные догадки и обратился за помощью к Зейнеп. Но она тоже ничего не понимала.

– Али, ты можешь внятно сказать, что тебя сюда занесло?

Давай, парень, соври, плевать, но только избавь меня от нарастающих подозрений. Но он промямлил:

– Возможно, вам следует меня отстранить… Иначе из-за меня могут возникнуть проблемы…

У Зейнеп кончилось терпение.

– Али, что с тобой такое? Перестань говорить загадками. Ты вышел из офиса, сказал, что пойдешь домой. Как тебя сюда занесло?

Он грустно посмотрел на нее.

– Зейнеп, хватит на меня давить, что я тут могу сказать…

– Али, мы совсем уже перестали тебя понимать, – вмешался я. – Нам просто важно узнать, что ты тут делал. Это вполне естественное желание. Ты должен ответить нам на вопрос, что тебя занесло к Хиджаби домой. У тебя не было такого задания. Я просил тебя изучить досье жертв.

Тут меня осенило:

– Может быть, ты дозвонился до своего друга детства? – Я с подозрением прищурился. – Может быть, у него была какая-то важная информация про директора приюта?

Али вздрогнул, но промолчал. Но я не собирался отставать.

– А может, твой друг лично был знаком с убитым?

Али по-прежнему хранил молчание.

– Али, ну что такое? Почему ты нам ничего не рассказываешь? – Зейнеп чуть не плакала.

– Хватит! – заорал он наконец. – Хватит! Оставьте меня в покое!

– Али! – прикрикнул я. Мы смотрели друг другу прямо в глаза. Парень был не в себе. Мне даже показалось, что он сейчас ударит меня, но обошлось. Он громко втянул в себя воздух и двинулся в сторону выхода.

– Али, стой! – закричала Зейнеп ему вслед.

Но парень уже скрылся за дверью.

– Господин комиссар, вы думаете, что Али мог это сделать? – тихо спросила Зейнеп.

– Что именно?

Ее увлажнившиеся глаза скользнули в сторону лежавшего на полу трупа.

– Вы же сами понимаете…

Я вспомнил полное злобы и безумия лицо Али, но тут же прогнал от себя этот образ. Посмотрел на Зейнеп и произнес – не потому, что сам был в этом уверен, а потому, что хотел бы быть в этом уверенным:

– Нет. Али такого сделать не мог.

23

Возможно, я даже более уязвим, чем другие, потому что пережил больше

Дома я не нашел в себе сил даже на то, чтобы сходить в душ. Этот день начался с убийства и закончился убийством. Я был опустошен и морально, и физически, поэтому, как только поднялся наверх, упал на кровать и отключился. Сколько я проспал, не знаю: может быть, несколько часов, может, всего минуту, но глаза открыл под слова Зейнеп: «Господин комиссар, вы думаете, Али мог это сделать?»

Голос прозвучал так реально, будто девушка стояла рядом с кроватью. Я подскочил и огляделся, но, конечно, в комнате никого не было. Однако вопрос, как злокачественная опухоль, стал набухать у меня в мозгу.

Господин комиссар, вы думаете, Али мог это сделать?

Мог ли мой помощник буквально искромсать ножом тело бывшего директора?

Я вспомнил, как он был подавлен, как не отрывал глаз от пола, как в конце концов сорвался и ушел. Почему он не рассказал нам, что случилось? Был ли с ним кто-то? Он даже не попытался как-то защитить себя. «Когда я пришел, Хиджаби уже был мертв», – вот и все, что он из себя выдавил. Хотя нет, еще он добавил: «Возможно, вам следует меня отстранить». Это совсем не в его духе.

Мог ли он в самом деле убить Хиджаби-бея? – задумался я. Допустим, но каким был мотив? И тут же в голове одна за другой стали появляться версии.

Потому что он знал директора приюта.

Потому что тот нахамил ему, когда Али пришел поговорить об Акифе Сойкыране…

Наш Али, конечно, не отличался сдержанностью, но чтобы убить… Он мог сорваться, сломать человеку нос, но не более.

И как он оказался у Хиджаби? Тот вряд ли согласился бы пойти на прямой контакт, вон как он улепетывал из мечети. Али знал его раньше? Но почему тогда не сказал мне об этом. Стоп. Он был занят разборкой с людьми Дудки, и у него не было времени разглядеть старика повнимательнее. А когда драка закончилась, директор приюта уже скрылся. Может быть, потому, что сам узнал Али? А что, если Хиджаби руководил тем детским домом, где рос Али? Али спросил, нет ли у него на лице шрама… То есть получается, этот мерзавец мог приставать и к нему? Тьфу ты, даже думать об этом противно. Но чтобы приблизиться к истине, мы должны изучить все версии. Именно поэтому Зейнеп и задала свой вопрос: «Господин комиссар, вы думаете, Али мог это сделать?»

Откуда мне знать… Мир – настолько дрянное место, и люди в нем настолько ожесточены, что, возможно, Али мог найти выход только в убийстве. И я, будь на его месте… Нет. Это точно нет. Я бы не убил, и Али не мог убить. У его странного поведения должно быть какое-то адекватное объяснение. Но почему он нам ничего не рассказал? Впрочем, в любом случае долго молчать не в его духе, скоро придет и все нам выложит. Даже если не мне, то Зейнеп.

Если б еще не было этой жуткой жары…

Я тяжело поднялся с кровати, протянул руку, чтобы включить свет, но в последний момент передумал: мир и в темноте был достаточно уродлив, а уж при свете… Подошел к окну в глупой надежде, что сейчас мощный порыв ветра унесет за собой всю грязь этого города. Облокотился на подоконник и выглянул на улицу. Но никакого ветра снаружи не было – полный штиль. Улица выглядела