КГБ в смокинге-2: Женщина из отеля «Мэриотт» Книга 2 - Валентина Мальцева

«Итальянец» хмыкнул.

— Не стоит впадать в пафос оскорбленной нравственности, Мальцева, — голос Белинды звучал сдержанно, но ее выразительные, удлиненные к вискам глаза, потемнели. — Тем более, что в ближайшие пару дней вам предстоит как следует поработать. Я подчеркиваю: КАК СЛЕДУЕТ! Иначе прекрасный город Буэнос-Айрес в комплекте со своим любимым мужчиной вы сможете увидеть только в другой жизни…

— Это нарушение договора! — хмуро запротестовала я.

— А вы пожалуйтесь на меня в ваше долбанное ЦК ВЛКСМ, Мальцева, — радушно предложила Белинда, продолжая сверкать ляжками перед моим носом. — А они вызовут меня на бюро, вынесут строгий выговор с занесением и запретят мне в течение года выезжать в социалистические страны по турпутевкам.

— Может быть, вместо упражнений в солдатском юморе, вы объясните мне, о каком таком наследстве, якобы оставленным мне Мишиным, вы толковали? — спросила я тихо. — А то ваши лозунги поработать КАК СЛЕДУЕТ звучат как-то неубедительно…

— Работаете только по убеждениям? — усмехнулась Белинда.

— А вы что, хотите предложить мне деньги? — ответила я.

— О, нет! — воскликнула Белинда. — Я могу предложить вам только выбор. Правда, выбор действительно непростой…

Она коротко кивнула «итальянцу», и этот мимолетный жест словно привел в действие механическую игрушку: красавчик с длинными волосами и профилем римского патриция моментально вскочил, выхватил из- за пояса пистолет с длинным черным стволом, сделал два шага вперед и приставил к моему лбу согретый телом цилиндрический кусок металла.

«Ты должна быть готова к этому, — вспомнила я наставления Паулины. — Но ровно настолько, чтобы сразу же не потерять сознание и хоть как-то контролировать развитие ситуации. Не бойся за свою жизнь, Валечка. Запомни: только в очень дешевых фильмах, снятых твоими голливудскими соотечественниками по материнской линии, с человеком, приговоренным к смерти, ведут предварительные беседы о смысле бытия и ценности человеческой жизни. Приговоренного обычно убирают сразу, из-за утла, без излишнего драматизма. Во всех остальных случаях твоей жизни практически ничего не угрожает. Пока к твоему горлу приставляют бритву, пока к твоей груди подносят оголенный электрод, пока тебе демонстрируют полиэтиленовый мешок, который через секунду должен быть наброшен на твою голову, знай, девочка: с тобой просто торгуются, у тебя хотят что-то выяснить, получить какое-то подтверждение. Но и переигрывать тоже не следует. Женщина — существо слабое. Насколько мне известно, только в коммунистической литературе несгибаемые героини отказываются раскрывать известные им секреты и смело идут на эшафот или к стенке. Впрочем, это всего лишь место идеологии в литературе. В реальной жизни ни одна женщина в мире не способна вынести муку физической пытки и сразу же раскрывает то, что хотят от нее узнать. Скажу больше, девочка: во всех западных спецслужбах существует четкая инструкция. Кстати, не только для женщин: агент имеет право выдать государственную тайну и не считаться изменником в случае, если его жизни грозит непосредственная опасность. Ибо даже самая охраняемая государственная тайна ничто в сравнении с жизнью человека…»

— Вы что, сдурели? — сдавленным шепотом выдавила я из себя, чувствуя, несмотря на логические доводы Паулины, самый неподдельный, ЖИВОТНЫЙ страх.

— Это для того, чтобы ваш выбор, Мальцева, не был, во-первых, мучительным, а, во-вторых не затянулся, — деловито пояснила мегера в колготках. — Сейчас я задам вам три вопроса, Мальцева. Отвечать на них пространно не следует — только «да» или «нет». Ответите честно, — и у вас появится небольшой шанс выжить, солжете — и Макс («Дела хреновые, — подумала я с тоской. — Она впервые назвала в моем присутствии имя своего красавчика!») тут же нажимает спусковой крючок. Вопросы есть?

— А он не нажмет на спусковой крючок, когда я стану спрашивать?

— Не идиотничайте, Мальцева!

— Если вы точно знаете, когда я лгу и когда говорю правду, к чему весь этот спектакль с пистолетом?

— Ваша искренность станет поводом для нашей совместной работы, — невнятно пробормотала Белинда.

— Хорошо, — кивнула я.

— Вы были с Мишиным в банке?

— Д-Да.

— Вы подписывали там какой-то документ?

— Да.

— Вы знали, что именно оставил Мишин в банке?

— Нет.

— А вот теперь поговорим обстоятельнее, — пробормотала Белинда и властным кивком отправила своего длинноволосого оруженосца на мою кровать. Потом окинула меня презрительным взглядом и хмыкнула:

— Все-таки раскололась, стерва!..

10. ГААГА. БАР ОТЕЛЯ «КРАЙС»

Апрель 1978 года

Святослав Парфенович Долгопольский — сухонький, невысокого росточка мужчина в допотопных очках в черепаховой оправе, облаченный в старомодный черный костюм и фетровую шляпу неопределенного цвета с обвисшими полями, отметил неделю назад свое шестидесятипятилетие и чувствовал себя, несмотря на далеко не юношеский возраст, превосходно. До трогательности бережное отношение к собственному здоровью, беспрекословная диета, которой Святослав Парфенович придерживался без малого сорок лет, регулярные упражнения с гантелями и здоровый образ жизни с обязательными прогулками на свежем воздухе сделали свое дело. В Долгопольском не было ни грамма лишнего веса, его организм был намертво заблокирован от проникновения холестерина, а кровеносные сосуды, в которые ни разу в жизни не проникал никотин и алкоголь, ритмично гнали кровь без малейшего намека на позорную аристократическую голубизну — Святослав Парфенович происходил из пролетарской семьи, хотя ни разу в жизни даже гвоздя в стену не вбил, целиком отдав свои недюжинные знания, любовь и потомственную пролетарскую преданность служению идеалам защиты Отечества.

Самое любопытное заключалось в том, что, несмотря на любовь к своей стране, Долгопольский в ней практически никогда не жил, перемещаясь на протяжении последних тридцати лет в пространстве ряда развитых в экономическом отношении государств Западной Европы, тонким знатоком и экспертом которых он по праву считался в очень узком кругу. Словом, вполне хватило бы пальцев одной руки, чтобы сосчитать число людей, которым было доподлинно известно, что Святослав Парфенович Долгопольский является самым старшим по возрасту и опыту зарубежным резидентом ГРУ.

Этот сухонький старичок, жевавший бесцветные губы перед каждой новой фразой, представлял собой классический, а потому сильно устаревший тип внедренного стратегического агента: Долгопольский всего несколько раз в жизни, в бесконечно далекой, а потому казавшейся нереальной, молодости, держал в руках пистолет, никогда не участвовал в силовых акциях, ни разу не отсиживался в засаде, не выкрадывал из сейфов микропленки и секретные документы… Он вел образ жизни добропорядочного рантье, пенсионера со скромным достатком, имея такую «железную» легенду, что порой ему даже казалось, что результатом буйной фантазии «акынов» из ГРУ является вовсе не его тридцатипятилетняя агентурная работа «за бугром», а советское гражданство, членство в КПСС с 1934 года, звание гене- рал-майора и Героя Советского Союза, которого Долгопольский был удостоен еще в далеком сорок четвертом, работая вольнонаемным телеграфистом в канцелярии гитлеровского наместника в Норвегии Квислинга и снабжая Центр уникальной стратегической информацией… Одним словом, если и существовало на нашей земле пара сотен людей, которые имели полное право сказать о себе, что они зарабатывают на жизнь исключительно работой головного мозга, то одним из них, вне всякого сомнения, был Святослав Парфенович Долгопольский, резидент Главного разведывательного управления Генерального штаба Советской Армии в странах Бенилюкс — потомственный пролетарий, раз и навсегда избравший орудием своего промысла карающий и разящий меч первого в истории человечества социалистического государства, энциклопедист с четырьмя основными европейскими языками, большая умница и изощренный интриган с потрясающей памятью на лица, документы и события, переживший шестерых шефов советской военной разведки и, казалось, забывший, что «перегулял» свой производственный стаж на целых пять лет. И это в военной разведке, где год традиционно приравнивается к шести!

Отношение к Святославу Долгопольскому в Центре можно было сравнить с экзальтированной дрожью истинных ценителей прекрасного над бесценным раритетом, существованию которого может повредить даже микроскопический перепад температуры. А потому Долгопольского старались трогать как можно реже, обращаясь к нему только в самых затруднительных ситуациях. Большая часть оперативно-тактической работы в этом регионе — и, следовательно, максимальный риск — была переложена на плечи заместителя Долгопольского, молодого, толкового и очень энергичного подполковника Алексея Кузьмича Серегина. Резидента ГРУ в Бельгии, Голландии и Люксембурге такой подход Центра устраивал полностью. Все награды и почести, которых люди его профессии удостаиваются, как правило, посмертно, Долгопольскому посчастливилось получить еще при жизни.