Проклятие красной земли (СИ) - Марина Алина

— Нет, — говорит она. — Миссис Рэглан, вы свободны. Но не покидайте город на случай, если у нас появятся еще вопросы.

Соломон бросает на нее то ли беспомощный, то ли возмущенный взгляд, но Вилма не реагирует. Задержание людей — все еще не его дело.

Флора поднимается, натягивая обратно перчатки на свои руки.

— Хоть кто-то в этом городе знает свои обязанности, — бросает она.

Затем покидает кабинет.

— Я ничего от тебя не хочу слышать, — говорит Вилма Соломону. — Если тебя что-то не устраивает, поговори об этом с федеральным маршалом, когда он вернется.

В этом вопросе она собирается оставаться на стороне закона, а не Соломона.

Около здания управления шерифа Вилма обнаруживает Джезбел. Та стоит, прислонившись к стене.

И в упор смотрит на Вилму.

— Госпожа шериф, — обращается к ней Джезбел совершенно нормальным тоном. — Вы-то мне и нужны.

— Неужели? — Вилма вопросительно изгибает бровь.

Это необычно.

Она кивает Джезбел на дверь и проходит в управление вместе с ней. Та садится на стул для посетителей напротив ее стола. Не вращает глазами, не пытается строить из себя блаженную. Просто приходит так, словно она обычная горожанка, у которой что-то случилось.

— Я ведь мать, — начинает Джезбел. — И я хочу, чтобы мой сын рос в городе, где будет безопасно.

— Понимаю, — кивает Вилма.

Все хотят, как матери, так и бездетные.

— И вот это, — продолжает Джезбел, делая круговые движения пальцем в воздухе, — то, что набросили некоторые на этот город, не делает его безопасным. Совсем.

Вилма подается чуть вперед.

— Что набросили? — спрашивает она.

— Это… заклинание, с позволения сказать. Вы не видите, я знаю. Оно как паутина опутало город. Я догадываюсь, кто мог ее сплести.

Флора Рэглан, Вилма уже в курсе.

— Я не могу допустить, чтобы мой сын пострадал, — добавляет Джезбел. — А пострадать может любой, хоть одаренный, хоть нет.

То, что на фоне беспокойства сквозь Джезбел прорывается обычная женщина, Вилму подкупает. Но что она-то может сделать? Соломон вон тоже демонстрировал крайнюю озабоченность. Только ни к чему это пока не привело.

Наверное, будь у нее дети, она бы собралась и покинула проклятый город.

— Ты могла бы эту паутину расплести? — уточняет Вилма.

А вдруг.

Но Джезбел отрицательно качает головой.

— Нет, иначе я бы не обращалась к вам.

И не демонстрировала бы отсутствие у себя настоящего сумасшествия. Вилма полагает, что для Джезбел это — настоящий риск, ведь она столько времени создавала вокруг себя такой образ, который раскусить смог только знавший ее раньше Закари Блэк.

— Но я готова оказать любую помощь, — уверяет Джезбел.

Вилма кивает. Джезбел поднимается.

— И вот еще что, — говорит она, словно вспоминая о чем-то в последний момент. — Могу дать вам бесплатный совет. Как мать матери.

— Что?

— Не стоит доверять дельцам.

Джезбел спешно покидает управление шерифа, не добавляя больше ничего, оставляя Вилму в замешательстве.

Единственный делец, с которым Вилма в последнее время тесно общается, — все тот же Закари Блэк. Зная о прошлой связи Джезбел с ним, можно предположить, что именно его она и имеет в виду.

— Чертовы пророчицы, — выдыхает Вилма, пиная ножку своего стола.

Еще одна ей намекает на материнство. Бернадетт предрекала полукровную смерть, ее же называет матерью.

Как сговорились, ведьмы.

Глава 14

— Уже третий случай за неделю, — недовольно заявляет мать, читая отчеты о состоянии железной дороги, которая находится в собственности Ротшильдов. — Надо с этим разобраться.

Соломон согласен, разобраться надо. Только не с железной дорогой, а с тем беспределом, который творится в Форт-Уэйне. Меньше всего Соломон ожидал, что Аластор примет участие в авантюре Флоры. Магический дозор — сущее бедствие. Он защищает магов от любых попыток причинить им вред. Если даже легкий толчок Вилмы был воспринят как атака, то что случится при настоящей драке? К концу года город может лишиться половины своего немагического населения.

— Соломон, — требовательно зовет его мать, привлекая к себе внимание. — Ты должен решить эту проблему. Дело не терпит отлагательств.

— Еще одно из целого списка, — вымученно выдыхает Соломон.

И даже толком не может проглотить завтрак, чувствуя, как еда становится у него поперек горла. Хорошо бы прижать не только Флору, но и Майки Блумберга. Но для этого в Форт-Уэйне следует прописать не только гражданский закон, но и магический. А никто из совета на это не пойдет. Есть негласные правила — не применять магию на людях. Не вредить обычным горожанам. И не создавать разрушительных торнадо и дозоров, которые могут разнести целый город в щепки.

Для некоторых, оказывается, этот свод — пустой звук.

— Соломон.

— Хорошо-хорошо, — капитулирует он и тянется к кофе. — Я проверю, ладно? Что там такое ты увидела в отчетах, раз так переполошилась.

Мать протягивает бумаги, исписанные убористым почерком. Соломон поджимает губы, читая сводку о том, что пути выходят из строя, будто бы по волшебству. Как же. Знает он, какое волшебство могло этому поспособствовать. Надо пригнать побольше рабочих и восстановить движение за пару дней, только и всего.

— С городом ничего не случится, если ты лично съездишь и убедишься в том, что наше дело процветает, — назидательно произносит мать, обращаясь с Соломоном, как с малым ребенком. — Мы всем обязаны этой железной дороге. И ее надо развивать, а не пускать по миру, чем ты только и занимаешься.

Мать эту песню заводит регулярно. Ей не нравится, что Соломон занимается управлением города, потому что он мог бы преумножать семейное состояние и прокладывать новые пути вглубь континента. На востоке еще много неизведанных земель, там по-прежнему встречаются недружелюбные племена индейцев, которые слишком хорошо помнят недавние войны с правительственными силами.

Но даже туда когда-нибудь дойдет цивилизация. И Илана здраво полагает, что дорога для этой цивилизации должна стать железной. Под грифом Ротшильдов.

— Был бы твой отец жив, — трагично восклицает мать, но как обычно, для вида.