Копье и Лавр - Федор Кукин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А Тамриз Хеменид весь день терзалась стыдом и ужасом.
Ночью она сразу уснула, изможденная любовью с дикаркой, и ни о чем не успела подумать. Но утром от правды было не спрятаться. Она забыла о долге и нарушила законы Хемена. Она возлегла с женщиной.
На рассвете Тамриз бежала из комнаты подруги так быстро, будто за ней гнались демоны. Молясь, чтобы ее никто не видел, она заперлась в оружейной.
Если бы Ариста взяла ее силой, Тамриз и то не было бы так стыдно. Тогда, по крайней мере, можно было бы сказать, что душа ее осталась чиста. Но даже винные пары не дали забыть правду: она первая поцеловала Аристу. Она пожелала эту сероглазую бестию, пожелала ее тела, как последняя безбожница. Пожелала, потому что за всю свою жизнь не знала никого, с кем ей было так упоительно хорошо, как с Аристой из проклятого рода Гракхов.
Блаженный Хемен, за что Он столь немилосердно лишил ее разума? Как может она дальше служить отцу и империи, запятнанная таким бесчестьем?
Неудивительно, что в таком состоянии Тамриз не служило и собственное тело. В утренних поединках — она специально встала с другими девушками, лишь бы не оказаться рядом с Аристой — она проиграла все бои и ухитрилась даже сломать учебный меч. Наставницы решили, что принцесса прошлой ночью хлебнула лишнего, и отправили ее отпиваться соленой водой. Когда Тамриз шла в свою комнату, за спиной ее раздавались смешки. Она слышала, как Ариста окликнула ее, но не осмелилась ответить. Не осмелилась даже взглянуть на нее.
К дневной трапезе Тамриз не вышла. С почти детской решимостью, порожденной отчаянием, она решила: она вообще не притронется к воде и пище варваров и не будет ни есть, ни пить, пока не вернется домой. Ее грех может искупить только строгий пост. Если ей не хватит сил, и она умрет от жажды и голода, значит, такова воля Хемена.
К ужасу принцессы, вскоре после полудня дверь оружейной открылась, и в ее комнату без стука вошла Ариста.
— Тебя не было в трапезной.
— Я не голодна, — ответила Тамриз, не глядя в глаза вошедшей подруге.
— У тебя губы сухие, я от порога вижу. Пить ты тоже не хочешь?
— Не хочу. Я хочу быть одна. Уходи, — последнее слово прозвучало как просьба, а не приказ.
Ариста замешкалась на пороге. Затем решительно прикрыла дверь, пересекла комнату и опустилась на колени перед постелью принцессы.
— Ты избегаешь меня весь день. Чем я тебя обидела? Тебе со мной было плохо?
— Нет, — с трудом выговорила Тамриз.
— Я тебе сделала больно?
— Да… нет… дело не в этом.
— А в чем тогда?
— В том, что так нельзя было делать!
Крик получился такой громкий, что Ариста невольно отпрянула. Тамриз вскочила с постели, на щеках ее выступили пятна.
— До встречи с тобой я была праведной! Я познавала только мужчин, невольников! А теперь… Знаешь, что праотец Хемен со мной сделает?
— Н-нет.
— В царстве мертвых меня разденут догола. Праотец мой проткнет мне пятки медными крюками и подвесит вниз головой! Я буду висеть так до конца вечности, и пищей мне будут глина и прах!
«Тогда, может, стоило выбрать себе бога получше, прежде чем переспать со мной?!»
Слова обиды почти сорвались у Аристы с языка. Но, посмотрев на лицо Тамриз, она сдержалась. Трудно было предугадать, что сделает принцесса, если ее сейчас задеть: схватится за скимитар или разрыдается от отчаяния.
Почему боги все так усложняют? Нет бы им оставить людей в покое и позволить любить друг друга как угодно.
— Здесь ведь нет Хемена, — подумала Ариста и тут же поняла, что говорит это вслух.
— О чем это ты?
— Ты сказала, что любовь женщины к женщине нарушает законы Хемена. Но он бог твоей земли. А здесь ты никого из богов этим не оскорбила.
Тамриз горько усмехнулась.
— Ты ничего не понимаешь. Праотец Хемен видит все и всех. Его законы и могущество покрывают собою весь земной мир.
— А скажи мне тогда: твой праотец умеет видеть будущее?
— Конечно, — неуверенно ответила Тамриз. — Он так мудр, что знает все, что было, есть и будет.
— Ага. Значит, он, всемогущий и всезнающий, знал, что ты нарушишь его закон, но не стал тебе в этом мешать?
— К чему ты ведешь?
— Да к тому, Хеменид, что по твоей же логике, если ты нарушаешь его закон, то потому только, что он заранее тебе это разрешил. А какое же это нарушение, если оно разрешено? Получается, либо все, что ты сделала, случилось по его замыслу, либо он все же не всезнающий и в наш безбожный край не заглядывает.
Тамриз опустила глаза, вся поза ее выражала мучительное сомнение. Проклятая логика варваров сбивала с толку, шатала древние догматы послушания и страха перед праотцем.
Не давая принцессе опомниться, Ариста приблизилась к ней и крепко обняла за плечи.
— И вот еще что. Я не знаю, любят ли нас боги и праотцы, прокляты мы или нет. Но я знаю: мы пришли друг к другу в ночь, когда обе были одиноки. Я знаю: с тобой мне было тепло так, как не было уже долгие годы. Я знаю: ты заснула у меня на плече, доверившись мне, как младенец. Можешь прятаться здесь и проклинать себя, но нет смысла притворяться, будто не было того, что было. Если когда-нибудь мы с тобой переспим на твоей земле, пусть нам обеим проткнут пятки и заставят жрать глину с дерьмом. Слова против не скажу. Но здесь, в Ладде, мы свободные женщины и любим, кого захотим.
Настала тишина. Несколько ударов сердца обе молчали.
Ариста облизала пересохшие губы, отпустила плечи Тамриз и направилась
