Копье и Лавр - Федор Кукин

— Я есть хочу, — пробормотала принцесса.

Ариста обернулась в дверях.

— В трапезной, наверное, ничего не осталось?

— Я припасла для тебя кусок мяса и козьего сыра. Сейчас принесу.

— А я…

— Что?

— Я буду рада, если ты разделишь его со мной.

— Кого?

— Сначала, пожалуй, сыр.

Впервые за время разговора на лице Аристы появилась улыбка.

— Сейчас приду, — сказала девушка и скрылась за дверью.

***

Так начался третий и последний месяц первичного обучения в Стратегиконе. Месяц, полный счастливой сладости и головокружения весны. У девушек появилась тайна. А в их «филии» зазвучала новая нота.

Ариста объяснила потом Тамриз, что ладдийцы зовут эту ноту «эрос», влечением духа и тела. Тигоне они ничего не сказали, да пастушка и не пыталась что-то узнать: она просто радовалась, что подруги перестали ходить буками.

Они редко повторяли то, что сделали в ночь Тоскара — не было времени, да и трудно было найти уединенное место. А когда повторяли, то ощущения, пережитые в первый раз, больше не повторялись. Теперь это была обычная, если можно так выразиться, любовь. Не было в ней ни чувства близкой смерти, ни странного жара и пресыщения. Только единство двух молодых тел и доверяющих друг другу душ.

***

Ступени уходили все глубже вниз. Свет не проникал так глубоко; чтобы не оступиться, приходилось одной рукой все время вести по старой каменной стене. Другая рука лежала в ладони подруги.

— Почему просто не сказать, куда ты меня ведешь? — с беззлобной усталостью спросила Тамриз.

— С особыми местами так нельзя. Их нужно сперва увидеть, а потом уж языком молоть, — в голосе Аристы звенело непривычное принцессе веселое озорство.

Тамриз вздохнула. Хорошенькое особое место! Пустой, развалившийся дом на окраине, в подвале которого оказалась дыра в земле, с ведущими вниз каменными ступенями! Как бы в Орифии не оказалось своей Ямы, на дне которой лежат тела замученных узников…

Развалины дома остались где-то высоко над ними. Странное дело: хотя они уже глубоко под землей, воздух здесь сухой и теплый. Довольно уютно для заброшенного подземелья.

— Пришли. Сейчас зажгу факел, — прозвучал из темноты голос Аристы.

Подруга разжала ее руку. Через пару мгновений вспыхнул свет факела, и перед Тамриз Хеменид предстала пещера.

На первый взгляд это была совершенно обычная пещера. Не было в ней ни древних останков, ни загадочных росписей на стенах. В стенах не были выбиты гробницы для усопших, на полу не стояли саркофаги.

Только одно цепляло здесь взор. Пышное, цветущее дерево оливы с широко раскинутыми ветвями и толстыми, сочными, густо зелеными листьями. Тамриз даже приметила в ветвях несколько спелых плодов.

Дерево стояло перед ними, вздымаясь прямо из жесткой, бесплодной, каменистой почвы. Тамриз склонила голову набок, изумленно разглядывая оливу.

— Как она цветет? Здесь же нет ни солнца, ни воды.

— Говорила же, ты удивишься! — Ариста довольно ухмыльнулась. — Попробуй-ка.

Она сорвала оливку с ветки и протянула принцессе. Тамриз надкусила и зажмурилась: вкус был приятнее, чем у иных плодов из сада отца.

— И все-таки, как?

— Как знать, — Ариста пожала плечами. — Отец рассказывал, что здесь начиналась Орифия. Здесь первые люди полиса принесли первые клятвы одному из богов. В знак его благосклонности на голой земле выросла олива. Так и цветет с тех пор.

— Ты в это веришь?

— Наверное. Не знаю. Я мало что понимаю в богах. Просто… отец показал мне это место. Сюда никто больше не ходит, поэтому оно как бы мое, только мое, понимаешь? А теперь и твое тоже.

Великий Хемен, кто поймет этих варваров? Сперва они спят с тобой в нарушение всех законов, а потом в знак привязанности показывают деревья, растущие в грязных подвалах на голой земле!

— Я… Это, наверное, очень важно для тебя. Спасибо.

Тамриз пробежала пальцами по стволу оливы. Ствол был гладкий, приятный на ощупь и как будто пульсировал. Будто бы внутри билось чье-то большое сердце.

— А тебе отец показывал что-то такое? У тебя есть свое особое место?

Пальцы принцессы замерли на стволе.

— Отец и владыка, он… не такой, каким был твой.

— А какой же?

В памяти Тамриз всплыли укоры, окрики, удары, надменная улыбка Джохара. Мысленно она сравнила это с тем, что рассказывала Ариста о своем отце Лисистрате.

— Просто другой. Он многого ждет от меня и брата. У нас… у Хеменидов нет времени, чтобы бродить где ни попадя и слушать истории. Мы не можем так терять время, отпущенное нам на правление.

Аристе хотелось сказать, что звучит это так, будто отец принцессы совсем ее не любит. Но она сдержалась: гордая смуглянка могла ведь и обидеться. Поэтому она сказала:

— Звучит очень грустно.

— Почему же?

— Тяжело жить в мире, где нельзя потерять впустую даже немного времени. Как будто ты нищая.

Сравнение застало Тамриз врасплох. Она всегда думала об уделе величайшего из людей и его потомков как о важнейшей и достойнейшей из судеб. Ей в голову не приходило, что кому-то этот удел может показаться незавидным и уж тем более достойным жалости.

— Спасибо, что показала мне это место. Не думала, что у варваров есть столько красивых вещей.

— Даже не знаю, покраснеть или обидеться, — усмехнулась Ариста. — Что же, идем.

Но Тамриз не пустила ее. Она поймала Аристу за руку и притянула к себе, под сень оливковых листьев.

— Эй-эй, а как же потеря времени?

— Вы, варвары, меня портите, — хищно промурлыкала Тамриз. — С вами время утекает сквозь пальцы.

И она с наслаждением поцеловала дикарку.

***

За день до того, как Орифии суждено было гореть, в Стратегиконе царило великое оживление.

Командиры собрали двадцать юных воспитанниц на смотр и торжественно объявили: их начальное обучение близится к концу. Завтра в полдень состоится последняя проверка — испытание Копья и Лавра. Что именно предстоит воспитанницам, никто не говорил: традиция окружила это событие великой