Копье и Лавр - Федор Кукин

другой. Изящные изгибы Тамриз говорили Аристе о жарких песках, о висячих садах и изысканных наслаждениях. А загорелые лопатки Аристы в это время рассказывали принцессе Хеменид о труде и борьбе, о вольной жизни и свежем воздухе моря.

Принцесса впилась зубами в бедро дикарки и прокусила его до крови. Горячие терпкие капли скатились ей в горло. Затем их губы соединились, и кровь Аристы смешалась во ртах у обеих.

Ариста резким движением раздвинула Тамриз ноги и прильнула к цели желаний. Ее губы обняли лоно, и Тамриз вдруг стало страшно. Ей чудилось, что внизу у нее разверзлась огненная расщелина, и дикарка, присосавшись к этой расщелине, пьет ее заживо. С каждым ласкающим движением подруги Тамриз слабела, под глазами замелькали черные точки, дыхание стало слабым и прерывистым.

Сероглазая бестия могла и хотела проглотить ее без остатка. Приближаясь к вершине наслаждения, Тамриз краем сознания чувствовала: сейчас она умрет, выпитая досуха. Но страшно уже не было. Ей было слишком хорошо, чтобы смерть напугала ее сейчас.

А потом, едва она содрогнулась в смертельном блаженстве, как губы Аристы коснулись ее губ, и язык подруги сплелся с ее собственным. В рот Тамриз потекла кровь и другие жидкости, оставшиеся на устах дикарки. И тут же в мышцы и члены хлынули потоки силы, мучительно сладкий жар разлился по жилам. Ее убили, чтобы тут же воскресить.

Тамриз застонала сквозь поцелуй.

***

Две девушки лежали на кровати без покрывал, обнимая друг друга. Голова Тамриз покоилась на плече Аристы. Принцесса крепко спала.

Ариста пока не поняла до конца, что именно произошло между ними. Нет, конечно, была страсть и наслаждение телом. Но было и что-то еще; что-то, что случилось, когда она ублажала лоно принцессы. Это было как… как наесться досыта и согреться у жаркого очага одновременно. А потом часть этого жара, этой сытости и тепла Ариста каким-то образом отдала Тамриз обратно.

Голова идет кругом. Зачем она думает об этом сейчас? Разве есть повод для тревоги? Разве она не блаженствует, лежа с возлюбленной в тишине на удобном ложе? Пусть катятся сегодня в ад все раздумья!

Ариста повернула голову и еще раз поцеловала подругу. Тамриз пробормотала что-то сквозь сон.

Забавно: она все же проиграла пари. Интересно, как там дела у…

В этот миг дверь с грохотом распахнулась. В комнату ввалилась Тигона: с распущенными волосами, пьяная в дым и абсолютно счастливая. Ариста застыла на кровати, от неожиданности неспособная пошевелиться.

— Креол, Креол, среди всех мужиков на сто миль

Ты один… ик!… вынослив, как северный б-барс, — заплетающимся языком пропела Тигона, направляясь к своей постели.

Только теперь взгляд ее сфокусировался на двух подругах, лежащих обнаженными в объятиях друг друга.

— О… а вы это… что тут делаете?

— Лежим, — покраснев, ответила Ариста.

В Ладде говорят: когда арифметики и геометры хотят избежать ответа на неудобный вопрос, они просто говорят очевидное. В ту минуту Ариста Гракх стала немного арифметиком.

Затуманенный хмелем ум Тигоны обдумал ответ.

— Л-логично, — кивнула она.

Девушка качнулась и, как подрубленное деревце, рухнула на постель. По комнате разнесся сладкий мелодичный храп. Из ладони выкатился на пол лазурный шар для игры в петтейю.

Глава 10. Отплытие

В гавани Вазиры кипела работа. По пристаням сновали рабы и солдаты, один приказ перебивал другой, двери арсеналов весь день стояли распахнутыми.

Укрепленный город на западном побережье империи Хеменидов, в пяти днях пути от Камарганда, готовился отправить к чужим берегам силу вторжения.

Легкие суда Джохар презирал. Они что, рыбаки или пиратская шайка? Сила империи — в мощи ее удара. Потому вид двадцати тяжелых боевых кораблей, почти готовых к отплытию, пробуждал в сердце принца зловещее ликование. У каждого судна борта в пятнадцать локтей высоты. На каждом борту по десять огненных орудий, изрыгающих на врага горючие смеси. В каждом трюме вмещается по пятьдесят солдат в полном вооружении.

Четыреста корабельных орудий и тысяча вышколенных солдат. Только на флагмане десантной силы не было. Вместо этого принц отобрал для своего личного сопровождения двадцать вернейших молодых воинов, из семей знатных сатрапов.

Для доброй битвы этого было, конечно, маловато. Но Джохар заготовил и другую хитрость. На носу каждого корабля высилось по три катапульты для обстрела вражеских укреплений. Подле в специальных сетях лежали круглые черные снаряды, каждый размером с голову мужа. При падении или ударе такой снаряд разрывался громом, дымом и пламенем, разнося в клочья все в десяти шагах вокруг. Имперские алхимики заготовили этого добра вдоволь по особому приказу принца.

Шестьдесят катапульт, мечущих на несносную Орифию разрывные бомбы. Через полчаса такого обстрела в городе варваров просто будет некому защищаться и нечего защищать. А горы пепла и дымящиеся руины легко захватит и тысяча бойцов.

Отец дал Тамриз три недели на путешествие от Камарганда до Орифии. И еще три месяца, чтобы выполнить ее так называемое "поручение". К концу срока Аббас ждал либо саму дочь, либо вестей от нее.

Но Джохар не стал ждать. Молокососка, очевидно, одурманила разум отца болтовней о волшебстве и богах. Действовать следовало немедля. Спорить с отцом Джохар не стал, он знал цену дерзости.

Вместо этого он разослал тайные депеши своим сторонникам, отпрыскам знатнейших сатрапов. Многие из них, как и сам принц, росли юношами бесстрашными и беспощадными; их гордыня алкала славы и чужой крови. Они охотно откликнулись на призыв показать себя в походе на город варваров. На их личные средства была подготовлена ударная сила вторжения. Они же стали той счастливой двадцаткой, что удостоилась чести плыть на флагмане принца.

Готовить поход втайне от отца и владыки было непросто, но Вазира стала прекрасной базой. Местный градоправитель чтил власть принца и не задавал лишних вопросов. Сегодня, прежде чем огласят призыв к вечерней молитве, все будет готово. На рассвете они отчалят.

Глядя на собранную им силу, Джохар восхитился своей смелостью и хитроумием. При должной скорости они будут у берегов Ладды за день до того, как истечет отпущенный Тамриз срок. Одним решительным ударом они возьмут и разорят