Копье и Лавр - Федор Кукин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что же такого совершил твой отец?
— Он стал тираном.
Снова недоумение в тигриных глазах.
— Понимаешь, — в сердце Аристы будто открыли запертую дверь, и слова о горькой доле семьи свободно полились наружу, — он был начальником городской стражи. И однажды он использовал верных ему воинов, чтобы разогнать Совет десяти и провозгласить себя правителем. Он издал закон, по которому его дети должны были царствовать в полисе. Потом он согнал многих горожан на работы, заставил их строить новые причалы, башни и корабли. Велел еще построить в городе вторую площадь, чтобы агора и рынки были раздельными. Но народ не смирился. Был заговор и большой бой в центре города. Отца свергли и… — девушка проглотила горячий комок в горле, — и бросили в море с камнем на шее.
— Почему же тебя не казнили с ним? — удивилась Тамриз.
— Ну, спасибо!
— Прости меня. Просто у нас, когда казнят изменника, казнят и всю его семью. Даже детей.
— У нас не так. Боги могут проклясть целый род, но закон карает каждого только за его преступления. А я была тогда еще девочкой.
Тамриз поднялась с кровати и в глубокой задумчивости прошлась по комнате.
— Но ведь агора и рынок у вас по-прежнему раздельные, и все причалы на месте! Значит, делам твоего отца позволили жить?
— Да. Их сочли полезными для полиса.
— Тогда за что же его казнили?
— Ну как же, за попрание священных свобод и прав граждан. Он ведь принудил людей силой, заставлял их работать под угрозой смерти. Это преступление.
— Вовсе нет! — Ариста даже вздрогнула, таким негодованием полыхнули слова Тамриз. — Твой отец был прав! Мудрый владыка лучше знает, что будет во благо его подданным! Если они смеют ослушаться, их надо казнить! Вы же наказываете непослушных детей! Как иначе избежать смут и беспорядков?
Сперва Ариста испугалась, нет ли ещё кого в дормитории, кто мог бы слышать безумные речи принцессы. Потом ей подумалось, что это все-таки очень странно: объяснять кому-то, почему ее самый любимый человек был в чем-либо виновен.
— В Орифии думают не так. У нас каждый взрослый человек свободен и должен сам за себя решать. Где ему служить, кого любить и прочее. А отец отнимал у людей это право.
— Какая дикость! Если один человек думает одно, а другой иное, как можно решить что-либо важное?
— Для этого пишут законы. А если и это не помогает, тогда граждане собираются вместе и спорят, пока большинство не решит, как лучше. И меньшинство должно подчиниться их решению. Мы зовем это народовластием. Понимаешь?
— Вполне. Вы меняете власть одного мудрого на власть множества глупцов.
Ариста вспыхнула и вскочила на ноги. Подумать только: чтобы пробудить в ней патриотизм, всего-то и нужно было ввязаться в спор с этой чернявой засранкой! Сама-то, небось, привыкла помыкать безмолвными рабами, которые строят в ее честь пирамиды и статуи!
— Почему обязательно глупцов?
— А как же иначе! Что может знать о делах правления рыбак или пекарь? У вас даже шлюхи могут объявлять войны, если соберутся в толпу побольше!
— Как же, по-твоему, лучше? Слепо повиноваться кому-то одному?
— Тому, кто с детства учился править и понимает…
— Ага! А ну как он сам будет глуп или жесток? Или напьется однажды и спьяну объявит войну?
— Взгляни на меня; я что же, глупа или пьяница?
— А ты представь, что я убью тебя прямо сейчас. Вся мудрость и опыт, на которые полагался твой народ, умрут вместе с тобой. Это врожденный изъян деспотии!
Ариста с гордостью отметила, что правильно вспомнила название той системы правления, которую так яростно защищала Тамриз. Правда, выговорила она его не очень внятно; вино ударило в голову, и получилось нечто вроде «дысптии».
Принцесса хищно сощурилась и вдруг пантерой метнулась вперед. Одним прыжком она перескочила через кровать, схватила Аристу за запястья и в цепкой хватке прижала к стене.
— Ну, это если тебе по силам убить меня, дикарка. Ты так уверена в этом?
Натренированные боевые рефлексы сработали быстро. Ариста обхватила своей ногой ногу Тамриз и резко толкнула вперед. Принцесса потеряла равновесие, и обе они повалились на пол.
— Спасибо, что защищаешь отца. Но то, что ты говоришь, безбожные бредни!
Тамриз со страшной силой рванулась под ней, они перекатились по полу. Ариста ударилась плечом о ножку кровати. Теперь Тамриз находилась сверху.
— И что же ты со мной сделаешь? — дыхание подруги касалось лица Аристы, дурманило сладким запахом вина. — Тебе же нужно созвать сотню дураков, чтобы принять столь важное решение!
Ариста вскинула вверх ноги и применила боевой прием, которому их недавно учили: изо всех сил сжала бедрами поясницу принцессы. У Тамриз от боли перехватило дыхание.
— Обойдусь, — оскалилась Ариста. — Лучше накажу тебя как непослушное дитя, чтобы избежать смуты и беспорядка!
Тамриз зарычала и замахнулась, чтобы ударить Аристу по щеке. Не разжимая бедер, Ариста перехватила ее запястье и крепко стиснула, не давая вырваться.
Они уставились друг на друга, тяжело дыша, распаленные вином, спором и дракой. Темные, чувственные глаза Тамриз встретились с пронзительными серыми глазами Аристы.
В головах у девушек шумело, в сердцах кипел жар.
Тамриз наклонилась и быстро, как бы украдкой, коснулась своими губами губ подруги.
Принцесса тут же отпрянула, сама не понимая, что она только что сделала.
— Я… Давай мы…
Ариста не стала слушать. Она обхватила Тамриз за шею и притянула к себе.
***
Они сорвали друг с друга туники и бросились на кровать, хмельные и голые.
Любовь их была агрессивной и плотоядной. Они не слились, не соединились, а как бы впились друг в друга. Они охватывали, стискивали, кусали. В самых нежных прикосновениях у них был элемент борьбы.
Каждая жадно вдыхала и впитывала тело
