Имя Кати - Павел Николаевич Губарев

— Замминистра. И член совета. И глава фонда. И муж вице-мэра. И вор.

— То есть ты, если надо будет…

— Законы жанра. Мужчина, который не уделяет времени семье, никогда не будет настоящим мужчиной.

Сандра возмущённо набрала воздух в рот, но Джо опередил её:

— Это цитата из «Крёстного отца». Не надо мне зудеть про патриархат. Знаете, что ещё?

— Что ещё? — спросила Сандра на выдохе.

— Я… — Джо помолчал. — Мне… Галя… Галя!

— Да?

— Галя распускала слухи, что я покупал любовь за деньги.

— Стоп, я вообще-то… — жестяным голосом начала Галя.

— Так вот, это правда, — оборвал её Джо. — Я покупал любовь за деньги. Любовь — это эвфемизм. Это был хай-энд эскорт. Тоже, впрочем, эвфемизм. Это были проститутки. Но дорогие. И разборчивые: ещё непонятно, кто кого выбирает. Впрочем… мне всегда казалось, что нет большой разницы между проституткой, порноактрисой и обычной голливудской актрисой, которая снимается в обнажённых сценах. Где грань? Где принципиальная разница?

Сандра деликатно кашлянула.

— Так вот… Да. Одна из моих постоянных э-э-эм… спутниц вышла замуж. Я как-то… Нет, можно было ожидать. Но меня удивила эта будничность, с которой произошло то, что не должно было произойти. Она просто вышла замуж за одного из своих клиентов.

— А что, права не имела? — спросила Сандра.

— Имела, но… Нет, я никогда не относился к ним, как к говорящей мебели. Но другие относились — всегда. Эти девушки сами себе назначают цену и превращаются в товар. А теперь всё стало меняться: та, кого можно было купить, теперь не продаётся. А я продаюсь — за деньги. Ну или деньги покупают меня. Как ни крути, а теперь я надену костюм, галстук — и поеду в офис: за деньги. Ну или ради денег. Для отца, но ради денег. И…

— Ты видишь в этом руку Посланника, — сказала Галя почти без вопросительной интонации.

— Верно. Как если бы он мне сказал с первого раза, а я бы не понял. И теперь моя жизнь меняется, чтобы до меня дошло — но не словами, а эпизодами. Я ведь стал спорить с ним, когда мы беседовали. Как раз попросил его рассказать мне, где эта разница между порноактрисами и обычными актрисами. В моей картине мира всё было просто: вот деньги, вот камера, вот обнажённая грудь. А он… я не помню точно, но ответил, что не всё можно рассказать, но можно показать.

— А тебе не приходило в голову, — сказала Сандра, — что не всё в этом мире вращается вокруг тебя? Если девушка, пусть и бывшая работница секс-индустрии, вышла замуж, то она просто вышла замуж и начала новую жизнь, а не чтобы досадить лично тебе?

— Как будто одно исключает другое, — сказал Джо. — Слушай, я беседовал с ней. На свадьбе…

Галя поперхнулась, выпучила глаза, но промолчала. Джо проигнорировал её.

— Да, на свадьбе. И я, конечно, деликатно спросил её, как так получилось. И она рассказала, что это вышло случайно. Она и будущий муж, который бывший клиент, случайно встретились на улице, и был дождь, и ещё улицу перекрыли, потому что была автокатастрофа, и они оба задумались о том, что жизнь коротка, и они бы не пересеклись, но их обоих направил в обход робот. Наверное, один и тот же. Я сразу уточнил этот момент, и она сказала, что да — это странно: это был не полицейский и не инспектор, а хорошо одетый робот с зонтом в руке. Вежливый. И как-то он странно ещё сформулировал свою просьбу идти другой дорогой, как будто говорил не про уличное движение, а про всю жизнь разом. Ну вы понимаете.

Девушки кивнули: обе знали это странное ощущение, которое остаётся после общения с Посланником: ты не помнишь слов, но помнишь общий смысл — и даже толком не понимаешь, имел ли он в виду то, что сказал, или это ты себе вкладываешь во фразу то, что давно хочешь услышать.

— Так что моя жизнь меняется. Круг замыкается. Вторая серия. Я буду реже появляться в Приюте. Всё становится более и более драматичным. Вчера я мог сказать отцу, что не еду на кинофестиваль, потому что… ну что эти новые фильмы? Новые фильмы снимают те, у кого старые плохие. А сегодня я уже сам не еду на кинофестиваль, потому что не до того.

Джо скрестил руки за спиной и стал раскачиваться с носка на пятку.

— Так что кто-то из вас теперь за старшую, — добавил он.

Сандра вздохнула и поправила причёску.

— Не переживай, — сказала она сладким голосом. — Мы справимся.

— Конечно справитесь. Тем более что Галя — ответственный человек. Это у тебя одни платья на уме, — сказал Джо и быстро добавил:

— Здесь звучит закадровый смех.

— Н-да, — рассеянно сказала Сандра. — Слушай, откровенность за откровенность. Мы тут с Галей подумали, что, возможно, есть ещё один ключ. Помнишь, у Посланника платочек в нагрудном карманчике?

— Ну.

— Какого он цвета?

— Фиолетовый.

— Вот, все помнят. А ведь он каждый раз разный. Почти каждый из нас видел свой цвет. Только Сыр и Оди видели розовый.

— И что?

— Возможно, это символ.

— Что? Чушь какая-то.

— Не торопись, — сказала Галя. — Сам сказал, что Посланник не всегда говорит словами. С тобой он говорит одним языком, а с нами — понятным нам языком.

— Цветами?

— Да. В христианстве каждый цвет что-то символизирует. Фиолетовый — символ богатства.

— Ах вот как? — недоверчиво спросил Джо.

— Да, только в Новом Завете этот цвет упоминается девять раз. Цвет мантии Понтия Пилата, в которую солдаты одели Христа, чтобы посмеяться над ним, был фиолетовый. Подумай над этим.

— Вопрос в том, — добавила Сандра, — как увязать значения и порядок, в котором мы видели эти цвета. И что это значит.

— А что это вообще может значить?

— В последний раз платочек был синим, — сказала Галя. — Его видела Катя. Синий — цвет надежды. Значит ли, что нам сейчас нужна надежда? Ведь многие из нас начали отчаиваться. Надежда нужна. И если всё начнёт рушиться, — голос Гали стал твёрдым, она сжала руки в кулаки, — к нам придут на помощь. Посланник снова