Имя Кати - Павел Николаевич Губарев

— А Плёнка?

— Это называется guilt trip. Его бы зацепили за чувство вины.

Катя замолчала. Она перебирала в памяти ребят, с которыми жила два последних дня, но они показались ей странными, будто она смотрела на них в перевёрнутый бинокль.

— Как я понимаю, — продолжил Ани, — маньяк не рискует сам ходить на охоту. Он выпускает робота с фальшивым номером. Робот слушает разговоры, выискивает молодых людей. Доверчивых, зависимых, одиноких. Наивных. Самовлюблённых и падких на похвалу. Заводит будто бы случайный разговор. Ну или ждёт, пока заговорят с ним. Кидает наживку. Приводит в условное место. И там уже…

— Но убийцу поймали…

— А робота не стали искать. Кому он нужен. А сам убийца отказался выдавать его. Мне кажется, это такая мелкая месть. Робот остался бродить по городу и работать по старой программе.

Катя обернулась, будто хотела убедиться, что робот не выбрался из багажника и не сидит на заднем сиденье. У неё был такой вид, будто она только что проглотила что-то странное и не может ни переварить, ни выплюнуть.

— Чёрт. Не верю.

— Ты видела, что он вытворял. У меня один вопрос: куда смотрит полиция? Как можно было бросить поиски робота? Всё равно что оставить ружьё или тесак на месте преступления. Но нашим органам, видимо, плевать. Маньяка-то поймали. И ведь один из сбежавших мальчиков описывал робота с приятной внешностью в сером шерстяном пиджаке.

Катя нахмурилась, отвернулась и громко сказала:

— Блядь!

Ани грустно улыбнулся.

— У тебя хорошо получается. Красивый, звонкий голос. Как будто не мат, а колокольчики прозвенели.

— У меня всё хорошо получается, — хмуро отозвалась Катя, — кроме как разбираться в людях. То есть в роботах.

— Не переживай, научишься. Видишь, ты пошла правильным путём, только перепутала знак. Там, где надо было ставить минус, ты ставила плюс. Тебе нужно было изучать слабости ребят, а не их сильные стороны. Знаешь что? Пожалуй, я разрешу тебе материться. Один раз в день. Под моим наблюдением.

— И ты всё время это знал? Почему мне не сказал?

— Хотел, чтобы ты сама догадалась. Каждая история, в которую ты вляпываешься, заканчивается нудной лекцией старшего брата. Подумал, что для разнообразия надо дать тебе возможность раскопать всё самой. Раз уж маньяка нет, а есть только болтливая машина. Я только не учёл, что ты сама можешь притащить на хвосте бандитов.

Катя вздохнула.

— Слушай, а роботы интереснее, чем казались. Может, мне всё же остаться на этой работе? Если один робот смог одурачить два десятка молодых людей… Стой! Стой!! Надо им сказать!

— Подумай. Уверена?

— Да что тут думать!

— У них вроде бы всё хорошо. Квадратные в круглом — или как там они себя называют. Нашли друг друга. Собираются в зеркало. Ну прекрасно, пусть собираются в зеркало, лишь бы не вешались.

Катя ударила Ани.

— Ладно-ладно. Не буду язвить. Но мне и вправду их не жалко.

Катя ударила Ани ещё раз. Потом ещё и ещё. Потом расплакалась и уткнулась ему в плечо.

— Их могли бы убить. Каждого могли бы убить. Мучить! Никто бы их не остановил, когда они шли в эту библиотеку, — тихо сказала она.

— Потому что ни у кого из них не было старшего брата.

— Угу.

— Который — заметь — каждый раз оказывается прав.

Катя ударила Ани. Он обнял сестру и поцеловал её в макушку. Катя всхлипнула громче.

У нас много коротких жизней

Постепенно её дыхание стало ровнее, Катя отстранилась от брата, рукавом промокнула слёзы, шмыгнула носом и достала планшет. Села на заднее сиденье машины, выставив ноги на улицу, и стала что-то делать в планшете. Постепенно она сосредоточилась и совсем перестала всхлипывать.

Ани умылся, попил воды, осмотрел машину, проверил почту и заскучал. Катя не поднимала голову от планшета, в окрестностях не было ничего интересного: только асфальтовая дорога далеко вперёд и назад, дикий кустарник, обросший вездесущим плющом, и какие-то ангары.

— Тебе помочь? — закинул удочку Ани.

— Тебе… нужно… — сказала Катя, не поднимая взгляда.

— Заткнуться?

— Да.

Ани попытался подсмотреть, что Катя делает в планшете, но не рискнул совать нос слишком близко: заглядывать в чужой экран брат с сестрой считали неприличным. Они могли раздеться друг при друге, если бы возникла такая нужда, но экран был пространством интимным.

На лице сестры было выражение «Катя знает, что делает». Не напускное «Не влезай, убью, у меня свои делишки», а настоящая сосредоточенность. Ани уже видел её такой. Года три назад, когда они ещё проводили время вместе, Ани отправился с Катей и её подружкой гулять по брошенному датацентру на окраине Нововострякова в поисках ненужного «железа». Они ничего не нашли, а Ани, прыгая через забор, процарапал ногу так, что штанина за пару секунд почернела от крови. Тогда Катя вытащила невесть откуда у неё взявшийся тюбик дорогущего биоклея — уже израсходованный на три четверти. Вытерла рану мокрым платком, задержала дыхание и выдавила клей на царапину — мелкими и точными капельками. Вид у неё тогда был — как и сейчас — необычно серьёзный и сосредоточенный.

Ани понял, что сейчас не будет пытаться командовать именно поэтому: она делает то, чего он не может. Катя умела забывать про себя и растворяться в задаче. Что бы ни делал Ани, в его голове всегда звенел тихий, неприятный звоночек тревоги, мозг дёргали опасения, а перед глазами как мошки мельтешили картинки возможных неудач. Она же умела нырять в задачу, как ловец жемчуга на дно озера: она видела только ракушку на дне — и больше ничего. Казалось, Катя переставала существовать: оставалась только девочка, идущая к цели.

Такую девочку лучше не трогать. К тому же у неё теперь был робот. Ани захотелось открыть багажник и посмотреть на него, но он решил не отвлекать сестру. И он стал догадываться, что возится она как раз с роботом.

Наконец Катя подняла взгляд от планшета и посмотрела куда-то перед собой. Начинало вечереть, ветер растрепал её волосы, и Ани стало смешно: Катя выглядела точно как персонаж боевика, который почистил и перезарядил дробовик и теперь подставляет освещённый золотистым вечерним светом профиль камере, чтобы зритель мог убедиться, что герой ко всему готов, в том числе к смерти — и именно поэтому чуточку меланхоличен.

— Так что робот? — спросил Ани.