Раб Наилон. Вкус свободы - Анна Жнец

— Дурачок, какой же дурачок. Два дня на пекле. Без воды. А все потому, что, — она снова стрельнула глазами в сторону Наилона. — Конечно, как же нам теперь остаться простым охотником! Нам же надо не отставать! Доказать, что мы не хуже.

Время шло. Тень от столба медленно двигалась по кругу. Толпа редела и вскоре рассосалась совсем. Людям надоело следить за двумя цаплями на столбах, и они вернулись к своим насущным делам, но только не Асаф.

Упрямица притащила из шатра стул, поставила его в тени саксаула и уселась, скрестив руки на груди.

Заметив жену, Флой жестом попросил ее не валять дурака и идти в палатку, где удобно и нежарко, но любимая супруга показала ему кулак.

— Асаф, — увещевала подругу Тэлли. — В твоем положении лучше избегать солнца.

В ответ та надвинула на лицо палантин.

— То, что ты сидишь тут, не заставит время идти быстрее, — не сдавалась знахарка, однако подруга даже не смотрела на нее — только что-то тихо ворчала в тени платка. В конце концов Тэлли была вынуждена оставить ее в покое.

— К чему это упрямство? — пожаловалась она Наилону.

— Это не упрямство, — вздохнул тот. — Смотри.

Проследив за его взглядом, Тэлли заметила, как легкий ветерок надувает свободную тунику Флоя. По своему опыту она знала, как хорошо спасает от зноя прослойка воздуха под одеждой, поэтому в летние месяцы все мужчины и женщины клана носили балахоны.

— Она колдует! — воскликнула Тэлли и поняла: Асаф не ворчала себе под нос, а шептала заклинания. Ветерок, рожденный магией, охлаждал дроу, помогая ему переносить жару.

Супруги скрылись в шатре.

Асаф не покидала свой пост до самого вечера. Время от времени Тэлли приносила ей еду и воду и видела, как Флой на столбе жестами и взглядами молит жену уйти с солнца.

— Ты думаешь, что помогаешь ему, — сказала знахарка, протягивая подруге полный бурдюк, — но только делаешь его испытание еще более мучительным. Бедняга переживает о тебе.

— Если он раньше срока слезет со своего насеста, я буду только рада, — процедила она. — Но я не дам ему перегреться, потерять сознание и расшибиться насмерть.

С первыми звездами Асаф отправилась спать, и все трое, Тэлли, Наилон и Флой, вздохнули с облегчением. Отдернув полог, знахарка наблюдала за тем, как подруга идет домой, тяжело переставляя отекшие ноги. Беременность сделала ее грузной и неповоротливой, огромный живот тянул к земле. Асаф поддерживала его двумя руками и морщилась от болей в пояснице.

Перед тем, как лечь в супружескую постель, Тэлли в последний раз окинула взглядом две темные фигуры на столбах. Ши Дарая немного покачивало, он то и дело взмахивал разведенными руками: это говорило о том, что ему все сложнее удерживать равновесие. Его более легкий и изящный соперник издалека казался каменной статуей.

— Любимая, — позвал Наилон, и Тэлли с удовольствием откликнулась.

Решив до родов воздержаться от более смелых постельных игр, они долго и сладко ласкали друг друга пальцами, а после близости уснули, обнявшись. Однако не прошло и часа, как притихшее поселение разбудили крики о помощи.

Когда растрепанная Тэлли выскочила из палатки, то увидела, что на площади уже собралась толпа. Ши Дарай лежал на земле, зажимая окровавленную ногу, а из раны ниже колена торчал обломок кости.

Пока несчастного на самодельных носилках несли в шатер знахарки, он, белый как простыня, сквозь боль бормотал о сильном порыве ветра, который столкнул его вниз.

— Не говори глупостей, — осадил его Наилон. — Прими поражение достойно и не ищи себе оправданий.

Они с Тэлли тревожно переглянулись: нельзя было допустить, чтобы пошли слухи о нечестной борьбе.

Глава 39

— Я не хотела, чтобы он пострадал, — выпалила Асаф, когда полог ее шатра распахнулся, и она увидела осуждающее лицо Тэлли. Сразу стало понятно, зачем та пришла. — Не думала, что он упадет так неудачно. Даже пыталась смягчить его падение с помощью магии, но не рассчитала силы. Колдовать стало так сложно, — она нежно и словно защищая огладила свой большой живот.

Тэлли покачала головой.

— Сильно он пострадал? — спросила Асаф, отводя взгляд, и скривилась, когда услышала:

— Кость наружу.

— Но ты же ему поможешь?

— Уже помогла. Все срастется. Пришлось дать ему зелье из черепашьего панциря, зато не будет хромать. Но если бы черепах у нас не было… Ты понимаешь, что могла оставить его калекой?

Асаф покраснела и глубже надвинула на лицо палантин.

— Я просто хотела, чтобы Флой слез с этого проклятого столба.

— Но он не слезет.

— Что? — Асаф резко вскинула голову. — Почему? У него ведь не осталось соперников.

Ее темные глаза блестели в неровном свете магических ламп. Закусив губу, она впилась в Тэлли жадным взглядом.

— Потому что испытание не закончилось. Лишь тот станет вождем, кто докажет свою силу и выносливость.

— Еще сутки, — застонала Асаф и схватилась за живот: ребенок толкнулся.

Грузная, отекшая, она тяжело опустилась на стул, и из-под длинной юбки показались ее босые стопы, все в полосках от ремешков сандалий, что она носила вне дома.

— И еще, — Тэлли скрестила руки на груди. — Своим поступком ты обесценила победу Флоя. Если он станет вождем, то всегда будет помнить, что добился этого нечестным путем.

Асаф опустила голову.

— Просто не говори ему, — тихо шепнула она, зажав ладони между коленями. — Пожалуйста.

* * *

Шел второй день испытания. Тень от столба скользила по песку, задевая камни, выложенные кругом. На фоне раскаленного неба темнела фигура, раскинувшая руки в стороны. Стоя на одной ноге, Флой то замирал неподвижно, похожий на гигантскую птицу, то начинал покачиваться от усталости. Его серое лицо в тени капюшона блестело от пота. Кисти рук, открытые солнцу, обгорели. Заметив это, Асаф окутала обнаженную кожу тонкой защитной пленкой из воздуха. Хотелось хоть как-то облегчить страдания мужа.

Люди привыкли к мужчине на столбе и почти не обращали на него внимания, занятые повседневными заботами. Асаф терпеливо сидела на стуле под саксаулом. Мимо нее то и дело проходили женщины с ведрами, бегали ребятишки и во время своих игр нечаянно сдвигали камни вокруг столба. Асаф возвращала те на место. Каждый шаг был пыткой. Каждый наклон — подвигом.