Советник царя Гороха (сборник произведений) - Алексей Владимирович Мефокиров

бросался к решетке, чтобы посмотреть на проходящего, кто –то продолжал заниматься своими делами, кто-то просто безучастно сидел и смотрел в тюремный полумрак.

– Женский барак для евреек предпоследний налево, – прокомментировал стражник, несущий ключи.

Решетка скрипнула и отворилась.

– Прелюбодейка Сусанна… без вещей на выход.

Сидящие женщины тихо загалдели. На лице Сусанны отобразился страх и волнение: она уже ожидала, что ее выведут на жестокую казнь через побивание камнями. Хотя была еще ночь, но кто знает…

– Вот отрок, который в суде будет за тебя молвить слово… Рассказывай ему все, как есть…

Сусанна совершенно растерялась. Перед ней стоял юноша лет шестнадцати с голубыми глазами, с рыжими забавными кучеряшками и серьезно смотрел на нее. Ей даже показалось, что это все нелепый сон, и возможно последний сон, который она видит. Но и стражники, и юноша были самыми настоящими.

– Вы можете нас оставить? – кротко спросил Даниил стражников. – Мне нужно выслушать ее?

Стражник сально улыбнулся, но в знак согласия кивнул головой.

– Если начнет приставать, зови нас… – сказал он Даниилу, после чего они ушли. В полумраке тюремного коридора перед ним стояла женщина, истерзанная и разуверившаяся во всем. Лишь взгляд хранил в себе огонек какой-то внутренней силы, который не давал окончательно сломаться.

– Ну что же, я слушаю вас. Как все произошло…

– Мне все равно никто не поверит…

– Потому, что против вас свидетельствуют судьи?

Сусанна горько усмехнулась, и на глазах ее выступили слезы.

– Да. Против меня свидетельствуют судьи.

– Вы совершили то, в чем вас обвиняют?

– Нет…

– Я вам верю…

– Но мне это не поможет…

– «Не бойся ни судьи неправедного, ни врага лютого. Пусть он злобствует, но вся злоба будет на нем… Они могут причинить страдания и даже убить – но мудрый понимает, что смерть – ничто». Так говорил нам наш учитель.

– Хороший у вас учитель…

– Расскажите, как было дело…

– Я вышла в сад, искупаться в бассейне. Но стоило мне раздеться, как откуда не возьмись, появились судьи, и схватив меня, обвинили в прелюбодеянии.

– Это все? Я не верю…

– Они домогались меня… Они сказали, что если я…тогда они отпустят меня с миром.

– Были ли рядом слуги?

– Нет, я отослала их. Я ведь собиралась мыться, а я не привыкла, чтобы слуги наблюдали за мной.

– Мог ли кто-нибудь слышать происходивший разговор?

– Нет, я не думаю. И кроме того, кто посмеет свидетельствовать против судей? Даже если служанки и слышали, они промолчат.

– Что же. Если нет других свидетелей, мы разоблачим лжесвидетельство на основе их же слов. В Законе Моисея сказано: «Никого нельзя осудить по свидетельству одного человека, но лишь о двух или трех свершится дело»… Их двое, и они уверены, ибо судьи… Они уверенны, ибо судьи, и в том гордыня их, и я уверен, что они заботятся ныне о деле этом, и только предвкушают кровавое удовольствие… Гордыня сгубит их, ибо Господь не любит преступающих.

– Что будет?

– Они судьи, и всегда ратовали за должное воздаяние. Они получат его. Наши учителя и мы уже давно следим за этими развращенными судьями народа Израилева. Они купаются в лучах кровавой славой и упиваются властью…

– Вы следите за ними? Но ведь это же смешно: вы же еще почти дети.

– Имеет ли это значение? Посмотрим… Что же, попытайтесь пока уснуть…

Он позвал стражников и вышел.

Приехав в усадьбу Иоакима, он начал опрашивать слуг о том, где каждый из них находился в момент, когда судьи схватили Сусанну, и кого из прохожих видели. Они стучали в двери сонным соседям, и опрашивали их, и в самом Данииле чувствовалась какая-то вежливая, но непреодолимая сила. Такая, что никто из людей не выказал даже тени недовольства поздними визитами. Постепенно люди начали внутренне болеть за невинно обвиненную Сусанну, и страх перед судьями уходил, словно тьма от первых лучей восходящего солнца.

Казалось, за спиной дивного юноши стоит нечто большее, чем вся мирская власть. И эта сила не бесчинствовала, не торопила, не кричала, потому как была много выше этого. Люди верили уже не судье, но скромному еврейскому мальчишке в простой одежде, со смешными рыжими кудряшками на голове.

– Я не слышал и не видел ничего, – говорили испуганные люди, открывая двери.

– Это и будет вашим свидетельством. Так и скажете: я стоял на том месте, и ничего не видел. Более ничего и не надо.

Начало светать. Судилище и место казни было назначено верховным судьей на особом месте, за еврейским поселением в Вавилоне. Здесь уже специально были приготовлены камни для побиения: не большие, не малые, – как и прописано было в Законе Моисея. К полудню, на звук кимвала звенящего начала собираться вся община, чтобы вершить суд. Стражники привели Сусанну…

Надменный верховный судья Ездра и его помошник Барух стояли на возвышении со строгими лицами и внутренне торжествовали.

Когда народ уже собрался, Ездра обвел всех самодовольным взглядом, и начал свою речь.

– Народ Израилев, народ, избранный Богом. Сегодня пришел час гнева и очищения, и как заповедано, должно нам очистить среду свою от скверны. Пред вами прелюбодейка Сусанна, преступвшая всякий срам и закон и предававшаяся разврату в доме мужа своего! Но не дано торжествовать грешным, и мы, верховные судьи, сами уличили ее и ныне привели на суд. Мы, верховные судьи, держим против нее свидетельство своё! Есть ли кто из вас, народ Израилев, кто будет держать слово на суде этом?! – в последних словах верховного судьи слышался самодовольный вызов.

– Есть, кто будет держать слово против вас на суде этом! – твердым, спокойным шагом из толпы вышел юноша в простой одежде. Все вокруг застыли, видя происходящее. Ездра удивился, но затем криво улыбнулся.

– Кто же ты, дерзкий юноша? Будь добр, представься пред почтенным собранием.

– Я Даниил, сын народа Израилева, избранного Богом. И нет во мне страха пред тем, чтобы за правду держать слово против вас, будь вы и провозглашены человеческой волей верховными судьями. Но истинно, есть один верховный судья у народа Израилева, и имя его – Господь Авраама и Иакова, открывший Моисею на горе Синай Законы Свои. И нет иного судьи выше Его!

Ездра наклонился к Баруху и спросил:

– Откуда этот ублюдок?

– Не знаю. Но кажется, это из царских отроков.

Ездра сошел со своего каменного пьедестала, приблизился к Даниилу и слегка наклонился, так, что со стороны казалось, он выражает свое почтение. В этот самый момент он шепотом произнес на ухо юноше:

– Считай себя мертвецом…

Даниил твердо посмотрел ему в темные лукавые глаза, и Ездра первым отвел взгляд и