Советник царя Гороха (сборник произведений) - Алексей Владимирович Мефокиров

женой, а их собственные корешки все больше сохли за ненадобностью. Кроме того, что было и вовсе возмутительно для них, Сусанна не обращала на них никакого внимания, и с ее стороны все ограничивалось почтенным приветствием при встрече.

Судьи не могли уснуть ночами от рисующихся в их убеленных сединами головах развратных сцен, в которых они вкушали самые извращенные ласки от Сусанны. Ни в чем себе они отказывать не привыкли, и потому долго бороться с искушением им не пришлось.

Однажды, пока Иоаким был на работе, занятый зерновой логистикой, судьи тихонько пробрались в его сад и устроили засаду в кустах. Место для засады было выбрано очень удачно с точки зрения развратных целей: кусты располагались как раз у бассейна для омовений.

Ждут – пождут: ничего не происходит. Сидеть уже им надоело, солнышко в лысину припекает, муравьи покусывают за ягодицы. Но не уходят судьи, терпят.

Явились слуги, приготовили полотенца, золу для мытья волос, благовония; за ними пришла и Сусанна для принятия ванны.

– Ну что ж, ступайте, – сказала Сусанна слугам, – я сейчас сполоснусь, и приду к столу. Вы пока разогрейте мяска, и вообще, что у нас там есть.

– Будете молоко, госпожа, – спросила старая служанка.

– Нет, спасибо.

– Не задерживайтесь, а то еще простудитесь.

– Хорошо, хорошо. Ступайте.

Слуги ушли, а Сусанна сбросила платье и подставив солнцу аппетитные округлости, принялась расплетать косу. Она мягко щурилась на ласковые лучики солнца, и все ее янтарное тело, казалось, нежилось и отдыхало от сброшенных одежд.

Тут из-за кустов показались судьи, лица которых перекосило от похоти и злобы одновременно. Злоба их была объяснима: никогда еще столь почтенным людям не приходилось терпеть ради женщины столько лишений и мучений. Обычно все решалось для них куда проще.

Сусанна, увидев судей, вскрикнула и попыталась прикрыть рукой грудь.

– Ну что ты, дитя мое, – медоточивым голосом сказал старший из судей. Его глаза горели нездоровым горячечным огнем. – Дай полюбоваться на тебя!

Второй судья был более бесцеремонным. Подойдя к Сусанне, он положил руку ей на грудь, и сказал:

– Так, моавитская шлюшка. Сейчас ты покажешь нам свое искусство ублажать мужчин. И не вздумай кочевряжится, мы этого не потерпим.

– Давай, милая! – второй судья приблизился к ней сзади и чуть приобнял. – Сделай дедушкам хорошо, ты же умеешь!

Но подошедший сзади судья, сотрясаемый стариковской похотью, тут же получил ощутимый удар острым локтем под дых. Крякнув от боли и неожиданности, он осел на землю.

– Ах ты моавитская сука! – замахнулся на нее второй судья, и отвесил гулкую пощечину. – Ты думаешь мы не обломаем твою строптивость… Я… буду тебя…всюду…во всё – говорил он, задыхаясь и пытаясь повалить Сусанну на землю.

Сусанна закричала. Судья попытался зажать ей рот руками, но отдернул ее, будучи укушенным.

– Что ж, не хочешь обласкать нас – мы обласкаем тебя камнями! – прошипел судья, – И я буду с наслаждением смотреть на твое извивающееся умирающее тело. Ну! Сейчас твой последний шанс!

– Сморчки старые… – захрипела Сусанна и плюнула судье в лицо.

– А вот теперь уже все!!! Моавитская шлюха!!!

Злобные старцы, содрогаясь от пережитого напряжения, схватили упирающуюся Сусанну, и открыв ворота, ведущие из сада на улицу, выбросили ее на дорогу. Едущая торговая телега едва не переехала обнаженную рыдающую женщину.

– Смотрите, народ Израильский, – привычным голосом заголосил один из судей… – Поймана прелюбодейка Сусанна, на месте совершения мерзостей своих уличили мы ее.

– Мы, два истинных судьи, поставленных над народом, дабы блюсти закон и пресекать всякую мерзость и нечистоту ныне свидетельствуем – сия женщина повинна в прелюбодеянии и кровь ее на ней. Мы – два свидетеля тому… Как завещано нам по Закону Моисея, дабы не множилась мерзость среди народа избранного, велено нам побивать таких камнями. И сие будет осуществлено завтра, при всем собрании, и истребится мерзость из среды нашей…

– Призываю гнев людей, дабы не призвать нам гнев Господень! Да не пожалеет рука ваша прелюбодейки!

Говорили они хорошо поставленными, обличающими голосами, и людям вокруг казалось, что говорят небесные серафимы, охваченные праведным гневом. Одной своей энергией, которую странно было подозревать в ветхих старческих телах, они заражали гневной истерией всех вокруг. И самый добрый человек, послушав их, готов был бы первым схватится за камень, чтобы излить гнев на прелюбодейку.

Собралась небольшая толпа, которая гневно гудела, окружив обличающих старцев и девушку.. Сусанна сидела на дороге, голая, истерзанная, поверженная в прах и горько рыдала. В толпе гнев смешивался с вожделением, кто-то громко бранился. Многие начали потрясать кулаками, топать ногами, улюлюкать. Расталкивая народ, подошли двое стражников, накинули на лежащую Сусанну вретище и увели в темницу.

Когда Иоаким вернулся домой, он с блаженной улыбкой открыл ворота дома. Но его не встретила у порога молодая жена, как это бывало обычно. Он удивленно оглянулся и крикнул:

– Сусанна, зайчик мой! Ты где, милая?

В ответ не было ни малейшего движения, ни малейшего шороха. Тишина звенела в ушах. Он растерянно открыл ворота в сад, но и там никого не было. Он кинулся в дом, и его охватило чувство случившейся беды. Вся прислуга собралась в доме, тревожно молчала, не как не решаясь сказать хозяину о произошедшем.

– Что случилось? – ошеломленный Иоаким смотрел на своего старого слугу. Тот молчал и сопел, и по его глазам стекали слезы.

– Что случилось?!!! – заорал Иоаким, так что в комнатах прокатилось гулкое эхо: «-ось», «-ось». – Где она?! Где она-а-а?!!!

Слуги молчали. Лицо Иоакима исказила гримаса боли, из покрасневших, словно у быка глаз, потекли мутные слезы. Он упал на колени и его тело начало безобразно содрогаться в мучительном рыдании.

– Где ее труп? – едва прохрипел Иоаким, немного опомнившись.

– Она жива, хозяин… Но завтра ее побьют камнями…

– Как камнями?!!! Почему?

Иоаким удивленно распахнул глаза. По его лицу пробежала судорога.

– Два судьи застали ее в прелюбодеянии…

– Этого не может быть… Этого не может быть! Этого не может быть!!! Два судьи!!! Два судьи!!! Я знаю этих судей! Я убью их, лживых собак!!!! Я убью их!!! – Иоаким вскочил на ноги и побежал в свою комнату. Обезумевшими глазами он искал оружие, опрокидывая все вещи. Наконец найдя в сундуке еще отцовский короткий меч, он выхватил его и бросился прочь.

– У-уу-бью!!! У-уу-бью!!! – нечеловеческим голосом ревел он, а слуги пытались его удержать.

– Хозяин, успокойся! Ничего не поделать!

– У-уу-бью! –совсем по детски завизжал он, и перестал вырываться. Он плакал, как обиженный ребенок, пуская слюни. Из его ноздрей лились сопли. Он задыхался от душивших его рыданий.

Иоаким успокоился только через час.

Умывшись, он обрел совершенно