Советник царя Гороха (сборник произведений) - Алексей Владимирович Мефокиров

Сев рядом со спящей, едва касаясь разбросанных по земле каштановых прядей, Никита ощутил их невероятную мягкость и нежность. Каролина открыла глаза.

– Неудобно? – шепотом спросил Никита.

Ничего не ответив, она слегка привстала, положила голову ему на колени и опять заснула, поеживаясь. Рука тихо перебирала пряди ее шелковистых волос. Никита слушал сонное дыхание, и у него у самого начинали слипаться веки. Сон медленно окутывал его, словно легкой, но чрезвычайно прочной паутиной.

В море, колышась на невысокой волне, горело «Возмедие», оставленное собственным экипажем и подожженное. На корме одиноким обгорелым лоскутом свисало Имперское морское знамя. (to be continued…)/

Ветхозаветный детектив. Дело Сусанны

Произведение основано на вольной трактовке событий, описанных в Книге пророка Даниила и апокрифах к ней.

Прекрасны были сады знатного горожанина Иоакима. Выходец из еврейской диаспоры, он сделал в Вавилоне неплохую карьеру, и был в почете и при царском дворе, и на своей основной работе – при громадных городских амбарах. Для того, чтобы достичь в мегаполисе Древней Месопотамии положения, Иоаким тяжело работал, давал взятки судьям и проверяющим, потихоньку стяжал богатства. В отличие от своих предшественников, он старался сильно не наглеть и воровал с совестью, в меру. А потому и среди вельмож, и среди простых людей считался человеком честным и добродетельным..

Современному западному человеку тяжело понять сущность азиатских моральных полутонов. Как можно воровать по совести? Для европейца вор – это вор, и никаких мер здесь не может существовать. В Азии, особенно в древней, все несколько иначе. В той же России, культура которой родилась на перекрестке азиатских и европейских представлений о мире, четко отличают «честных воров» от «нечестных».

Да, да. А вы думаете, почему в России испокон веков такая маленькая зарплата, что любой европеец протянет ножки? Очень просто: рассчитывая размер жалования, сразу прикидывается, сколько человек сможет без особого ущерба для дела «позаимствовать». При этом в той же России для обозначения процесса умеренного хищения, не выходящего за границы обычного уклада жизни, чаще употребляют глагол, этимология которого восходит к первичным женским половым признакам.

Но это уже отход от темы. Но археологические раскопки и устные предания позволяют предположить, что в Древнем Вавилоне дела обстояли примерно таким же образом, как и в современной Москве.

Еврейская национальная диаспора, появившаяся в Вавилоне в результате аннексии израильских земель древними вавилонскими царями-завоевателями, довольно неплохо прижилась в городе контрастов. Приведенные в качестве пленных и рабов, евреи не растерялись и показали сильные стороны своего национального характера: предприимчивость и умение быстро приспосабливаться.

Прошло всего около сорока лет с момента их пленения, а «свои люди» уже имели довольно большое влияние при дворе и ворочали государственными делами. Объяснялось это довольно просто: как и всякие притесненные эмигранты, жили они довольно дружно; и не гнушались помочь своему собрату, попавшемуся на недостаче или на небольших нестыковках в клинописной бухгалтерии.

По мере обретения власти и влияния, еврейская диаспора безбожно развращались. Конечно, сами они отрицали этот процесс, и практиковали ханжеское благочестие, до сих пор именуемое (по названию еврейских первосвященников) фарисейством. Как и все люди.

На определенном этапе еврейский вопрос стоял очень остро в Древнем Вавилоне. Как и в большинстве государств, где имеются более-менее значительная семитская прослойка. Почему так?

Объяснение стоит искать в том, что евреев ценят и ненавидят.

Почему их ненавидят? Потому, что имея колоссальную предприимчивость, определенный врожденный талант к управлению, евреи развращаются властью так же, как и все остальные. А, на мой скромный взгляд, даже сильнее.

Кроме того, на протяжении всей своей истории, они были пропитаны чувством своей национальной исключительности, при этом оставаясь «народом жестоковыйным». Сам Бог, связавшись с этим народом, пару раз в пустыне со злобы и разочарования чуть не уничтожил их всех. И только молитвами Моисея кое-как это дело таки удалось утрясти без особого «шума и пыли».

Вечным наказанием еврейскому народу за гордыню и «жестоковыйность» во все времена были их полукровки. Да, именно полукровки. Трясясь над чистотой своей крови, еврейская община отвергала тех, кто родился от смешения с другими народами. И именно полукровкам Бог давал невероятную харизму и интеллектуальное превосходство над народами, к которыми происходило смешение, и уж тем более над самими «настоящими» евреями. Спесивые фарисеи были приводимы на покаяние много раз, но никогда не каялись, находя умелое оправдание своим преступлениям; и даже обольщая другие народы.

Отпрыски, рожденные от смешения евреев с презираемыми ими гоями, отвергаемые и поношаемые только за свое происхождение, – творили историю мира. И ненавидели тех, кто их отверг. Чему же удивляться, что судьба еврейского народа столь трагична…

Но вернемся в сад Иоакима. По саду гуляли павлины, на ветвях пели певчие птички, росли масличные и иные деревья, весьма редкие в засушливом месопотамском климате. Даже был один великолепный фонтан, питаемый чистой родниковой водой. В общем, было довольно красиво.

Не удивительно, что в гости к Иоакиму любили захаживать влиятельные гости.

– Красивый у тебя сад, Иоаким. Вроде бы и поменьше роскоши, чем у других придворных, а поди ж ты, как уютно.

– Да, – ответствовал хозяин, – жаль все не хватает времени заняться дренажем для виноградника. Все на работе, да на работе.

– А чего же ты, Иоаким, все один да один. Женился бы, что ли.

– Жаль, все не хватает времени заняться поиском достойной девушки. Все на работе да на работе.

– А чего же ты все на работе, да на работе?

– А чтобы никто не пришел проверять состояние дел в мое отсутствие. Оно ж как: стоит оставить свое рабочее место, – таких собак повесят на тебя, что мама не горюй!

– Твоя правда…

Но в какой-то из дней все же упал взгляд Иоакима на хорошую девушку. И красивую и ладную, и добрую. И сыграл он свадьбу, и гуляла на этой свадьбе почти вся еврейская община Вавилона. Гости сидели, смотрели на молодых и между собой шептались.

– А хороша невестка, ладна и красива. Но слышала я про нее такого!!!

– Чего же ты слышала, соседушка?

– Ой, ну вы представьте. У нее мама-то вовсе не честная еврейская женщина, а, стыдно сказать, моавитянка.

– Да ну? Что, дочка проститутки?

– Ну да, представляешь. И добро бы нашей… а так, моавитянка.

– Вот, досталось же потаскушке богатство. Сразу видно, как она умеет работать – и верхом, и низом. Мамаша, небось, просветила…

– Нет, и куда таки смотрит Бог, скажи мне, Сара! Этой потаскушке и фигура, и лицо, и муженек богатый. А моей честной девочке