Советник царя Гороха (сборник произведений) - Алексей Владимирович Мефокиров

На несколько секунд в комнате повисло молчание. Затем Кэйбэл встряхнулся, словно проснувшись ото сна и посмотрел на Никиту.

– Прости нас, мой друг! Ты теперь понимаешь, почему гости у нас бывают довольно редко. Бунтующая молодость.

– Простите, что спрашиваю… А что случилось с вашей женой…

– Мне бы не очень хотелось бы об этом особо распространяться, сам понимаешь… Не знаю почему, но тебе я верю. И поэтому, расскажу… Она попала под дурное влияние. А потом…ее нашли на дне канала… Несчастный случай.

– Нда. Это сильно сказалось на вашей карьере?

– Не слабо. Но знание и в нашем мире имеют вес: очень быстро я вернулся к работе. Но мне тяжело об этом говорить. Давай-ка лучше выпьем немного вина.

За столом вновь возникло неловкое молчание. Стараясь его разрушить Кэйбэл с вымученной улыбкой, спросил:

– Никита, ты довольно долго прожил в царстве Гороха. Скажи, а правда ли, что там нет уборных?

– Роскошных туалетов? Да, роскошных туалетов там и правда нет. Есть обычные.

– Надо же, и как они живут.

– Жизнь не сводится к золотому унитазу, не так ли? Кажется, существуют и другие ценности.

– Я понимаю, о чем ты. Я давно заметил, что ты не больно-то восхищен нашей культурой?

– Вы доложите об этом Тайной службе?

– Тайная служба и так все знает. И она ничего не забывает. Она оставляет в живых тебя, да и меня только лишь потому, что наша польза для Империи выше нашего вреда для нее. Стоит балансу покачнуться и…

– Кстати, это неправда, что я враждебно отношусь к вашей культуре…

Кэйбэл саркастически усмехнулся.

– Что, испугался, Никита. Не бойся, я никому ничего не скажу. И никто из тех, кто нас услышит, ничего не передаст в Тайную службу. Ты спрашивал, почему я распродал почти всех рабов? Думаешь, я не люблю роскоши. Думаешь, я аскетично настроен. Нет, мой друг! Я думаю, тебе ясна настоящая причина произошедшего.

– Доносчик на вашу жену был вашим рабом?

– Верный вывод, дружок!

– Но ведь она выступала за освобождение рабов, насколько я понимаю.

– А рабам не нужна свобода, дружочек! Я тоже слушал свою жену. Сумасшедшую. Я любил ее. Но теперь я знаю…рабам не нужна свобода. Рабам нужны деньги, чтобы самим стать рабовладельцами.

– Не согласен.

– А мне плевать, дружочек… – Джей Кэйбэл уже порядочно захмелел от выпитого вина. – Мне глубоко плевать, кто согласен со мной, а кто нет! Даже ты, дружочек. Просто таков мир, в котором мы живем. Пойти что ли, помирится с дочерью?

– Не думаю, что в таком состоянии это будет уместно.

– Знаешь, Никита, ты порой раздражаешь тем, что прав. Нельзя быть всегда правым. Кто всегда прав, похож на шарик, который сложно укусить, с какой стороны к нему не подойди, но который очень просто закатить в грязную канаву одним пинком ноги.

Джей Кэйбэл откупорил еще одну бутылку дорогого марочного вина и начал пить прямо с горла, так, что по его шее ходил выпирающий кадык. Оторвавшись от бутылки, он бросил осовелый взгляд на Никиту.

– Осуждаешь?

– Нет. Кто я такой, чтобы осуждать?

– И то верно. А мне противно. Вот ты так смотришь, и я как бы со стороны себя вижу… В твоих глазах… И мне противно…

– Зачем тогда пьёте?

– А потому, дружочек, что без вина мне еще противнее.

– Просто сегодня не слишком удачный день.

– Нет, дружок! Просто когда Бог создавал наш сказочный мир, у него было чертовски плохое настроение.

– Кто-кто, но Бог виноват во всем происходящем меньше всего.

– Ты опять прав, – Кэйбэд сделал еще один затяжной глоток. – Прав. Все началось с человека. Мы алчные, мы вожделеющие… И чтобы насытить нас, нужны страдания других. А как по-другому?

– Можно и по-другому.

Корабельного инженера, еще недавно подтянутого и сильного, вежливого, развезло. Его бурчание все сложнее и сложнее было разобрать. Наконец, он затих, а его манишка, словно кровью, была облита вином.

Сверху послышались легкие шаги. Никита обернулся. Каролина стояла позади него, ее каштановые волосы были распущены, а глаза были покрасневшми от слез.

– Простите меня, Никита… – она отвела взгляд. – Это я виновата. Когда мы с папой ссоримся, он обычно после этого напивается…

– И часто такое бывает?

– Нет… Я не сказала бы.

– Мне искренне жаль вашу мать, – медленно произнес Никита. – В доме остались рабы?

– Нет, уже очень поздно. Они ушли ночевать к себе.

– Тогда можно не бояться доносов.

– Я никогда их не боялась! – девушка вспыхнула. – Я не боялась и не боюсь доносов. Лучше погибнуть, чем жить, как дрожащая низкая тварь.

– Погибнуть никогда не поздно. Это слишком просто, чтобы действительно быть выходом из создавшегося положения.

Они внимательно, изучающее смотрели друг на друга. Голубые глаза Каролины горели, как у скандинавской Валькирии. Она настороженно смотрела на Никиту, будто пытаясь выяснить, кто перед ней – друг или враг. И не находила ответа.

– Вы похожи в этом на моего папу. Он тоже прячется за трусливыми «мудрыми мыслями». А я так не могу. Жить в постоянном страхе за свою жалкую жизнь, которую подпитывают сотни смертей по всему миру.

– Отец любит вас. Легко быть безрассудно смелым, когда в твоем распоряжении только твоя собственная жизнь, а не жизнь тех, кого любишь.

– Сколько вам лет, Никита?

– Полсемнадцатого. Что, не похоже?

– Вы постарели слишком рано. Постарели сердцем.

– Да. Всего за полтора года здесь.

Каролина опустила глаза и глянула на пьяного отца.

– Поможете мне оттащить его до дивана.

– Конечно.

Тащить инженера Кэйбэла было для Никиты довольно легко. Сказывалось то, что средний житель этого мира не превышал метр пятидесяти, а к этому моменту рост самого Никиты превзошел метр восемьдесят. Он с легкостью уложил Кэйбэла на диван, повернув набок.

– Какой вы сильный, – Каролина проговорила это без тени восхищения, просто констатируя факт.

– Для нашего мира я не так уж силен.

– Когда-то в Эрроган привозили, словно диковинку, самого высокого человека в нашем мире. У него был рост в шесть с половиной локтей. Вы на него похожи.

– Возможно.

Они присели за столик. Каролина взяла недопитую бутылку марочного вина.

– Выпить не хотите? Очень хорошее вино, между прочим. Дорогое.

– Спасибо, но не стоит.

– Тогда, – она порывисто поднялась, – в мусор ее!

Выбросив бутылку, она подошла вновь к столику и собрав залитую вином шелковую скатерть вместе с фарфоровой посудой, недоеденными бутербродами с диковинным паштетом, все кучей отправила вслед за бутылкой.

– Если бы на вас не работали, так или иначе, тысячи невольников, вы бы не могли себе позволить такой жест, Каролина.

– Знаю. Что же. – она