Советник царя Гороха (сборник произведений) - Алексей Владимирович Мефокиров

вас вовсе. Как безродная тварь, думаете во всяком доме пристроится, и надеетесь перед врагами вашими низким служением вымолить себе свою жалкую жизнь? Что ж? Явится враг, и будет над вами глумится, и попирать вас будет, ибо того вы и достойны. Да, да, того вы и будете достойны, ибо у кого нет ничего своего, и который ни о чем своем не печется, тот и не живет, а лишь исстрачивает дыхание, да воду, да хлеб, таков хуже последнего паразита…

– Не вели казнить, царь-батюшка. Грешен. – дрожащим голосом произнес Вакула. Отворились двери и других хибар. Разный люд собрался, и многие вышли уже одетые, и лица их были совершенно другими, нежели ранее: не растерянными, не глумливыми, но одухотворенными, словно источающими внутренний свет. Перемена казалась настоящим чудом.

– Ступайте же на верфь… Там ваше место сейчас…Подвигов смертных не требую, но достойно лишь делайте, что вам поручено.

Усталый царь, вот уже второй день бывший на ногах, брел по набережной. На Гороховку спускались сумерки, серой пеленой своей окутывая заводи и быстрины. Было тихо, слышалось пение сверчков в траве. И вот издали услышал царь рев парохода, и лицо его просияло.

– Пошли, пошли родимые! Потянули баржи со снабжением!

Сцепка из парового буксира и трех деревянных барж, груженных провизией, лошадьми и оружием, медленно проплыла на юг, там где шла жестокая драка с селивановскими мятежниками. Суровый кормчий в сером, грубо скроенном зипуне, вглядывался со своего мостика вдаль, в темную водную дорогу. Ревущая струя пара вырывалась позади буксира, словно дыхание неистового змея.

Настало утро. Селивановцы, выставив в авангарде наиболее боеспособные отряды из наемников-заморцев, в пять часов тридцать две минуты по местному времени выдвинулись из занятого ими Красова и вдоль шляха Красов-Горохов развернули крупномасштабное наступление. Хорошо вышколенные наемные полки торжественно, осознавая свою силу, двигались вперед, облаченные в красные (морская пехота) и синие (сухопутные войска) мундиры с золотыми цепочками, скопированные, фактически, с формы заморцев. Да, собственно это и была форма заморцев, и носили ее во многом заморцы, хотя и знаки отличия у них были другими. Вместо золотокрылого орла, нашитого на погоны всех регулярных заморских частей, они носили изображение разъяренного медведя с надписью «Освободительная армия». Вооружение тоже несколько отличалось: дорогие заморские длинные луки, набранные из особого, пропитанного клеем дерева, заменялись в основном дешевыми саркабскими, а протаганы из высококлассной эрроганской стали встречались только у некоторых. Иные же, особенно отряды, составленные из местных, вооружены были только хрупкой пикой и засапожным ножом.

Первое столкновение произошло на заставе Мирная. На этой заставе разместился передовой оборонительный отряд воеводы Веромира. Собственно, никто не ожидал, что селивановцы начнут наступление вдоль узкого шляха, проходящего через болота и леса, пусть он и открывал путь на столицу. Такой замысел казался слишком дерзким, невозможным в осуществлении. Основные силы войск Гороха были сосредоточены в долине Ольховой к востоку от Барановца. Тот, а не Красовский путь казался наиболее вероятным, и туда прибывали для обороны стрельцы, разгружаясь на пристани местечка Ольховки в верховьях Немы…Но получилось иначе, нежели думалось.

Молодой караульный Заграва Никитович с трудом борол коварно подступающий сон. Мягкими, но тяжелыми лапами сон обнимал молодого воина, заставлял его веки опускаться все ниже и ниже… Более всего хотелось упасть прямо на свежерубленное бревенчатое перекрытие заставного поста, раскинуть руки и крепко уснуть… Он зевал и воспаленные усталые глаза слезились все сильнее… Вглядываясь вперед, сквозь утреннюю дымку, он все ниже и ниже опускал голову.

Он увидел волнующееся поле спелой ржи возле дома, над которым раскинулось напоенное солнцем небо без единого облачка. Золотистые лучи весело поигрывали на ресницах, а где-то в высоте пел озорник-жаворонок. Возле самого горизонта курилась дымка, и сквозь эту дымку проглядывались какие-то красные и синие стяги… Внезапно он открыл глаза и проснулся. Прямо перед ним, совсем близко стояла шеренга лучников, ярко-красные мундиры…

– Тре… – хрипло выкрикнул он, словно раненый вороненок. Каленая стрела прошила насквозь его горло, за ней прилетела вторая и попав в лоб, закончила дело.

Защитники заставы едва успели опомнится, как сине-красная, построенная в каре масса начала неумолимо приближаться к бревенчатой стене. Тучи стрел волнами налетали на защитников и не давали им поднять головы: стоило кому-то из молодых стрельцов высунуться, чтобы отправить во враждебную массу свою стрелу, как он падал, сраженный. Используя специальные легкие лестницы, нападающие легко перебрались через невысокий бревенчатый вал Мирной.

Воины Веромира даже не успевали толком оказать сопротивления. Молодые стрельцы, набранные из крестьянских сынов и наскоро обученные, они гибли под ливнем стрел, который прокрывал всякое пространство перед наступающими. Длинные, каленые стрелы, посланные опытными заморскими лучниками с большим возвышением, отвесно падали с неба, словно хищные птицы, и вонзались в живую плоть. Раненых добивали пехотинцы с пиками и протаганами, никого не оставляя в живых.

Видя происходящую катастрофу, Веромир усадил на коня гонца Огнеслава и закричал:

– Скачи, милый, далее по шляху, до самого Горохова скачи!!! Предупреди их всех!!!

В спину Веромира вонзилась стрела. Он осел, но продолжал стоять, оперевшись на меч. Конь Огнеслава понесся вдоль шляха, подымая курево. Сразу же лучники перенесли внимание на убегающего гонца, но конь и его всадник, словно заговоренные, продолжали свой путь. Веромир собрался с силами, охватил древко стрелы и обломил его, глухо вскрикнув от боли. К нему неслись селивановские воины.

– Ajm kella hemu nua! Ajm kella hemu nua! – победно завопил один из наступавших. Он уже замахнулся дорогим эрроганским протаганом, но Веромир резко сблизился с ним и из-под низу наотмашь рубанул по шее. Самонадеянный заморец издал удивленный возглас и его голова покатилась вниз. Быстрый, как молния меч, разрубил еще одного, и воткнулся по самую рукоять в тело морского пехотинца, стоявшего чуть поодаль.

Внезапно Веромир увидел среди приближавшихся врагов Ярополка, старого своего товарища…

– Ярополче?!!!

– Убить его, собаку! Kella hemu! Kella hemu rkwillu! – заорал в ответ Ярополк, и с десяток селивановцев подняли Веромира на протаганы и пики.

Бой закончился, и можно было продолжать движение.

Но вот впереди селивановцев запылал лес, стал стелиться густой дым.

– 

Kho bornad twa foken faret! Kho, foken boschch, bornad twas!!! –

заорал

селивановкий

офицер

–

наемник

…

– 

Twas moke Danilez zoldaer!

Уцелевшие солдаты заставы уходили от преследования и торопливо высекая огнивом искры, поджигали заранее подготовленные кучи сухого хвороста. Ревущее пламя становилось на пути не только наступающих, но и тех, кто спасался бегством, но даже понимая это, воины с заставы все равно выполняли приказ. Пожар постепенно перекинулся на окружающие торфяники, которые начали курится под дорогой.