Глубокая выемка - Всеволод Шахов

Петя смущённо перебирал лакированные фигурки, вырезанные каким-то рукастым зеком. Потёртые, чуть сколотые края чёрных и белых пешек, белый конь без одного уха, чёрный король с острым колышком, на который когда-то был нанизан крупный шарик, такой же, как у белого короля. Петя поднял белую высокую фигурку с головкой, увенчанной большим диском и открыто посмотрел Ковалёву в глаза: "А это, по-вашему, королева?". Ковалёв кивнул: "А как же ещё?" Петя скорчил слабую улыбку: "Вообще-то, ферзь называется. Александр Павлович, вы устаревшие названия помните, а после революции принято только правильные употреблять".

Ковалёв молча ссыпал фигурки внутрь доски, захлопнул половинки и ткнул доской Пете в грудь, отчего тому ничего не оставалось, как ухватиться за доску: "На… учёный! Объявляю тебе гарде! Будешь участвовать в шахматном турнире. И вот что… когда газеты по баракам будешь разносить, поспрашивай, кто умеет играть и записывай на турнир".

– Это можно. Только вот… – Петя опять посмотрел в пол, – просто так не согласятся, будут послабления в работе просить.

– Придумаем что-нибудь, – Ковалёв потёр ладонью подбородок, – Да, и в женский барак сразу занеси пару номеров "Каналоармейки", а то наши барышни жалуются, что женские журналы сначала мужчины читают.

– Петя, что такое гарде? – шёпотом произнёс всё время молчавший верзила и навис над ухом Пети, когда тот дёрнул выходную дверь.

Петя опустил связки газет на пол, ткнул пальцем в переносицу очков и вскинул указательный палец перед лицом верзилы: – Это, в шахматах, когда на королеву нападают.

– А, понятно… на ферзя, – верзила деликатно распахнул дверь, подхватил одну из Петиных связок газет и пропустил его вперёд.

Ковалёв проводил ребят взглядом и направился к своему углу. Достал из верхнего ящика стола толстую тетрадь, пролистал до пустого листа, отрешённо посмотрел на него, тряхнул головой и выдвинул нижний ящик стола. Вытащил оттуда гранёный стакан, послюнявил указательный палец, провёл по ободку стакана. Початая бутылка водки стояла за большим листом фанеры, который, в перспективе, должен был превратиться в очередной агитационный стенд. В голове уже сформировалось решение: "Нет, сегодня ничего нового не напишу, попробую поредактировать".

* * * Записи Ковалёва. Механический крючник. * * *

– Ну, что вы за люди! Доски для пола нормально не пригнали… разделитель у лебёдки не поставили, – Олег выговаривал бригадиру плотницкой бригады, – всё сроками прикрываетесь.

– Эй, Олег, хватит трепаться, пора запускать, – голос начальника участка положил конец спорам. Фотограф и корреспонденты "Перековки" тоже заждались.

Олег, ещё раз, осмотрел сооружение. Механический крючник… Широкая платформа нижнего основания позволяла заводить на подъёмный транспортёр гружёные тачки справа и снимать порожние слева. Металлический трос, обеспечивающий круговое движение "подъём-спуск", через систему натяжных колёс приводился в движение мотором, располагавшимся в будке верхней части сооружения. Свежеоструганные доски ярко выделяли дорожку подъёмного пути на фоне коричневой глины склона.

– Ладно, чёрт с вами, – Олег дал отмашку заждавшемуся наверху рабочему, – запускай. Нарастающий гул мотора и трос пришёл в движение. Захватные крюки на тросе медленно поплыли вверх. – Сейчас тачку прицеплю, – Олег повернулся к порожней тачке, ухватился за оглобли, поставил на колесо. Зараза, её и порожнюю тащить невозможно, как гружёные-то катают? Да ещё по десять часов. Неуклюже удерживая равновесие, он завёл тачку к подъёмному механизму, крюк транспортёра зашёл в петлю передней части тачки. Тачка, со скоростью полметра в секунду, стала подниматься по деревянному жёлобу с уклоном в двадцать градусов. Оглобли удерживали тачку, волочась по обитым кровельным железом перилам.

На верхней площадке рабочие отцепили тачку и дали отмашку Олегу. Кажется получилось. Можно и гружёную попробовать.

– Сейчас полную поставлю, – крикнул наверх, развернулся.

– Поберегись! Поставит он… видел, как ты порожнюю с трудом развернул… с таким узенькими плечиками только за столом сидеть… учёный, – огромный человек в светлой рубахе закатил гружёную тачку к транспортёру. Олег молча сориентировал петлю для надёжного захвата, и тачка поползла наверх.

Кажется, портрет этого человека в "Перековке" видел. Да, точно, тот самый передовик. По-моему, Матвей. Конечно, кого ни попадя, на пробный пуск не пригласят. Олег искоса посмотрел на человека среднего роста: лет сорока, немного вытянутое лицо, наполовину заросшее щетиной с оттопыренными ушами грушевидной формы и глубоко посаженными глазами.

– Матвей, меня Олегом зовут, я из проектного бюро малой механизации.

– Привет, – смурной Матвей недовольно буркнул.

– Вот, хочу тачки на этом участке под механический крючник доработать. Вы, опытный человек, может подскажете особенности работы. Просто, наблюдал, все по-разному возят.

– Ну, если власть велит… – Матвей, дождался пока тачка не поднялась на положенную высоту в семь метров и продолжил, – каталем хожу уже три года, начинал на Беломорстрое. Сюда перевели полгода назад. Из старой бригады, нас десять человек – теперь в одном трудовом коллективе. Работу организовали быстро, втягиваем новичков… ну, тех, которые хотят работать.

Олег посмотрел на Матвея. Что он мне читает передовицу? Тот, видимо, понял.

– Я сторонник того, чтобы тачки и инструмент приписывали к каждому работнику – так можно подстраивать под свои нужды. Вот, например, эта, – он махнул на тачку, которая, уже порожняя, спускалась сверху по соседнему жёлобу транспортёра, – называют “Юхновской”, с широким разводом ручек. Они более устойчивые – на предварительной выемке не требуется хорошей маневренности. Но приходится ставить за такие тачки широкоплечих ребят.

– Чёрт, тяжёлая, – Олег подскочил к воротам на нижней площадке и принял спустившуюся тачку.

– Порожняя – сорок восемь килограмм, а полная – все сто шестьдесят, – Матвей играючи перехватил оглобли и отвёл тачку в сторону. Дело пошло: рабочие, по очереди, подводили свои тачки к механическому крючнику.

– А, вообще, тачки надо делать индивидуальных размеров под конкретного человека. Вот, по новым расчетам из Дмитрова, начали делать тачки с шириной хвата восемьдесят сантиметров против девяносто двух на “юхновских”. Они менее устойчивые, но маневреннее. Правда для высоких и низких людей надо по высоте разные тачки делать. Очень чувствуется, когда в гору лезешь, высоким проще, центр тяжести ближе к колесам оказывается. Мы под рост разных людей рукоятки укорачивали. Так что, парень, не знаю как идеальную универсальную тачку сделать, – Матвей посмотрел на Олега и, зачем-то, как бы в назидание, добавил, – В ударных бригадах на разных участках самим всё дорабатывать приходится: тачки, лопаты, кирки.

– На этом участке, по плану, подъём механическим будет, – Олег вытянул руку и махнул снизу вверх, – думаю, для зимы тачки с полозьями сделать, на всепогодку – колёса оставить, но вот какой габарит принять, пока не знаю.

– Не знаю, чем тебе помочь, сам думай. Уж, наверное, габариты подберёшь. Получается только по горизонтали катать нужно, – Матвей резко