Мифы и мины для подрыва Российской государственности - Сергей Григорьевич Горленко

серьезными аргументами. То, что Серго Берия в непростой для себя ситуации вступился за поруганное имя своего достойного отца, несомненно делает ему честь, и все написанное им не похоже на выдумку.

Следует напомнить читателям, кем был Серго Берия. А был полковник Берия инженером-конструктором в области радиолокации и ракетных систем, участником Великой Отечественной войны, доктором физико-математических наук. После ареста (или ликвидации) отца без предъявления обвинения содержался несколько лет в заключении, без решения суда был лишен ученой степени, воинского звания и всех наград, включая боевые. Кроме того, Серго был исключен из партии, уволен с работы и отправлен в ссылку в Свердловск.

Близкие родственники Лаврентия Павловича были высланы из Грузии в Казахстан, а две бабушки 81-го и 84-х лет от роду были вышвырнуты из занимаемых ими квартир и отправлены в дом для престарелых за сотни километров от Тбилиси. Родственникам взять их к себе не разрешили, а в приюте они прожили, увы, недолго.

Далеко было Хрущеву до товарища Сталина, который сказал: «Дети за отцов не отвечают» и неукоснительно придерживался этого правила. Такое «гуманное» лицо было у хрущевской «оттепели». На фоне подобных испытаний вряд ли у кого-либо появилось бы желание писать фальшивые мемуары, куда проще было бы послушаться уговоров Маленкова и Микояна и оклеветать собственного отца.

А вот «ситуайен» (как выражался главный персонаж романов И. Ильфа и Е. Петрова Остап Бендер) Мироненко (намеренно не используем русский синоним – гражданин, чтобы не придавать повествованию уголовно-правовой оттенок) не раз был замечен в упражнениях на поприще явной фальсификации. В интервью уважаемой газете он назвал подвиг двадцати восьми панфиловцев под Москвой «фантастикой»: дескать, это выдумки политруков, а Маршалу Советского Союза Жукову приписал людоедскую сентенцию: «Нечего жалеть о больших боевых потерях, бабы новых солдат нарожают». О героизме и доблести бойцов дивизии генерала Панфилова написано немало хороших книг и снято хорошее кино, отнюдь не фантастическое. А что касается знаменитых русских баб, то о них высказались в разное время, судя по различным источникам, чуть ли не все российские полководцы, а именно – фельдмаршал граф Шереметьев, фельдмаршал Апраксин, светлейший князь Меншиков, последний царь-страстотерпец Николай, маршал Буденный и, наконец, якобы Жуков. Кто первым озвучил данное выражение, установить вряд ли удастся, но вешать единоличное авторство этой кровожадной фразы на Жукова для российского историка по меньшей мере недостойно, а для руководителя архивного ведомства – граничит со служебным преступлением. О Мироненко мы вспомнили лишь для того, чтобы проиллюстрировать, какого уровня «правдолюбы» до сих пор защищают мутные тайны хрущевских интриг.

Вся «достойнейшая» либеральная общественность, наперебой пуская умильные сопли по поводу «хрущевской оттепели», намеренно умалчивает о том, что эта пресловутая «оттепель», которую историк Евгений Спицын метко окрестил «слякотью», началась с преступления – беззаконной расправы с заслуженными государственными деятелями, которые много лет служили на благо безопасности социалистического Отечества. Напомним, кроме Берии незаконно были приговорены к высшей мере и расстреляны по надуманным обвинениям бывший министр госбезопасности, министр Госконтроля СССР Всеволод Николаевич Меркулов, министр внутренних дел Грузии Владимир Георгиевич Деканозов, заместитель министра внутренних дел СССР Богдан Захарьевич Кобулов, начальник 3 управления МВД СССР Сергей Арсеньевич Гоглидзе, министр внутренних дел УССР Павел Яковлевич Мешик и начальник следственной части по особо важным делам Лев Емельянович Влодзимирский.

Уровень следствия и характер бредовых обвинений был такой же, как и в отношении Берии. Подобные акции повторялись хрущевскими палачами не раз в течение 50-х годов. Подвергался жесточайшим пыткам и, наконец, был расстрелян руководитель СМЕРШа и бывший министр госбезопасности Виктор Семенович Абакумов. Много лет содержались по надуманным обвинениям и потеряли здоровье в камерах печально знаменитого Владимирского централа легендарные чекисты Павел Анатольевич Судоплатов и Наум Исаакович Эйтингон, составившие славу и гордость советской разведки. Хороша была хрущевская «оттепель», нечего сказать!

Массированная атака на имя Берии началась сразу же после 26 июня и достигла своего апогея на Пленуме ЦК КПСС, проходившем со 2-го по 7 июля 1953 года. Вся тяжелая артиллерия партийной и советской печати, весь многотысячный советский агитпроп, до предела заряженный невероятным количеством помоев, выдали залп невиданной силы и зловония. Соратники по партии состязались в обличениях и разоблачениях, общий накал истерии зашкаливал. Столько подлости в одном «флаконе» не набирали даже процессы 30-х годов! Историк Борис Соколов считает, что «Берия был еще жив, еще сидел в бункере Московского военного округа, но для своих товарищей по высшему эшелону власти он был уже мертв».

Думается, что Берия действительно был физически мертв, иначе Хрущев не преминул бы вытащить его на это партийное судилище. Представьте только, какое пиршество мести, какая ярмарка подлого тщеславия развернулась бы перед новоявленным диктатором (а как же иначе!), если бы в зале сидел окруженный конвоем, морально сломленный, подавленный и уничтоженный бывший грозный хозяин НКВД, а затем – объединенного МВД, лишенный права голоса в свою защиту. Нет, будь Лаврентий Павлович жив, Хрущев не лишил бы себя этого удовольствия, и никакие соображения безопасности не заставили бы его отказаться от такого торжества.

Сторонники хрущевской версии много пишут о том, что эти соображения, а именно – стремление предотвратить силовое освобождение узника его верноподданными подчиненными с Лубянки с последующим контрпереворотом, якобы заставили хрущевскую клику организаторов заговора содержать Берию в полной изоляции и не показывать его никому вплоть до его мнимого расстрела. Довод весьма сомнительный, поскольку ближайшие сподвижники Берии были арестованы в тот же день, что и лубянский маршал, и организовать его освобождение было просто некому.

Сотрудники рангом пониже, обезглавленные этим арестом, были парализованы и сбиты с толку, к тому же внутренняя жизнь чекистского ведомства всегда отличалась высочайшей дисциплиной и без приказа сверху никто не решился бы ничего предпринимать. Такая же ситуация сложилась, кстати говоря, в августе 1991 года, когда руководство КГБ было арестовано, а рядовые сотрудники тщетно ожидали команды на ликвидацию антисоветского шабаша, но так ее и не дождались. Большинство сотрудников получили оружие и оставались на рабочих местах, но никому и в голову не пришло идти на штурм тюрьмы «Матросская тишина», чтобы освободить арестованного председателя Комитета госбезопасности В.А. Крючкова.

Еще одним доводом в пользу того, что Берия к моменту проведения пленума был мертв, является небывало разнузданный, местами откровенно хамский тон оценок его морального облика, деловых и личных качеств, повторяющиеся заклинания о том, что Берия много лет был тайным врагом и подлым шпионом. Участники пленума, искушенные партаппаратчики, прекрасно осведомленные о том, какие пируэты