Мифы и мины для подрыва Российской государственности - Сергей Григорьевич Горленко

привела к разрушению нормального уклада жизни деревень и сел, а главное – к ликвидации многих из них.

Но это были цветочки, а ягодками стали два грандиозных хрущевских прожекта – кукурузный и целинный. После посещения Хрущевым США в 1959 году, им овладела маниакальная идея – обогнать за три года Америку по производству мяса, молока и масла. Сделать это он намеревался за счет массового внедрения в советское сельское хозяйство кукурузы, как наиболее питательного корма для крупного рогатого скота. Нашлись, как всегда, и подпевалы этой затее, хваставшие перед «новоявленным вождем» жиденькими снопиками кукурузки, выращенной юннатами на пришкольном участке в Ленинградской области.

Следуя указанию воодушевленного Мыкиты, кукурузу в ущерб обычным кормовым культурам посеяли везде, вплоть до Вологодской и Архангельской областей, где теплолюбивая «царица полей», по неведомой для отдельных недоумков причине, вообще отказалась всходить. Скот, который оказалось нечем кормить, пришлось пустить под нож, ибо купленных за валюту в Финляндии брикетов прессованного сена тоже не хватило.

Еще более драматичным стал опыт Рязанской области, где ретивый секретарь обкома Алексей Ларионов взялся за год увеличить поставки мяса государству втрое. И ему это удалось, за что в декабре 1959 года он получил звание Героя Социалистического Труда, а область была награждена орденом Ленина. Но какой ценой был достигнут этот результат?! Мало того, что было забито на мясо практически все молочное стадо и изъят под расписку весь скот из личных подсобных хозяйств колхозников, часть мяса пришлось закупать в соседних областях за счет средств, предназначенных на приобретение машин и инвентаря для предстоящей посевной.

На следующий год Рязанская область осталась без мяса, масла и молока, без новой техники и запчастей, а возмущенные колхозники, которым скот никто не вернул, стали отказываться обрабатывать землю. У Ларионова хватило мужества и честности при виде провала свести счеты с жизнью, чего, однако, не сделал всячески поощрявший его Хрущев.

Другой «славной» вехой хрущевских реформ стала целина, воспетая в прекрасных советских книгах и кинофильмах, таких как «Иван Бровкин на целине». Фильм замечательный, и все показанное в нем – правда, но экономический эффект от освоения целинных и залежных земель оказался мизерным.

Глубокая вспашка мощными тракторами, сильные зимние ветры и полые воды в течение 2–3-х лет уничтожили неглубокий плодородный слой почвы, и урожаи зерновых стали не превышать жалкие 7–8 центнеров с гектара, при том, что на Украине и в Черноземье они достигали 30–35 центнеров, а на Кубани и все 60. Миллиарды народных рублей, таким образом, оказались выброшенными на ветер, а относительная минимальная рентабельность целинных земель получалась лишь за счет огромных посевных площадей. Правы в итоге оказались Молотов и Ворошилов, которые пытались отговорить Хрущева от целинной затеи и советовали вкладывать деньги в развитие Нечерноземья.

Неразбериха и путаница в народном хозяйстве неизбежно сказались на результатах экономики. Страна стала испытывать продуктовый голод и оказалась на грани введения карточной системы, что возмутило советских тружеников.

Из личных воспоминаний А. Бражникова: «В 1962 году из магазинов вдруг резко исчезли продукты первой необходимости – мука, сахар, подсолнечное масло, молоко, не говоря уже о мясе и мясных продуктах. Отдел рабочего снабжения при паровозном депо Таловая ЮВЖД организовал поставки этих продуктов в маленький магазинчик на территории депо. Наши мамы ставили с утра нас, пацанов, в длиннющую очередь и писали на ладошках химическим карандашом номера, чтобы, не дай Бог, не перепутали. Через полдня стояния на жаре нам доставались два килограмма муки, два – сахара и две буханки хлеба. Взрослые роптали: „Сталин через три года после войны отменил карточную систему, а этот дурак готов снова ее ввести!“»

Такое положение вызвало вполне законное возмущение среди рабочих, и если в Воронеже все недовольства закончились тем, что Никиту Хрущева закидали гнилыми помидорами, то в Новочеркасске на тепловозостроительном заводе вспыхнул откровенный бунт, перешедший в массовые беспорядки. Власти растерялись, и впервые в Советском государстве руководитель Коммунистической партии, партии рабочих и крестьян, дал команду применить против рабочих оружие. За всю историю СССР Хрущев оказался единственным советским руководителем, кто решился на силовое подавление выступления пролетариата, спровоцированное его же авантюристической политикой. Ельцин не в счет – он на момент расстрела Белого дома уже не был советским руководителем.

Немало начудил Никита Сергеевич и во внешней политике. Особо выделяются два события: Карибский кризис и разрыв с Китаем. Напряженность в отношениях с США, дошедшую до грани атомной войны, в определенной степени можно занести в актив Хрущеву, ибо тут он проявил наряду с авантюризмом волю, выдержку и, чего греха таить, всерьез напугал Америку. И поделом им всем! Так или иначе, но янки пошли на попятную и убрали свои ракеты из Турции.

Жаль, что наши ракеты с Кубы Хрущев тоже убрал, даже предварительно не посоветовавшись с Фиделем Кастро, чем серьезно оскорбил кубинского лидера. Немалый переполох Карибский кризис вызвал и в советском народе. Мы, мальчишки, всерьез обсуждали услышанные от взрослых перипетии конфликта, пока кто-то из сверстников не принес радостную новость – Америка, оказывается, остров, и достаточно будет одной большой атомной бомбы, чтобы она утонула. Географическое известие моментально погасило наши страхи, и мы, успокоенные, вернулись к своим детским играм.

Куда более серьезные последствия имела ссора Хрущева с Мао Цзэдуном. Она возникла на почве спора о лидерстве в мировом коммунистическом движении. Мао считал, что после смерти Сталина это лидерство должно перейти к Китаю, что вызвало у Хрущева приступ бешенства, поскольку, по его мнению, никто, кроме СССР – колыбели Октябрьской революции, не имел права претендовать на главенство в мировом коммунистическом движении.

Личные отношения руководителей также не сложились – Хрущеву не понравилось, что Мао обсуждал с ним важные вопросы, плавая в бассейне. Но, главное, Мао не поддержал и посчитал глубоко ошибочной и наносящей вред мировому коммунистическому движению хрущевскую политику развенчания культа личности Сталина.

Дело дошло до того, что китайцы предложили перевезти саркофаг с телом Сталина в Пекин, на что Хрущев запальчиво кричал: «Дорогого товарища Сталина мы никому не отдадим!» Это, впрочем, не помешало ему потом подло, по-воровски, ночью перенести тело Сталина в могилу за Мавзолеем. Но, главное, китайцам-то не отдали!

Ссора перешла во вражду, и СССР на пустом месте получил вместо близкого союзника опасного противника. А ведь, имея такого друга, как Китай, мы могли бы всю мировую политику пустить совершенно по иному пути. И где были бы сегодня США со всей