Мифы и мины для подрыва Российской государственности - Сергей Григорьевич Горленко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отлично сознавая опасность своего превращения в заштатного, лишенного власти канцелярского клерка, партийного «писарчука» – как говорили персонажи художественного фильма «Свадьбы в Малиновке», Хрущев лихорадочно искал пути спасения. И нашел! План был достойный Макиавелли – поставить себя во главе партии, а партию водрузить на вершине власти над всеми государственными, силовыми и хозяйственными структурами так, чтобы она не подлежала никакому контролю. С этой целью нужно было разрушить в глазах народа светлый образ Сталина и убрать с дороги его верного последователя Берию, как главного государственника.
Мертвый Сталин опасности уже никакой не представлял, а вот живой Берия, сильнейший практик и организатор, никогда не выказывавший пиетета перед партийными функционерами, был крайне опасен. Для его физического устранения Хрущев и устроил не мифический, а вполне реальный заговор, поскольку понимал, что живой Берия ему спокойно спать не даст! Убедить в этом остальных членов Президиума ЦК было несложно – все они боялись и ненавидели Берию, так как все имели за душой большие и малые грехи.
Еще большую ненависть к нему питали военные, особенно маршал Жуков. Счеты были старые, еще довоенной и военной поры. Так, благодаря Хрущеву, утвердилась в политической, идеологической и хозяйственной жизни страны «руководящая и направляющая роль Коммунистической партии», которая в отсутствие объективной критики и здоровой конкуренции позволила сформироваться в недрах ЦК КПСС гнезду вражеских агентов влияния и вырастила клику предателей во главе с Горбачевым, приведших СССР к катастрофе 1991 года, погубившей и саму партию, и, что было намного хуже, советское государство.
Одним из доказательств этой предательской политики может служить тот факт, что в январе 1991 года, на фоне роста сепаратистских явлений в Литве, именно из здания ЦК КПСС неизвестный абонент позвонил в Вильнюс лидеру движения «Саюдис» Ландсбергису и подробно рассказал о планах Москвы использовать группу КГБ «Альфа» для захвата вильнюсского телецентра. Информация была успешно использована инструкторами ЦРУ, наводнившими литовскую столицу, для провокации, приведшей в недалеком будущем к отрыву Литвы от СССР.
Таким образом, руками Хрущева был реализован в 1953 году план «военного заговора», сочиненный Тухачевским в далеком 1937 году, и роднила этих двух деятелей воронья тень Троцкого. В самом деле, именно Лев Давидович, будучи председателем Реввоенсовета, открыл Тухачевскому дорогу к высшим военным должностям, а Хрущев в свои ранние партийные годы был явным троцкистом, что воочию проявилось в его авантюристической (волюнтаристской) политике 60-х годов ХХ века.
Возможно, имея резерв времени, Хрущев постарался бы развернуть этот заговор в полновесный политический процесс, спектакль с привлечением СМИ, типа знаменитых дел 1930-х годов, но ход событий заставил его принять поспешные меры. Дело в том, что в роковой для Берии день 26 июня 1953 года на заседании Президиума ЦК КПСС планировалось обсуждение вопроса о бывшем министре госбезопасности Семене Игнатьеве. Обсуждение инициировал Берия, который накануне испросил у Председателя Совета Министров Союза ССР Г.М. Маленкова санкцию на арест Игнатьева.
Чем не угодил Берии близкий приятель Хрущева Семен Денисович Игнатьев? Берия не скрывал своей неприязни к Игнатьеву, связывая его деятельность, прозванную «игнатьевщиной», с развертыванием новой волны политических репрессий в послевоенный период, но главным было даже не это. Кому из того поколения партийных деятелей были в диковинку репрессии? Дело было куда серьезней – Берия не без оснований подозревал Игнатьева в причастности к смерти Сталина и, арестовав его, намеревался добиться признательных показаний, доказывающих в том числе и возможную вину в этом деле близких приятелей Игнатьева – Хрущева и Маленкова.
Игнатьев, освоившись на посту министра госбезопасности, куда был назначен по протекции Маленкова, быстро добился компрометации в глазах Сталина преданного ему многолетнего начальника личной охраны генерал-лейтенанта Власика, арестовал его и в 1952 году занял, наряду с постом министра госбезопасности, и место начальника Главного управления охраны. Власик на это только сказал: «Ну все! Теперь Хозяину конец!»
К слову, в компетенцию Игнатьева входила и сверхсекретная лаборатория по изготовлению уникальных ядов, работавшая тогда на Лубянке. До сих пор идут споры, был ли Сталин отравлен или нет, но даже по официальной (фактически, хрущевской) версии, то, что разбитый инсультом вождь больше суток, валяясь на полу в своем кабинете, находился без медицинской помощи, которая при этом заболевании должна быть оказана как можно скорее, желательно в первые два-три часа – прямое уголовное преступление по статье «оставление в беспомощном состоянии».
А с учетом того, что речь идет о первом лице государства, это прямой теракт, ответственность за который в первую очередь лежит на совести министра и начальника охраны Игнатьева, давшего команду подчиненным ему сотрудникам «не тревожить спящего на полу товарища Сталина». В равной степени ответственность за это преступление должны нести и Хрущев с Маленковым, которые приезжали ночью на сталинскую дачу, увидели ситуацию собственными глазами и одобрили действия Игнатьева.
Когда Хрущев и Маленков узнали о том, какой вопрос Берия собирается обсуждать на Президиуме ЦК 26 июня 1953 года, их охватил смертельный ужас от предчувствия близкого конца. Виновников смерти Сталина неминуемо ждал расстрельный приговор, который с энтузиазмом встретила бы и партия, и весь советский народ. В лихорадочной спешке был составлен план нейтрализации Берии с участием военных. А вот дальше сценарии развития событий существенно расходятся в зависимости от того, кто является автором воспоминаний.
Согласно мемуарам Хрущева и воспоминаниям военных заговорщиков – маршалов Жукова, Москаленко и других военных рангом помельче, напечатанных в разное время в разных изданиях, Берия был арестован в Кремле, во время заседания Президиума ЦК. Сомнительную славу главных «экзекуторов», якобы лично заломивших с великим риском для собственной жизни «окровавленные руки злобного садиста», приписывали себе и Хрущев, и Жуков, и боевые маршалы Москаленко и Батицкий. Последний, по собственному признанию, якобы лично застрелил Берию на ступеньках лестницы подземного бункера в штабе Московского округа ПВО, не в силах довести осужденного до расстрельной комнаты. Так взыграло ретивое сердце командующего округом, коим и был Батицкий, которому, впрочем, лично Берия ничего плохого не сделал.
Во многих деталях показания участников этой преступной акции (а она была, вне всякого сомнения,
