Шведская сказка - Шкваров Алексей Геннадьевич

- Я не премину сообщить об этом в Петербург – усмехнулся Остерман, - однако, - добавил, - есть и другие державы, которые не будут равнодушно взирать на тесную связь Швеции и России. – Намек на Францию. И, - продолжил, - что ж касается завоеваний, то общеизвестна обширность России, не требующая дальнейшего распространения.

- Мой дорогой друг, - Шеффер расплылся в улыбке, - Правда, что наш король находиться в дружбе с французским двором, но в угоду ему он ничего не предпримет противного русскому двору. Да и нынешний министр Эгильон переменил прежнюю политику герцога Шуазеля и так же настроен миролюбиво.

- Жаль, что Эгильон не вступил ранее в министерство, - рассмеялся Остерман, - тогда б и войны с турками не было.

- Вы правы, ваше сиятельство, - согласился Шеффер.

***

- Вот что, господа совет! – объявила Екатерина Панину и Чернышеву за волосочесанием, - никаких деклараций против шведских событий выдавать не будем. Пододвинуть лучше войска к границе, вооружить несколько кораблей и галер.

- Маловато у нас там войск матушка, - заметил Панин.

- А ты прикажи, пускай из Польши несколько полков вызовут в Финляндию. А тебе, граф Захар – Чернышеву, - отправляться с генералом Апраксиным на границу. Самолично все осмотреть. После расскажешь.

- Тебе, князь Никита, - Панину, - объявить всем министрам иностранным, необходимость приготовлений наших вызвана тем, что переворот в Швеции произведен не одним королем, но с помощью враждебной к нам державы – Франции.

- И еще, отпишите-ка в Выборг, и в Нейшлот, тамошним комендантам, пущай усилят поиски на той стороне. Токмо осторожно, не дразнить шведа. Времени прошло достаточно опосля революций шведских, настроение знать надобно. Как оно там у них? Свыклись? Аль нет?

***

- Допрыгался, племянничек! – старый Фридрих был категоричнее всех, - и что мне прикажете теперь делать? Он, что забыл, что Россия, Дания и я сам были порукой сохранения уничтоженной ныне формы правления? Однако, событие уже свершилось, затруднение теперь лишь в том, как отыскать средство, как помочь этому злу. Что он там еще пишет, Генрих? – кивнул король своему брату.

- Он полагает надежду на правоту своего дела, на любовь народа и хочет следовать примеру своего дяди. «Надеюсь, что вы признаете свою кровь?» - вот его слова.

- Молодость… - прошамкал беззубым ртом Фридрих, - я б никому не пожелал оказаться в том положения, в коем Пруссия находилась в Семилетнюю войну.

- Что будем отвечать, ваше величество? Что предпримем? – принц Генрих испытывал гораздо больше симпатий к племяннику, нежели его царственный брат.

- Я не вижу другого средства спасти Швецию, как затеять переговоры. Вот если б Густав отдал мне Померанию, - (не удержался Фридрих), - без которой в Европе и не знали бы о существовании его Швеции, я бы сделал все, чтобы буря утихла. А пока отпишем в Петербург, что если б Густав не свершил переворот, то был бы немедленно убит или заключен под стражу.

***

Но Екатерину не проведешь:

- В таком случае это было бы фамильным делом. Мы бы погоревали и успокоились. Но к несчастию шведская революция имеет другие причины. – Заявила императрица. Однако, более шведских дел ее занимали турецкие. Фокшанский конгресс был сорван интригами Австрии.

- Вот ненасытные! – обозлилась императрица, - дали ж им кусок Польши, так обманули, ироды! Нет, более ничью помощь брать не будем. Вызывайте-ка Суворова из Польши.

***

Узнав о срыве Фокшанского конгресса с турками, прусский король захлопал в ладоши:

- Вот что отвлечет внимание России от Швеции! – а известия из Петербурга, что Екатерина приняла решение оставаться только в оборонительном положении относительно северного соседа, пришел в полный восторг:

- Ах, Генрих, кажется мы избежали вовлечения в войну с племянником.

***

Но и Густав не обольщался на счет своего дяди:

- Он постоянно составляет прожекты о расширении пределов своего государства. Он содержит в мирное время войско более многочисленное, чем то, которое содержал Людовик XIV во время войны. Его взор прикован к Мекленбургу, Шведской Померании, Данцигу, Курляндии и Баварии. – Выговаривал он Шефферу.

Дядя, в свою очередь, не только наставлял племянника, но ставил сразу на место – не зарывайся:

- Пользуйтесь вашим успехом, заботьтесь о восстановлении мира и порядка в вашем отечестве. Но не забывайте, что существует три-четыре державы, которые могут выставить триста или четыреста человек войска. При таких обстоятельствах король Швеции не может иметь притязаний на славу побед и завоеваний.

***

Братья Спренгпортены так и не смогли вырваться из Свеаборга на помощь Густаву – мешал противный ветер. Но, уже после победы короля, явились в Стокгольм победителями и были осыпаны королевскими милостями. Старший, Яков, остался при дворе, а младший, Георг, тридцатилетний молодой человек, получил в командование Саволакскую бригаду. Одаренный, дельный, но болтливый, обладавший непомерными амбициями, Георг Магнус Спренгпортен яро принялся за дело. В самые короткие сроки он создал из финской поселенных полков нечто вроде своей гвардии. Помимо боевой выучки войск, Георг открыл в Саволаксе кадетскую школу, где изучали теологию, историю, географию, иностранные языки – прежде всего финский, а также французский, немецкий и русский, не забывая само собой о военных дисциплинах.

Привыкшее к своеволию дворянство вскоре увидело, чего оно лишилось с переворотом 1772 года. Не далее, как через два года честолюбивый Яков Спренгпортен оставил службу при дворе и удалился в частную жизнь. При этом, поселившись неподалеку от Стокгольма, в течение двенадцати лет бомбардировал короля письмами, полными упреков и порицаний, пока, наконец, умственное расстройство не свело его в могилу.

Младший, Георг, также не особенно долго ладил с королем. Виной было ненасытное честолюбие молодого полковника. Король сколько мог, выделял ему персональные пособия, покрывал долги, но в конце концов терпение Густава лопнуло.

- Я что все свое царствование теперь должен выказывать благодарность тем, кто всего лишь выполнил свой долг? – раздраженно высказался он Шефферу. – Пора дать понять этому Спренгпортену, что милости королевские не безграничны.

Понять-то дали. Восемь лет спустя, король отдыхал на водах в Спа и довольно холодно встретил Спренгпортена, прибывшего туда же в надежде получить новую, более высокую должность, которую по собственному мнению он давно заслужил. Теперь в лице Георга король получил опасного и ожесточенного врага.

Но в целом царствование начиналось для Густава благоприятно. Его имя дало Швеции целую эпоху— блестящая пора в истории шведской культуры. Густавом III была основана знаменитая Шведская академия, та самая, которая в нашем столетии присуждает Нобелевские премии по литературе. Король покровительствовал писателям и поэтам, прежде всего приближенным ко двору драматургам Чельгрену и Леопольду, а также самобытному поэту и барду Карлу Микаэлю Белльману, чьи застольные песни и сегодня поет вся Швеция. С детских лет Густав III был театралом, играл в любительских представлениях при дворе, а впоследствии писал пьесы и либретто для опер, ставил спектакли, набрасывал эскизы декораций и костюмов. Созданный Густавом III в загородном дворце Дроттнингхолм летний театр действует и в наши дни, показывает пьесы XVIII века. В 1773 году в Стокгольме открылась Королевская опера, а в 1788-м — Королевский шведский драматический театр, где ставились, в частности, пьесы, сочиненные самим королем, например, на тему из российской истории — «Алексей Михайлович и Наталья Нарышкина, или Отвергнутая любовь». Интересное название. С большим смыслом. Ведь от этой любви родился Петр Великий! Один из ярких эпизодов эпистолярной дуэли, которую на протяжении всей жизни вел Густав со своей кузиной – Екатериной II.