Шведская сказка - Шкваров Алексей Геннадьевич

Выздоровление Стединка протекало медленно. Адмирал д’Эстен, отчаявшись продолжать кампанию, принял единственно правильное решение возвращаться назад во Францию. Его поход не имел того значительного успеха, на который рассчитывали и в Америке, и в Париже. Раненый Стединк возвращался вместе с адмиралом. И здесь его ждала слава… Все, начиная с самого короля, жаждали пообщаться с героем.

- Вот тот, кто своими талантами, своим мужеством, способствовал победе в сражении, которое было столь же жестоким и неистовым, как и трудным! – так отозвался о Стединке адмирал д’Эстен.

Знойным летним днем 1780 года, в Версале, Людовик XVI наградил его орденом «За воинские заслуги», добавив при этом:

- Сегодня жарко, месье де Стединк, но не так жарко, как было у вас в Гренаде!».

Помимо ордена, он получил 6000 ливров годовой пенсии и должность заместителя командира одного из самых престижных полков французской армии – Эльзасского.

Джордж Вашингтон наградил Стединка орденом Цинциннати с правом передачи его по наследству.

Не забыл о нем и Густав III. Из Стокгольма прислали орден Меча.

Париж рукоплескал герою. Стединк стал кумиром и в его честь даже поставили пьесу.

Особое внимание ему уделяла королева. Мария-Антуанетта была юна, естественна и порывиста. Ей надоедал удушающий версальский протокол. Она любила танцевать, обожала музыку и театр. Больше всего нравилось собираться с друзьями без особых формальностей в своих личных апартаментах.

Причина благоволения Марии-Антуанетты к Стединку был ее интерес к другому шведу – Акселю фон Ферсену. Красавчик Аксель был также в Америке, но не смог, или не имел такой возможности отличиться, как барон, и соответственно его обошла стороной та слава, что обрушилась на Стединка. Зато он получил несколько другую награду, может не меньшую, а большую, чем Курт – любовь королевы!

- Какая она умопомрачительная! Барон, как я люблю нашу королеву! – в минуту откровенности вырвалось у фон Ферсена, - Нет, она истинная женщина, мой дорогой, Курт!

- Ну кто бы сомневался, Аксель. Ведь она еще и королева! – смеясь отвечал ему Стединк.

- Нет, Курт, ты не понимаешь… Она истинная женщина. Ей в три часа дня нельзя говорить то, что можно в шесть, а в шесть нельзя то, что в девять. Мне просто пришлось поменять свой тон в разговоре с ней лишь по той причине, что она сменила цвет стен в своем будуаре! – с пылкостью возлюбленного объяснял своему другу Аксель.

Постепенно, Мария-Антуанетта образовала свой маленький круг общения. Помимо Ферсена и Стединка в него вошли посол Кройтц и еще один швед, веселый и жизнерадостный, отличный танцор Эрик Магнус де Сталь. Причина его приближения ко двору крылась в тех нежных чувствах, что он питал к мадемуазель Луизе Неккер , считавшейся самой богатой невестой Европы. Ее отец, швейцарский банкир, стал министром финансов Франции. Кроме сердечной привязанности де Сталь был весьма обременен долгами, поэтому его интерес к девушке имел далеко идущие цели.

Друзья собирались очень часто. Жилище королевы, что она оборудовала себе в Трианоне, можно было назвать достаточно скромным. Она отказалась от позолоченной, с обилием зеркал обстановки в стиле Людовика XIV и от изогнутых форм, столь любимых Людовиком XV. Мебель получила прямые линии, но была элегантна и легка. Над этими бюро, письменными столами, стульями, табуретами, кроватями и панелями стен трудились лучшие резчики по дереву – Ризенер, Эбан и Жакоб.

Встречались или в «золотом» салоне, по цвету ткани обивки стен, оформленном более официально, или в другом – в ромашках. Кройтц любил посидеть в раздумьях в библиотеках – в синей, или в зеленой, в горошек. Молодежь беседовала, играли в карты, в «жмурки», музицировали или танцевали. Под шумок, королева могла удалиться с фон Ферсеном в отдаленную угловую комнатку, а все остальные, старательно делали вид, что не замечают их отсутствия.

Дамы блистали нарядами, демонстрируя последние творения моды. Мария-Антуанетта заказывала по 170 платьев в год. Может показаться странным, что круг друзей королевы состоял не из французов, или австрийцев – соотечественников, а из шведов. Но Мария-Антуанетта находила их более искренними и менее расчетливыми, чем молодые французские дворяне. Конечно, королева была центром внимания, но заметно выделялась и мадемуазель Неккер, по которой так страдал де Сталь. И своей одаренностью и безусловным литературным талантом. Когда Мария-Антуанетта то ли в шутку, то ли всерьез, предложила:

- А давайте поженим, Стединка и нашу Луизу! – бедняга Сталь был в отчаянии. Курту пришлось пообещать ему, что подобных намерений он не имеет. Хотя предложение было весьма заманчивым Что ни говори, а 400 000 ливров годовой ренты!

Изменения коснулись и шведского посольства. Следуя указаниям от самого Густава, Кройтц отремонтировал особняк посольства – этот старинный дворец Hotel de Bonac на рю де Гранель. Теперь стены украшали произведениями всех крупных живописцев того времени, среди которых доминировал великолепный портрет самого Густава, принадлежащий кисти Рослина . Все должно было говорить, нет, кричать, о том, что Швеция богатая и щедрая страна. По большим праздника Кройтц приказал, чтобы фонтаны небольшого парка, примыкающего к посольству, извергали струи вина на радость парижанам. Посольская жизнь была направлена на возвышение престижа Швеции и авторитета ее правителя.

Версаль манил, Париж притягивал, Франция очаровывала, но Стединк оставался верен себе – только служба, и только война – вот истинные ступени офицерской карьеры. Как бы весело и непринужденно не протекало время при дворе, но Курт начинал тяготиться им. Он вспоминал слова своего деда, фон Шверина, о том, что внук должен быть фельдмаршалом. Конечно, он не мог их помнить, но так утверждала его мать. Но не участвую в сражения, как можно воплотить свою мечту?

- Что жизнь при дворе? – размышлял иногда барон, сидя в своей уютной квартирке на рю Миромениль, - я слишком прямодушен, чтоб нравиться придворным, слишком чувствителен, что не желать что-то улучшить, но и слишком слаб, чтоб это осуществить. Хорошая должность в армии, на которую я мог бы безбедно жить – вот единственное, что меня может удовлетворить.

Он предлагал сформировать отряд из 1000 шведов с офицерами-добровольцами, и вернуться в Америку. Но эти планы не привлекли внимания ни во Франции, ни в Америке. Все уже устали от войны.

В скромном отеле «Д’Йорк» на рю Жакоб, 3-го сентября 1783 года, встретились четверо джентльменов. Трое из них - Бенджамин Франклин, Джон Джей и Джон Адамс, представляли Соединенные штаты Америки, а четвертый – сэр Дэвид Хартли – Великобританию. Так был подписан мир между Англией и новой державой на другом берегу Атлантического океана.

Глава 17. Королем быть мало, надо стать мужчиной.

Пользуйся юностью; жизнь быстро проходит:

последующие радости не будут столь прекрасны, как первые.

Овидий, римский поэт.

- Не нравиться мне поведение нашего молодого короля – доверительно шепнул Шеффер Карлу Спарре. Здоровяк удивился:

- Чем, мой друг?

- В облаках витает – пояснил воспитатель, - детские увлечения не прошли, по-прежнему представляет себя Юлием Цезарем, мечтает превзойти подвигами всех – самого Цезаря, Помпея, Александра Македонского, Фридриха Великого и своего тезку Густава-Адольфа заодно.

- Что ж плохого в амбициях юного Густава – не понял Спарре.

- А то, что король лишь тень великого имени! Мы восхищаемся древностью, но живем-то днем сегодняшним. А у нашего короля богатое воображение, неизвестно куда оно нас еще заведет. Он представляет, что жизнь это сплошной театр, он автор пьесы, а все остальные в ней актеры. – Шеффер выглядел озабоченным.

- Это его любовь ко всему французскому – отмахнулся Спарре, - мы же сами добивались, чтобы союз с Версалем был вечным, поставив на нашего Густава, когда он был еще кронпринцем.