Шведская сказка - Шкваров Алексей Геннадьевич

Обнаженная Шарлотта стояла на пороге гардероба и вглядывалась в темноту.

- Иди скорей ко мне.

- А где король? - Спарре с трудом поднимался, выпутываясь из тряпок любовницы.

- Уже убежал. Иди же ко мне. Я изнемогаю.

Спустя полчаса оба любовника обессиленные лежали рядом на широкой кровати.

- Я думал, что сойду там с ума. – Прошептал барон.

- А я думала, что здесь. – Быстро парировала Шарлотта. – Когда наш нетерпеливый король получил желаемое, он опрометью вскочил, собрал всю одежду и так, голым, вылетел прочь.

- Так все у вас прошло нормально? – уже спокойно спросил Спарре.

- У Густава, но не у меня. Я сильно разочарована нашим королем. Хорошо, что догадалась тебя здесь спрятать. Иначе до утра бы мучалась. И завтра весь день была бы разбита, будто меня каретой переехали. Хуже нет состояния неудовлетворенной женщины. – Раздраженно выговорила де Риез.

- Ну-у-у, Шарлотта, не принимай… - примиряюще начал барон.

Резкий стук в дверь оборвал Спарре на середине фразы.

Шарлота резко поднялась. Стук повторился:

- Карл, быстро собирай одежду и прячься снова. Я заперла дверь за королем, но… непонятно кого это несет. – Прошептала.

- Откройте, мадам де Риез – послышался тихий голос за дверью, - это я, ваш король.

- Густав! - У Шарлотты округлились глаза. Жестами она показала Карлу:

- Быстрей, быстрей.

Спарре поспешно собрал одежду и удалился опять в гардеробную. Де Риез накинула рубашку и метнулась к двери. Щёлкнул отпираемый замок и в спальню проскользнул Густав.

- Мадам… - король раскраснелся и был сильно взволнован, - мадам… у меня нет слов, как я … восхищен вами.

- Ваше величество… - де Риез склонилась пред Густавом в поклоне.

- Нет, нет, - король схватил ее за руки, - мадам… Шарлотта…это не вы, это я должен преклоняться перед вами. Вы… вы, подарили мне… счастье.

- Ну что вы, ваше величество – де Риез скромно потупилась, (О. Господи, привязался, – подумалось) - я всего лишь подданная вашего величества. Это вы только можете осчастливить.

- Густав, зовите меня Густав, - король смотрел на нее восхищенными глазами, - не надо величеств, не нужно титулов.

- Чем могу служить еще вашему величеству? – Де Риез по-прежнему не поднимала глаза.

- Подарите мне, Шарлотта, свою любовь.

- Пойдемте, ваше величество – Де Риез, отвернувшись, потянула короля за собой.

Густав не замечал ни натянутость отношения Шарлотты, ни ее плохо скрываемое недовольство. Короля охватило необычайное возбуждение. Он искренне восхищался этой женщиной, заставившей его испытать, наконец, земное наслаждение, заставившей его, короля, почувствовать себя настоящим мужчиной. Ему не нужно было ничего делать, он просто лежал и наслаждался тем, что дарила ему эта женщина. Что она с ним делала… Она не шла ни в какое сравнение с Софией. Королева могла только лежать и смотреть на него влюбленными, но испуганными глазами. Обнажиться София отказывалась наотрез, и если Густав и испытывал возбуждение от того, чем ему предстояло заняться с королевой, однако, получив отказ на просьбу снять рубашку, король попробовал обойтись без этого, но тут же потерпел фиаско. И так было раз за разом. Когда же у них почти что-то получилось с королевой, выяснилась необходимость преодолеть еще и естественный барьер девственности. Вот тут-то королева-мать, внимательно опрашивавшая невестку после каждой проведенной с Густавом ночи, и решила позвать молодым на помощь королевского конюшего. С его советами королю, наконец, удалось исполнить свой супружеский долг. Ничего приятного, как оказалось, в этом не было. Ни для короля, ни для королевы. К страданиям душевным добавились еще и физические. А сейчас… Густаву почудилось, что на мгновение он потерял сознание, а когда очнулся, рядом с ним лежала чудеснейшая из женщин. Шарлотта отвернулась спиной к королю и зло кусала себе костяшки пальцев.

- Мадам…, - прошептал Густав.

- Что, ваше величество? – не поворачиваясь, спросила Шарлотта. Ее раздражало сейчас все.

- Шарлотта… - повторил король.

- Ну что еще, ваше величество? – терпение де Риез лопнуло. Она уселась на кровати по-прежнему спиной к Густаву. - Ваше величество, - Шарлотта чуть повернула голову, - вы получили то, что вы хотели. Теперь я могу просить вас покинуть меня?

- Ну почему, мадам…? Почему, Шарлотта? – Густав недоумевал.

-Да потому, ваше величество, что женщине недостаточно удовлетворить короля! – Де Риез уже не могла сдерживаться. Густав от удивления открыл рот и выглядел довольно глупо. Де Риез продолжила:

- Женщине еще и самой нужно быть удовлетворенной. Простите меня, ваше величество, я не гожусь на роль вашей любовницы, ибо вы не годитесь на роль моего любовника. – Шарлотта замолчала, снова отвернувшись.

Густав все понял, но чувства обиды не было. Король не мог обижаться на эту женщину. Женщину, подарившую сегодня ночью ему свою любовь. Пусть только физическую, но какую. Подобного король еще не испытывал. Густав поднялся и не торопясь оделся. Шарлотта сидела на краю кровати и не смотрела в его сторону.

Завершив свой туалет, король осторожно дотронулся рукой до обнаженного плеча женщины. Шарлотта вздрогнула и отстранилась. Густав грустно произнес:

- Надеюсь, мы останемся друзьями? А? Мадам де Риез?

Шарлотта медленно подняла глаза на короля, посмотрела, и кивнула головой.

- Конечно, ваше величество.

Густав вздохнул и направился к двери. На пороге комнаты король остановился:

- Я бесконечно был счастлив, Шарлотта. Прощайте! – Дверь затворилась.

Спарре пулей вылетел из гардеробной:

- Шарлотта, что произошло?

- Ах, Карл, и ты оставь меня! – Красавица закрыла лицо руками. – Зачем, зачем я согласилась? Зачем я послушалась тебя?

- Шарлотта, успокойся. – Спарре уселся рядом, обняв красавицу за плечи.

- Карл, - она уткнулась в его грудь.

- Ну, ну, - барон гладил ее по голове.

- Я… не могу… быть… его любовницей. – Слышалось сквозь всхлипывания.

- Ну и не будешь, - подытожил Спарре.

- Правда? – красавица подняла заплаканные глаза.

- Правда, правда! – подтвердил барон.

- Значит, мы снова вместе? – капризно надутые губки потянулись к Спарре.

- Конечно, моя дорогая, - и они слились в долгом и страстном поцелуе.

Король действительно не чувствовал себя оскорбленным. Он был чрезвычайно благодарен красавице де Риез. Густав избавился от самого уязвимого комплекса для любого мужчины. И даже для короля. А может и особенно для короля. С той самой памятной ночи, что он побывал в спальне Шарлотты, наладилась и его жизнь с королевой Софией. Не сразу, но постепенно усилия их королевских величеств увенчались успехом, и 1 ноября 1778 года родился наследник престола, будущий Густав IV Адольф.

А скоро в жизни короля появилась и та самая Аделаида Гюс, очаровательная француженка, так пленившая Густава, когда кронпринцем он побывал в Париже. Волей судеб их роман тогда не состоялся, а кто знает, если б все тогда свершилось, может и история наша пошла бы по другому руслу… Но, сослагательные наклонения не приемлемы!

Глава 18. Здесь барство дикое…

Многих, творящих зло, оправдывает их чин.

Григорий Богослов.

Это подле Суворова солдат чувствовал заботу и любовь командиров. Это в армиях Румянцева и Потемкина от командиров требовали неустанно следить за внешним видом, здоровьем и снаряжением солдата. Он должен быть обучен лишь тому, что пригодно в бою иль в походе, а о телесных наказаниях почти забыли. Но разве уследит за все президент Военной коллегии?

Создавались новые полки, назначали их командирами разных офицеров. Многих и пороха не нюхавших, не ведавших заветов и инструкций полковничьих, зато по протекции столичной. Про воровство сказано и написано многое. Жалование восемьсот рублей, а доходу чистого двадцать тысяч. Откуда? Да все оттуда! Из казны, да с солдатушек в наем отданных. Чуть только выпадет мирная передышка, как расцветает воровство махровое. Это на полях сражений воровать сложно. Каждый день почитай убить могут. Пуля-то она не выбирает – солдат аль офицер. Да и с другой стороны опасно… не накормишь солдат, припасов не подвезешь вовремя, чем воевать-то будут? Может и конфузия получиться… Там и суд военный, скорый. А на стоянке мирной, в тишине обывательской, грех, не украсть-то, если совести нет. Да и не судят за то строго. Вон сама императрица, сказывают, на чью-то челобитную о вспоможении офицеру по бедности, хмыкнула: