Нефильтрованный. Мое сумасшедшее десятилетие в «Формуле-1» - Гюнтер Штайнер

Когда ассистентка опустила стекло, я посмотрел на босса. С тех пор как мы покинули автодром, он постоянно был на телефоне, отвечая на электронные письма, и, хотя все это было его предложением, Джин, казалось, забыл об этой нелепой ситуации.

По прибытии в отель он отошел позвонить, а я, Элизабет и друг Джина направились к стойке регистрации. Точнее, они направились. А я пошел в сторону ресторана, где намеревался найти кухню и кого-нибудь, кто, возможно, согласится избавить меня от бобов Джина.

– Надеюсь, ты не собираешься выкинуть эти бобы? – спросил меня до чертиков верный друг Джина, когда я попытался свинтить. – Он всерьез выйдет из себя, если ты это сделаешь.

Затем он ушел, и остались только мы с моей ассистенткой.

– Элизабет, думаю, бобы пора взять тебе, – сказал я, предприняв попытку передать ей поднос.

Если бы взглядом можно было убивать, я бы тут же взорвался на миллион кусочков.

– Как скажете, – ответила она, принимая поднос.

Я не мог в это поверить! Свобода от Джиновых бобов!

– Спасибо, Элизабет, – поблагодарил я. – Твой подвиг не будет забыт.

Причина, по которой моя ассистентка все-таки взяла поднос, заключалась в том, что она придумала способ от него избавиться. Ее план состоял в том, чтобы поставить поднос на столик рядом со стойкой регистрации, а затем как будто бы забыть его. И это сработало как по маслу. Ну почти.

– Мисс? Прошу прощения, мисс! – послышался крик со стороны стойки регистрации, когда мы подошли к лифтам. – Вы забыли свою еду!

Элизабет недовольно зашипела.

– Проклятье, это все ваша вина!

– Неправда! – ответил я. – Это Джиновы бобы, не мои!

Как бы курьезно все это ни звучало, ситуация начинала раздражать, поэтому я решил покончить с бобовым скандалом раз и навсегда.

– Давай мне, – сказал я, забирая поднос. – Я заберу их наверх, подожду двадцать минут, а потом отнесу вниз и просто выброшу где-нибудь здесь.

– Вы уверены? – уточнила ассистентка.

– Да, и, если Джин поймает меня или спросит о них утром, он может меня уволить к чертовой бабушке.

К слову сказать, он не сделал ни того ни другого.

– Не собираетесь взять что-нибудь перекусить? – спросила Элизабет, когда мы шли к лифтам.

– Нет, пожалуй, я больше никогда не буду есть, – ответил я.

Дисквалификация

– FIA дисквалифицировала Романа? Это шутка, так ведь?

– Нет, боюсь, не шутка.

– И кто подал на него жалобу?

– А как ты думаешь, кто? Они нажаловались, что днище было нелегальным из-за его чрезмерной гибкости.

– Все это чушь собачья. Я буду разговаривать с FIA.

– От этого станет только хуже. Намного хуже. Мы, конечно, можем подать официальную апелляцию, но обивание порогов и треп не помогут нам в этом случае.

– А мы все равно подадим чертову апелляцию!

На четырех Гран-при после Австрии – в Великобритании, Германии, Венгрии и Бельгии – мы финишировали с шестью очками (два раза попав в них обеими машинами), а это было вдвое больше, чем у Renault. Мы по-прежнему отставали от них в Кубке конструкторов, но всего лишь на пару очков, и, если бы форма каждой команды в последних четырех гонках сохранилась, у нас в активе оказалось бы четвертое место. Насколько я помню, разница в призовом фонде между четвертым и пятым местами в сезоне-2018 составляла всего около трех миллионов долларов, но дело было не только в этом. Подобный прецедент стал бы серьезным посланием для всей «Формулы-1» и заставил бы свидетелей «белой Ferrari» ныть и плеваться ядом. Не то чтобы я хотел разозлить этих людей или причинить им какие-то неприятности, что вы. Я бы никогда так не поступил. Ни за что.

Следующей гонкой после Спа была Монца. Кевину, который на тот момент набрал очки на 8 из 13 этапов, немного не повезло, и он финишировал на 16-м месте. Роман же, поднявшийся теперь на 15-е место в личном зачете после того, как почти с самого начала сезона опустился на 19-е, провел хорошую гонку и финишировал шестым. Оба пилота Renault закончили на 8-й и 13-й позициях, и этого хватило, чтобы вывести нас на четвертое место в Кубке конструкторов.

Единственным, что помешало мне отпраздновать это событие, стало неприятное предчувствие, что FIA очень скоро может постучаться в наши двери. К сожалению, у меня имелись на то веские причины. В промежутке между Сильверстоуном и Хоккенхаймом федерация обратилась к командам с просьбой изменить днище машин к Гран-при Италии в рамках новой технической директивы. В то время у нас были проблемы с поставщиками, и, учитывая приближающийся летний перерыв (согласно спортивному регламенту FIA, все команды должны прекращать любые работы на 14 календарных дней подряд в июле или августе – отчасти для снижения расходов, но также для того, чтобы члены команды могли восстановиться), мы попросили федерацию о предоставлении отсрочки и обещали, что сможем внести изменения к Сингапуру в середине сентября. Хотя в FIA отметили, что понимают нашу ситуацию, они не шелохнулись и заявили, что использование неизмененного днища может вызвать протесты со стороны конкурентов. Полагаю, вы понимаете, что было дальше.

И действительно, примерно через 10 минут после окончания гонки мне сообщили о подаче жалобы от Renault о том, что мы ездим с неправильным днищем. Ожидаемый, но, очевидно, нежелательный для нас ход, и, когда жалоба поступила, мне снесло крышу. Почему? О, я не знаю. Наверное, потому что мы неожиданно оказались четвертыми, а затем нас лишили этого. Мне было непросто переварить всю эту ситуацию, и я жаждал крови. Естественно, крови Renault и FIA. В то время это был мой любимый вкус.

«Мы не согласны с решением стюардов оштрафовать нашу команду, – заявил я тем вечером, – и мы твердо убеждены, что шестое место, заработанное нами на Гран-при Италии, должно остаться в силе. Мы подаем апелляцию на решение стюардов».

Несколько дней спустя в FIA сообщили, что апелляция будет рассмотрена в их штаб-квартире в Париже через два месяца после проведения гонки, то есть 1 ноября. Тем временем оставалось шесть этапов до конца сезона, а это означало, что к моменту рассмотрения апелляции наша борьба за четвертое место могла окончательно завершиться. Или нет. Подача апелляции стоила около четверти миллиона долларов, которая шла в основном на оплату услуг адвокатов, но в то время я и Джин считали, что, учитывая поставленное на карту, мы должны рискнуть.

1 ноября федерация отклонила наш протест, и к тому времени Renault оторвалась от нас на