Дороги детства - Ирина Франц

русских и казахов, соседей и родственников, медленно шла за мужчинами, несущими на плечах своих деревянный гроб. На кладбище, небольшом островке из прижавшихся друг к другу железных оградок за селом, перед самыми холмами, была уже выкопана яма. Жёлтая высохшая глина. Казалось, весь мир вокруг застыл в печали и скорби.

Последние минуты перед закрытием гроба. Ещё несколько мгновений… и раздастся стук молотка. Причитания женщин, рыдания родителей становятся громче, и сердце невольно сжимается от боли, так остро пронзающей всё вокруг. Боль матери, потерявшей ребёнка, боль всех живущих, потерявших так нечаянно и неожиданно одну светлую невинную жизнь…

Там, далеко сейчас от нас, стоит эта могилка рядом с другими, оставшимися на казахской земле. Бывшие односельчане, проезжая мимо, заезжают всегда на кладбище, навещая усопших.

Все, кто знал большую Алёну, остановятся возле оградки её могилки и вспомнят её такой, какой она была тогда. Каждый живущий почтит её память, положив цветы или просто молча постояв, держась за железные прутья оградки, потому что она – такая же часть нас.

Баба Эрна

Баба Эрна, мамина мама, была наша любимая бабушка. С ней у нас были особые отношения, она принимала нас всегда с улыбкой, когда мы приходили к ней в дом. Когда мы с сестрой были ещё совсем маленькие, мы ходили к ней, взявшись за руки, и, не успев переступить порог, требовали: «Чай! Чай!» Хотя я сама уже не помню, что было именно так, баба Эрна всегда вспоминала об этом.

Дом бабы Эрны и Деда был недалеко он нашего, через дорогу через дом Аубакировых и вдовы тёти Маруаш, все у нас называли её просто поварихой, потому что она раньше работала поваром. Когда мы подросли, мама завела у нас такую традицию, что по пятницам мы с сестрой всегда ходили к ней убираться. Когда мы приходили к ней после школы, она всегда была занята на кухне за плитой.

Надо сказать, что мы всегда любили её вкусные крепли, которые она пекла в казане с маслом над газовой плитой. Они были сладкие и пышные, и необычного красновато-коричневого цвета. Помню, как она заворачивала их нам в газетный кулёк, чтобы не обжигал руки. Этот вкус никогда не забуду, и до сих пор не удалось мне его повторить самой. А ещё у неё была вкусная лапша с куриным бульоном, приправленным свежим зелёным укропом.

Так вот, когда мы приходили убираться, едва перешагнув порог, она отвлекалась от своих домашних дел, замирала на секунду, улыбаясь нам, и говорила: «Вас сам Бог сюда сейчас послал!» Не знаю почему, но эти её слова навсегда запомнились мне. Когда ещё доведётся нам быть посланцами самого Бога? Это кажется так сложно, но очень просто на самом деле…

Для бабы Эрны мы были всегда желанны, даже если приходили не вовремя или даже если убираться было вовсе не так уж необходимо. Дед наш был немногословен, и мы его немного сторонились, или, так сказать, побаивались. Хотя он тоже был добрым. Просто он был прямодушным, и, если ему что-то не нравилось, он говорил сразу об этом.

Я помню, как однажды летом он обливал детвору из шланга, когда накачивал воду из колодца в железную бочку электрическим насосом. Он стоял на лестнице, приглядывая за водой, и, когда детвора приближалась, он поднимал вверх шланг со струящейся из него водой и обрушивал на нас шквал крупных серебристых капель дождя. Как было смешно!

У Деда были автомобиль «Запорожец» и гараж, вдоль стен гаража – полки и много разных железок, там пахло бензином и был свой особый мир Техники. У Деда была исключительная способность ремонтировать машины, сепараторы и разную другую технику. Он работал бригадиром в совхозе и пользовался среди односельчан авторитетом.

Ещё он был коммунистом и выписывал такие толстые журналы с профилями Маркса, Энгельса и Ленина. В них не было ни одной картинки или фотки, и ими потом растапливали печку зимой. Уже не помню как назывались. Может, какой-нибудь «Вестник КПСС» или что-то в этом роде. Дед с Бабой всегда брали нас с собой, когда ездили за смородиной на лесозащиту на 16-й разъезд или за земляникой в сторону села Криуши, там, где раньше была деревня Петровка, где жили немцы, перебравшиеся туда с Алтая ещё во времена Первой мировой войны или раньше.

Помню, баба Эрна рассказывала, как их из Украины перевезли сначала в эту Петровку и распределили по квартирам. Её мама, наша прабабушка, указала возраст старшей Эрны на год или два больше, чтобы получать паёк, как было в те голодные годы. Но потом, это было зимой, к ним пришли военные и спросили: кто есть взрослые в семье? И забрали Эрну на санях. Её мама бежала им вслед, но уже не могла ничего поделать, и Эрну забрали работать на завод в Семипалатинск.

К счастью, там была ещё одна девушка, и, когда выяснилось, что обеим всего по двенадцать лет, их через пару дней отпустили домой. Но они должны были сами добраться до дома. Поехали без денег на поезде, опасаясь, что каждую минуту могут спросить билет. Расплачиваться они могли только хлебом, который у них был. Один мужчина предложил им свою помощь, но они побоялись ему довериться и решили добираться сами. В общем, вся история завершилась благополучно, и Эрна снова встретилась со своей мамой и сестрёнками. Но это приключение навсегда останется у неё в памяти, и она будет рассказывать его потом внукам.

Даже если сейчас нет с нами больше ни Деда, ни Бабы, я твёрдо знаю, что они есть. Просто они поменяли состояние и перешли в другой мир. Мы не можем перестать быть. «Не все мы умрём, но все изменимся», как говорил Христос.

…Когда мы сидели после похорон в обеденном зале, на улице светило солнце, было тепло, несмотря на февраль, и ветки деревьев заглядывали к нам в окно. В тот момент мне показалось, будто там, за окном, баба Эрна смотрит на нас сейчас. А мы не можем увидеть её. Мы можем только почувствовать близость Любви, если на миг остановим свои мысли и прислушаемся к Тишине.

Чтобы не забыть

А ещё баба Эрна рассказывала про своего папу, Эриха, которого в начале войны забрали в трудармию. Она запомнила время, которое проводила с ним дома. Они жили бедно, и у детей было мало одежды. Она сильно обрадовалась, когда у неё появилось новое красивое платье.