Мартин Скорсезе. Главный «гангстер» Голливуда и его работы - Том Шон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Игнорируя совет Марлона Брандо, Скорсезе не смог устоять перед искушением создать киноверсию книги Николаса Пиледжи о бандите Генри Хилле
Отходя от стилизации под экспрессионизм, характерной для «Уроков жизни», его вклада в фильм-антологию 1989 года «Нью-йоркские истории», Скорсезе вернулся к показу множества движений, то есть продолжил обращаться за вдохновением к классическому немому фильму Дзиги Вертова «Человек с киноаппаратом» (1929). Так, ставший впоследствии знаменитым длинный кадр прохода в ночной клуб «Copacabana» обязан своим возникновением тому обстоятельству, что администрация заведения не позволила им войти через главный вход, и потому им пришлось пробираться через черный. Они сделали это за восемь дублей, и то только потому, что ветеран-комик Хэнни Янгман, который выступал в этом клубе, сохранил в нем определенное влияние. Скорсезе не уставал повторять всем членам съемочной группы: «Убедитесь, что вы двигаетесь таким образом, чтобы мы видели деньги — или, по крайней мере, жесты: чаевые налево, чаевые направо, чаевые туда, чаевые сюда». Все это было больше похоже на действия волшебника — вещи возникали буквально из ниоткуда. «Когда в кадре появляется стол, он должен в него буквально влетать, — утверждал Скорсезе. — Я помню, как это было. Я был здесь в детстве и видел это!»
Джимми проводит захват Морри Кесслера (Чак Лоу)
Большая часть диалога была импровизированной. Сцена, в которой Томми стреляет в Спайдера, была прописана в сценарии единственной строчкой «Почему б тебе себя не трахнуть, Томми?». Она представляет собой импровизированную искусствоведческую критику по поводу рисунка собаки («Одна собака идет одним путем, а другая — другим». И этот парень говорит: «Чего тебе от меня надо?») и памятный обмен мнениями («Ты думаешь, что я смешной?») между Томми и Генри. Эта сцена восходит к истории, рассказанной Пеши. Он работал в каком-то ресторане в Бруклине или в Бронксе и однажды бесцеремонно сказал одному из клиентов: «Какой ты смешной». В ответ тот повернулся к нему со словами: «Ты думаешь, что я смешной?» Пеши с трудом выбрался из этой ситуации, обратив дело в шутку. «Мы должны это использовать», — сказал Скорсезе, который провел репетицию с остальными актерами и записал ее, как он делал это на съемках фильма «Злые улицы», а затем по записи восстановил эпизод. При таком подходе решающим звеном работы над фильмом становился монтаж. «Ключевым моментом оказалось время ожидания реплики Рэя „Убирайся отсюда, Томми“, — рассказывала Шунмейкер. — Мы снова и снова повторяли эту сцену, чтобы в нужное время подойти к тому невероятному по напряжению моменту, когда Рэй понимает, что если он не сделает эту работу, то его застрелят».
«Я решил сделать это так, как будто фильм есть один длинный трейлер, где вы просто демонстрируете то или иное действие и получаете в ответ волнение, порыв, характерный для этого образа жизни».
В большей степени, чем любая другая лента Скорсезе со времен «Бешеного быка», «Славные парни» принимали свою окончательную форму в монтажной. Скорсезе и Тельма Шунмейкер вернулись во времена своей творческой юности, когда они вместе монтировали документальные фильмы, используя замедленные и убыстренные съемки и стоп-кадры для того, чтобы расставить нужные акценты. Так, например, был снят эпизод с огненным шаром, за которым следовали слова «они сделали это из уважения», чтобы показать воздействие событий на восьмилетнего Генри. Чтобы объяснить Пиледжи, чего он добивается, Скорсезе показал ему начало фильма Франсуа Трюффо «Жюль и Джим». «Я хотел, чтобы „Славные парни“ двинулись вперед так же быстро, как трейлер или начало „Жюля и Джима“ — и продолжались в таком темпе два часа, — объяснял Скорсезе. — Главная задумка фильма состояла в том, чтобы показать, как люди игнорируют опасность, сделать из ленты нечто вроде бесшабашного дорожного фильма, что-то вроде картин Боба Хоупа и Бинга Кросби, где всё происходит в дороге и все отлично проводят время».
Томми не оставляет Спайдеру шанса выжить, чтобы не сожалеть о том, что он его оскорбил
Скорсезе и Тельма Шунмейкер оживляют «Славных парней» в монтажной
«Бывают моменты (особенно когда вы работаете с такими очень одаренными актерами, с которыми посчастливилось работать мне), когда некоторые сцены собираются воедино уже при монтаже. Звучит музыка, движется камера, что-то делают актеры — и все это образует прекрасный сплав при монтаже. Такие моменты дорогого стоят».
«Однажды ночью певец Бобби Винтон прислал нам шампанское. Никогда не видела ничего подобного. И не думала, что во всем этом есть что-то странное». Соблазненная светской жизнью Карен (Лоррейн Бракко) вскоре научится не задавать вопросов
Скорсезе знал, какие песни он хочет услышать в фильме, еще за три года до того, как начались съемки. Он хотел, чтобы саундтрек звучал как набор песенок из старых музыкальных автоматов, которые он слышал на улицах Маленькой Италии, а затем этот набор состарился в реальном времени вместе с героями картины. В частности, песня «My Way» в конечных титрах звучит уже в исполнении «Sex Pistols», а не в триумфальной версии Фрэнка Синатры. В другом месте из саундтрека видно, как Скорсезе мастерски жонглирует иронией. Строка из песни «The Rolling Stones» «Monkey Man» «I’m a flea-bit peanut monkey and all my friends are junkies» («Я мелкая блохастая обезьяна, все мои друзья — наркоманы») накладывается на эпизод, в котором наркотики подбрасывают в детскую коляску. А убийство Билли Бэттса происходит под звуки песни Донована «Атлантида». «Они были как боги, — поет знаменитый вегетарианец, пацифист и автор песен, когда Томми возвращается в бар,
