Космогон - Борис Георгиев

«Я опять забыл закрыть дверь?»

Переборка поста управления была сдвинута в сторону.

– Я же имею право побыть за штурмана? – спокойно спросил Марси.

– С моего разрешения – да, – сказал, поднимаясь, капитан. – Но я не давал вам разрешения.

– Ну, так в чём же дело? Дайте.

В наушниках сыпал проклятиями Портер, крыл фиксаторы ремней, Марсианина и всех святых.

– Нет. Принимая во внимание ночное происшествие…

– Какое происшествие?! – заорал, ворвавшись в рубку, Свистун Дик. – Что было ночью?! Вы, пока я спал, за моей спиной… Капитан! Почему вы пустили сюда его, а не меня? Я тоже имею право…

– Имейте сколько хотите, – перебил Марсианин. – А за штурмана побуду я.

– Почему?! – взвился Уильям С. Портер.

– Потому что я уже сижу в этом кресле и не вижу способа вам в него попасть. Кстати, Уильям, скажите, а что означает буква «Эс» перед вашей фамилией?

– «Эс»? Видите ли… Что?! При чём здесь моя буква? Капитан, по какому праву этот человек распоряжается на борту вашего клипера?

– По праву сильного, – ответил за капитана Марсианин. – Кроме того, я, в отличие от вас, в курсе, что означает буква «Эс» перед вашей фамилией. И сверх того знаю, что через минуту капитану надо будет начать снижение, а ему ведь ещё вас усаживать в пассажирское кресло. Вы сами не справитесь. Так что очистите рубку, Уильям Эс.

– Вернитесь в салон, Портер, – приказал капитан, размышляя при этом: «Думаешь, выиграл? Мы ещё посмотрим, кто кого прижмёт. Но драку сейчас устраивать не ко времени, это ты рассчитал точно. Что за чепуха с буквой?»

– Капитан, можно вопрос? – пискнула Хань Симен, когда Джошуа застегнул на шипящем от злости Портере страховочные ремни.

– Нет, мне некогда.

– Но вы можете идти в рубку, я спрошу по интеркому.

Джош мысленно выругался и направился к своему рабочему месту.

– Я обнаружила несоответствие, капитан, – мяукал в наушниках голос Симы. – Луну мы можем наблюдать визуально, она у нас над головой. Вы объявили, что мы тормозим с однократной перегрузкой. При этом мы видим, что сила тяжести направлена вертикально вниз. Простым глазом заметно, что лунная поверхность приближается.

– Ну и что? – рассеянно спросил Джошуа, устанавливая рукояти позиционера «пять-пять-пять-пять», как предписывал штурман.

– Да то, – вмешался Марсианин, – что это противоречит законам механики. Девчонка права. Дюзы клипера смотрят чёрт-те куда, если при этом работает двигатель, вы, кэп, не тормозите, а разгоняетесь прямиком в Луну.

«Десять, девять, – следил за отсчётом капитан Росс. – А ведь они правы, шесть, пять, а что если…»

– Переход на орбиту снижения, – механически проговорил он. – Двукратная, три минуты.

Он сдвинул рукоять тяги и лёг затылком на подголовник, наблюдая, как тяжелеет тело. Пот выступил на лбу. Джош едва не поддался искушению в последний миг перед увеличением нагрузки, – захотелось сдвинуть как попало позиционер и посмотреть, что будет. Наверняка ручки сами переползли бы в положение «пять-пять-пять-пять».

– Очень странно маневрирует ваш клипер, – зудел на ухо Марсианин. – Вам не кажется? Непохоже на обыкновенный ионолёт.

Признание

«Что ты понимаешь в ионолётах?» – подумалось Россу, но вслух он не сказал ничего. Болезненная штука – раздвоенность, неприятная и непозволительная для капитана туристического судна экстракласса. Долг прежде всего – капитан Росс исполнял указания предиктора-штурмана исправно: устанавливал ручки в указанные позиции, следил за радарами, считывал показания альтиметра и гирокомпасов, проговаривал вслух положенные формулы, но… От мыслей не спрячешься за параграфами инструкции. «Всё ненастоящее, вот в чём дело. Приборы эти – чепуха. Я и раньше сколько раз замечал! Странно маневрирует? Ещё как странно. Указания штурмана – вообще полный идиотизм. Как будто цель – сжечь побольше топлива. Почему мне раньше не пришло в голову? Сдаётся мне, старина Джош, ты просто отбрыкивался как мог от очевидной мысли: всё это липа. Позиционеры, приборы, инструкции, скафандр твой… Зачем он вообще нужен, если в программе нет выхода на поверхность с борта клипера? И зачем на борту нужен пилот, если рукояти управления сами…»

– Что вы сказали? – прошелестел в наушниках голос Марсианина.

Джошуа тряхнул головой. Не хватало ещё думать вслух. Сомнения сомнениями, а долг прежде всего.

– Я сказал: повторите последнюю команду.

– Поворот на правый борт тринадцать, – прочёл с дублирующего экрана Марсианин. – Позиционер восемь-шесть-четыре-шесть. Двукратная, пять секунд. Джош, послушайте…

«Восемь-шесть-четыре-шесть», – поставил капитан.

– Джош! Что будет, если вы пропустите команду?

«Ничего», – подумал капитан и собрался увеличить нагрузку на двигатель, как было предписано, но обнаружил вдруг, что не может двинуть рукой.

– Вы спятили, Марси?! – заорал он.

Марсианин расстегнул свои ремни, перегнулся через спинку кресла пилота и прижал руки капитана к подлокотникам.

– Тихо, Джош, не дёргайтесь. Мы только посмотрим, что будет.

Капитан Росс прекрасно знал, что будет. Ходовая ручка сдвинется на одно деление без участия пилота, затем через пять секунд вернётся в прежнее положение.

– Вы видели, Джош? – возбуждённо спросил Марсианин, проследив за эволюциями рукояти управления.

– Видел, – проворчал капитан. – Пустите руки.

Первым делом надо отключить интерком, что и сделал Джошуа, когда почувствовал, что запястья свободны. Незачем ставить в известность остальных.

– А, так вы об этом знали! – торжествовал Марсианин.

– Я похож на идиота? Может ли пилот не заметить такое?

– Зачем же тогда… А, понимаю. Они взяли с вас подписку, а вы и рады были корчить из себя межпланетного волка. Я давно понял, что дело нечисто, а когда услышал, как вы бормочете себе под нос, мол, зачем на борту нужен пилот… Вы проговорились, капитан Росс, я вас поймал. Пока мы с вами пререкаемся, клипер дважды поменял курс без вашего участия. Что скажете, кэп?

– Вот что я вам скажу, – спокойно ответил Росс, скрестив на груди руки. – Если есть богатенькие бездельники вроде вас, готовые платить миллионы за то, чтобы им полоскали мозги, я не вижу, почему бы не поучаствовать в этой клоунаде. Мистер Марси, вы и вам подобные всю жизнь водили меня, как осла за морковкой, и всякий раз оставляли с носом. Лётная школа, Колорадо-Спрингс, переподготовка, экзамены, опять переподготовка… А потом – бац! – «вы не проходите по возрасту». Знаете, если один чёрт не вышло из меня пилота, стану хотя бы клоуном, но вы и такие как вы будете у меня дрессированными собачками. Ну-ка, штурман Марси, какая там следующая команда?

– Двадцать один по крену, – буркнул Марсианин. – Минута однократной.

– Откровенность за откровенность: что вы делали ночью в отсеке двигателя?

– Я там не был.

– Врёте. Посмотрите, что я набросал на досуге.

Джошуа вытащил из кармана блокнот и, не оборачиваясь, протянул Марсианину.

– Что это? А, вы тут пытались разобраться с нашими перемещениями… Почерк у вас красивый. Это что? Ага, план корабля. Вам наскучила роль капитана? Решили поиграть в сыщика? Обстоятельно подошли к делу, ничего не скажешь. И что вышло?

– Вы читайте. Там всё написано, – ответил Росс, включил интерком и развернул поверх рабочего поля предиктора-штурмана окна камер наблюдения.

Пусть пилотом Джошуа Росс себя больше не считал, но капитаном корабля остался, ответственность за жизни пассажиров с него никто не снимал.

– …твёрдой руки нашего капитана, хоть он и молчит, – витийствовал Свистун Дик.

Джошуа захотелось снова выключить интерком.

– Возможно, его захватили в плен марсиане, – замогильным голосом пугал Портер. – Я видел здесь одного. В профиль он был похож на Орсона Уэллса, но анфас – вылитый Герберт У. Одно лицо.

– Как это красиво! – пропела мисс Гилберт.

– Что? – удивился Портер. – Физиономия Уэллса?

– Я читала, что он не отличался особенной красотой, – пискнула Хань Симен.

– Глупости! – фыркнула Бэла. – Я о Луне. Да посмотрите же, какая она… О! Ещё кратер!

– Ничего не вижу красивого, – обиделся Уильям С. Портер. – Что вы все в ней нашли? Престарелая Селена – кожа в морщинах и оспинах. Ей бы не помешала подтяжка. Могла бы подкраситься к моему прибытию.

– Вы пошляк и ничтожество, Уильям, и понятия о красоте у вас плебейские. Что угодно осмеять готовы, лишь бы понравиться публике. Вы растаскиваете настоящее искусство на репризы, драму превращаете в бурлеск, а трагедию в фарс. Вы…

– Что это вас так разобрало, Бэла? – с участием спросил Портер. – Кажется, я не сказал ничего такого. Ну, может, хватил лишку с Гербертом, лицо у него было типичное для англичанина, а Орсон – тот и вовсе был красавчиком. Вы из-за него взъерепенились?

– Ничего-то вы не понимаете, – негромко проговорила Изабелла Гилберт.