Космогон - Борис Георгиев

Я чуть было не поддался искушению. Очень хотелось сказать: «Резать!» Но представил себе… Нет, не побеги. Ростки. Возможно, единственную нашу надежду – не желающих сливаться одиночников светломатерчатых представил я, и душа моя исполнилась любовью.

– Ты выбрал, – услышал я.

«Подожди!» – хотел я крикнуть, но вышел не крик, а стон. Под головой жёсткое, а шея… Я шевельнулся, что-то жутко заскрипело под щекой.

– Боря!

Я не сразу узнал голос. Болела шея, затекли руки. Не руки – мешки с песком.

Меня трясли за плечо: «Боря!»

Я поднял голову. Жёсткое под щекой – это клавиатура. Компьютер почему-то выключен. В окне – луна. Видимо, времени прошло немного.

– Всё в порядке, – хотел сказать я жене, но язык плохо слушался, вышло ворчание.

– Тебе надо лечь, – уговаривала она, заглядывая мне в глаза. – Ты так кричал!.. Что-то приснилось?

Видно было, она испугана. Не лечь надо было мне, а срочно записать сообщение переводчика, но я решил – утром. С грехом пополам перебрался в спальню, рухнул на кровать и тут же уснул.

Сны не снились мне той ночью, проснулся я – как из-под воды, задыхаясь, вынырнул. Разом припомнились сумасшедшие двое суток, и сверх того всплыло в памяти утерянное письмо. То самое, выстраданное, пропавшее, когда я получил от переводчика текст «Космогона». Из-за кутерьмы с переводом совершенно забыл о письме, в котором хотел сообщить президиуму о своём решении выйти из Совета по борьбе с распространением запрещённых технологий. «И хорошо, что забыл», – подумал я, потихоньку, чтобы не разбудить жену, выскальзывая из-под одеяла. «Выбор сделан, – думал я, включая компьютер. – Нет у меня теперь морального права уйти. Кое-кто в нашем Сангедрине явно осёдлан. Но Совет подождёт. Я не Птах, мне не под силу понять каждого человека, зато я могу помочь некоторым одиночникам».

Надо было срочно, пока свежи в памяти события, записать…

Экран мигнул, показав чёрный квадрат. Компьютер пискнул. Перезагрузка.

У меня опустились руки. Опять? Обречённо вздохнув, я открыл мэйлер, однако нового письма от переводчика там не было. Я глянул в окно. По зародышу кровли соседнего дома, как по перевёрнутому остову судна, ползали грузные ватные тени. Рассыпая искры, трещала электросварка, кто-то вяло матерился басом. Начало восьмого, понедельник.

Я высунулся из окна, но орать, что возводимый соседями ковчег всё равно не выстоит в грядущем потопе, передумал. Люди не верят в предсказания, и правильно делают.