Как крестьян делали отсталыми: Сельскохозяйственные кооперативы и аграрный вопрос в России 1861–1914 - Коцонис Янни

4. «Ветхие мехи и новое вино»: сельскохозяйственный бюджет в 1905–1914 гг

Ежегодный бюджет ГУЗиЗ вырос с 37 млн. руб. в 1906 г. до 146 млн. руб. в 1914 г., причем с 1911 г. он стал превышать суммы, выделявшиеся на те же цели до 1905 г. Это были сравнительно небольшие ассигнования, составлявшие менее 4 % государственного бюджета, особенно если учесть то, что ГУЗиЗ ожидало гораздо большего. Тем не менее по сравнению с недавними ассигнованиями на крестьянские сельскохозяйственные нужды это были беспрецедентные суммы, а это говорит о том, что объединенное и постоянно растущее давление Столыпина и Кривошеина заставило Министерство финансов пойти на уступки. Из всех министерств, департаментов и управлений бюджет ГУЗиЗ вырос за эти годы в наибольшей степени[206].

Однако увеличение финансирования не должно рассматриваться как однозначный факт, не требующий комментариев[207]. Современники справедливо отмечали, что денежные суммы могут иметь различное значение в зависимости от того, как они были потрачены, и чего предполагалось с их помощью добиться; об этом они и спорили на протяжении четырех лет с момента объявления о начале земельной реформы. Большинство затрат действительно было мало связано с аграрной реформой 1906 г. как таковой. Костяк тогдашней столыпинской программы составляли личная земельная собственность и консолидация общества на этой основе. Но при этом подавляющее большинство отпущенных ГУЗиЗ средств (до 80 % бюджета Управления ежегодно в 1911–1914 гг.) было направлено на программы, явно отличные от нового «землеустройства» и запущенные до 1906 г.: переселение в Сибирь и Среднюю Азию, лесопосадки, общую агрономию и улучшение землепользования путем распространения среди крестьян нового инвентаря и агротехнических приемов. Наибольшее увеличение отпускаемых средств после 1910 г можно отметить у Департамента земледелия — отдела ГУЗиЗ, отвечавшего за агротехнические улучшения, агрономическое образование и наем соответствующего персонала. Его бюджет более чем удвоился в течение одного года — с 7,5 млн. руб. в 1910 г. до 16,9 млн. в 1911 г. — и достиг 35 млн. в 1914 г. (что составило около 25 % всего бюджета ГУЗиЗ). При этом землеустройство как таковое находилось в ведении Департамента государственных земельных имуществ. Его приходные статьи в абсолютных цифрах не росли, а его доля в общем бюджете ГУЗиЗ упала с 21 % в 1912 г. до 18 % в 1914 г. Что касается непосредственных расходов на ссуды и пособия хуторянам и фермерам, шедшие через землеустроительные комитеты и комиссии, то они составили сумму не более чем в 34 млн. руб. за весь период активного реформаторства с 1907 по 1913 г.[208]

В целом можно сказать, что значение термина «землеустройство» постоянно расширялось, стремясь вобрать в себя все меры по увеличению производительности крестьянского хозяйствования, и вне зависимости от форм собственности на землю[209]. Программа «Агрономическая помощь при землеустройстве» была быстро и тихо изъята из ведения Департамента государственных земельных имуществ и передана в Департамент земледелия[210]. В мае 1910 г. правительство выступило с новой редакцией определения термина «земельные улучшения», который до этого времени был связан исключительно с индивидуализацией крестьянского хозяйства, но теперь стал включать сельскохозяйственные товарищества и масломолочные артели, которые формально не имели отношения к земельной реформе[211].

К 1911 г. земства все же были привлечены к участию в аграрной политике, но ценой этого для реформаторов из правительства оказалась утрата основного смысла земельной реформы: земства заранее объявили, что они не будут оказывать помощь исключительно хуторянам и не собираются заниматься преимущественно индивидуализацией крестьянских хозяйств. Несмотря на это, Департамент земледелия направил земствам 1/3 своего годового бюджета (что составило в 1914 г. около 10 млн. руб.), тогда как другие департаменты и отделы ГУЗиЗ выделяли средства исключительно по принципу ad hoc. Эти деньги стали для земств весомым стимулом к расширению их собственных ассигнований. В 1908 г. все губернские и уездные земства империи ассигновали на «экономические нужды» (почти все из них были нуждами сельского хозяйства) 5,4 млн. руб., а в 1913 г. — более 16 млн. руб. Увеличение расходов на сельское хозяйство поглотило всего 6 % земских бюджетов, но это было резкое и существенное увеличение по сравнению с прошлыми годами[212].

Конечно, можно сказать, что передача властных полномочий земствам и смягчение условий получения ассигнований отражали преднамеренную гибкость политической линии и тем самым успех реформаторов (или желание создать условия для перемен, не определяя суть этих последних[213]). Но думать так — значит игнорировать аргумент Кривошеина, который изначально настаивал на том, что помощь единоличным хозяйствам должна стать первоочередной задачей аграрной политики. Правда, к 1910 г. он вынужден был официально отбросить это условие, но тем не менее продолжал стоять на своем в частном порядке. И действительно, ряд бесспорных свидетельств наводит на мысль, что реформаторы восприняли перемены в правительственном курсе как поражение. Ф.В. Шлиппе, занимавший в те годы различные посты в ГУЗиЗ, горько жаловался, что правительство утеряло последовательность своей политики, что земства испортили и переиначили все реформаторские начинания, хотя им платили именно за их осуществление. В качестве инспектора сельского хозяйства Московской губернии в 1906–1912 гг. он сам был вынужден вступать «в борьбу» с земским персоналом, который протестовал против индивидуализации, «саботировал» его работу и предоставлял минимум отчетности по местным земским программам. Уже находясь в должности директора Департамента земледелия (с 1912 г.), он писал: «По ознакомлении с новой работой я укрепился в убеждении, которое создалось уже в Москве, что сельское хозяйство идет само по себе, а Министерство [ГУЗиЗ. — Я.К.] само по себе. Не было такой органической связи, которая обеспечивала бы содействие Министерства со всеми отраслями на местах. Инспектора сельского хозяйства висели как-то в воздухе, дела у них было очевидно немного… Департамент земледелия раздавал согласно сметы миллионы рублей земствам и сельскохозяйственным обществам, но в этом не было системы»[214].

5. Собственность, кредит и смысл кооперативной политики в 1911–1914 гг

Итак, стали очевидны: отказ от частной собственности как основополагающего принципа государственной политики, очевидная смысловая корректировка того, что ранее называлось «землеустройством», замалчивание немалой разницы в истолковании сути реформ между земствами и правительством, а также неприкрытое использование правительственных ассигнований земскими управами на посторонние нужды. Все это означало, что многое из того, что правительство считало земельной реформой, на самом деле никак не было связано с частной собственностью или консолидацией общества. Это было отступление от той политики, которую Кривошеин четко сформулировал не далее как в январе 1910 г. — и по крайней мере один раз правительство само призналось в этом в докладе о землеустройстве, опубликованном в 1914 г. Доклад объяснял, что ГУЗиЗ вначале хотело направить весь объем средств на помощь новым единоличным хозяйствам, каждой малой экономической единице. Но «этот бесспорно правильный замысел почти нигде не получил хотя сколько-нибудь заметного осуществления. Индивидуальная помощь хуторским и отрубным владениям неизменно оставалась теоретически сознанной истиной и не продвигалась в жизнь прежде всего по той причине, что при индивидуальной помощи пришлось бы сосредоточить работу на весьма ограниченном числе хозяйств». Автор доклада отметил и серьезные оговорки со стороны земств, которые иногда соглашались работать с еще имевшимися индивидуальными хозяевами, но предпочитали общие программы для крестьянских «масс». Кроме того, земские агрономы самоустранялись от участия в проведении земельной реформы, опасаясь, что она приведет к расслоению деревни, превратит немалую часть крестьянства в изгоев и заставит опасно рисковать «доверием населения», которого агрономы с таким трудом старались добиться[215].