Легко видеть - Алексей Николаевич Уманский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Передавая Марине приглашение своей бывшей жены, Михаил знал, что Лене не так уж легко его посылать, а Марине тем более непросто его принять. Первопричиной была Ленина выходка при их первом очном знакомстве. Михаил еще не развелся с Леной, а она еще не вышла за Эдика, но это было уже решено. Тем не менее, провожая Аню с Михаилом в поход на Ладогу и зайдя в купе, где уже находились Марина и Коля, Лена демонстративно пропустила мимо ушей Маринино: – «Здравствуйте!». Михаил не ожидал, что ему может быть так стыдно за женщину, с которой он прожил шестнадцать лет. Этот мелкий и некрасивый выпад, как и пара других, подобных ему, несколько поколебали его хорошее отношение к Лене, но потом, после естественного отдаления друг от друга, Михаил совершенно спокойно относился к Лениному настоящему и вспоминал о ней только хорошее – ворошить остальное было ни к чему. Очевидно и Лена пришла к аналогичному восприятию их прошлой жизни. В свою очередь, Марина не отказалась от визита к Лене и лишь спросила, кто там будет еще. Об этом Лена не говорила, а Михаил не стал узнавать. Он лишь уверенно предрек, что Эдика они не застанут, зато туда непременно явится Вера Соколик. Михаил вполне доброжелательно относился к новому мужу Лены, уважая его талант в сатирической поэзии, хотя в основном он, как и Лена, был по-настоящему образованный философ, сильно выделяющийся на профессиональном поприще среди своих коллег. Но то ли Эдик слегка смущался Михаила, не находя в себе сходного доброжелательства, то ли избегал из-за того, что Лена (об этом он знал от Ани) не так уж редко по тем или иным поводам заявляла Эдику, что прежний муж что-то делал лучше его, но виделись они с Эдиком гораздо реже, чем могли бы при вполне нейтральном восприятии с его стороны, хотя и были на ты. Поэтому и на приеме в честь проходителей Кантегира Михаил не рассчитывал встретиться в доме бывшей жены со своим преемником.
Так и произошло. Открыв им дверь, Лена поцеловала обоих по очереди, извинившись за то, что Эдик уединился в деревне, поскольку должен вскоре сдавать свою книгу. – «Да ладно, – махнул рукой Михаил. – Не стоит извиняться. Ему было бы не интересно!» – «Ну, как неинтересно? – не согласилась Лена. – От меня он, слава Богу, наслушался о Кантегире!» – «Вот по этой самой причине!» – засмеялся Михаил, поймав ее на слове – и тут увидел идущую из кухни улыбающуюся всем своим красивым лицом Веру. Вера тоже расцеловалась с Михаилом, потом представилась Марине и поспешила оправдаться перед ней за вторжение в сегодняшний разговор о Саянском походе. – «Когда я узнала от Лены, что вы вернулись и сегодня придете к ней, ничего не могла с собой поделать, до того хотелось узнать, как вам такое удалось. Вот и пришла». – «Будет тебе оправдываться, – прервал ее Михаил. – Я ведь так и сказал Марине, что ты здесь обязательно будешь!» Все засмеялись, а Лена сразу пригласила к столу. – «Ну, выпьем за победителей Кантегира!» – сказала она, когда Михаил наполнил бокалы. – «Ну уж победители», – возразил он, – «А кто?» – «Проходители или на старый лад – проходимцы!» – «Ну, пусть так», – сказала Вера. Они дружно чокнулись – три женщины, причастные каждая к одному из двух Кантегирских походов, и лишь один мужчина, прошедший и тот, и другой. Марина была приятно удивлена пиетету, с которым теперь относилась к ней бывшая соперница. Вера тоже ловила каждое ее слово. Они вместе стали рассказывать обо всем пути, начиная с подходов со стороны Малого Левого Она, а не по долине Карасибо, как было в первом походе. – «Так лучше? – спросила Вера. – Примерно в полтора раза короче, – пояснил Михаил. – Но в то время, когда мы там ходили, дорогу Абаза-Ак-Довурак еще не достроили». – «А-а, понятно! Ну, а дальше?» – «Дальше было много чего».
Когда речь дошла до визита Сережи из Красноярска в устье Красной речки, откуда они ушли с Кантегира в прошлый раз, Вера не выдержала и спросила: «Помнишь, нам говорили, что те пороги, которые мы прошли, еще ничто в сравнении с теми, которые ниже Красной Речки? Так ли это на твой взгляд?» Михаил задумался, потом ответил:
– Характер препятствий действительно разный. Верхние пороги круче и сложней, но в них меньше воды и в среднем меньшие скорости течения; нижние же очень мощны, но, за редкими исключениями, технически проще. Где-то на полпути мощь и сложность одновременно приближаются к максимуму, но не делаются чем-то чрезвычайным. Вот, например, Семишиверка характерна для среднего течения. «Ты помнишь Большой Порог на Щугоре?» – спросил он Лену. Лена кивнула – «Ну так Семишиверка вдвое его длинней, а по сложности того же порядка. Сказать, что мы тогда прошли лишь простейшую часть маршрута, я никак не могу. Особенно, если принять во внимание, с чем мы столкнулись на Самбыле. Вот там мы действительно прошли непроходимое, хотя и напрасно – воды мало, а перепады – запредельные. Очень трудно, хотя и не слишком опасно. Внизу же на Кантегире все наоборот». – «Проще и опасней?» – уточнила Вера.
– Да, – подтвердил Михаил.
– Много опасней?
– Не знаю. Так определенно трудно утверждать. Наверху хлестких мест вполне достаточно. Разбить байдарку просто и там, и там. Выбраться живым сложней, конечно, в нижних порогах, но не на порядок, нет. Кстати, самое неожиданное – это то, что десять лет спустя многие препятствия стали неузнаваемыми.
– То есть как? – удивилась Вера.
– Вода действительно камень точит. Или обходит препятствие, которое слишком ее тормозит. Тот завал, на котором в прошлый раз распяло мою байдарку, сохранился, но теперь он в стороне от русла. Порог, в котором Вадим во второй раз разбил свою байдарку, я даже не узнал, и только оглянувшись назад, догадался, что это все-таки он, хотя теперь он сделался круче, а в его лотке стало меньше камней.
Если в прошлый раз мы в среднем течении кое-где вброд переходили Кантегир, то теперь, при более высокой воде, это было бы невозможно. И вообще внизу Кантегир собирает столько воды, что при любом ее уровне вброд не перейдешь. Везде, конечно, он красив, несмотря на то, что по некоторым притокам когда-то горела тайга, и там на месте кедровников выросли лиственные леса. Внизу долина делается пошире, но горы по бортам не ниже, это определенно.
И до самого конца меня не отпускало напряжение, все время сидело в мозгу напоминание, что все пройденное ранее еще не гарантирует благополучного завершения пути. Тем более, что нам далеко не сразу стало ясно, отчего происходят опрокидывания. Всего их было четыре. Вот только в четвертый раз я успел увидеть, как оно начинается, и в чем причина.
– И что ты сделал? – спросила Вера.
– Накладной каркас, жестко соединяющий обе лодки. С ним переворотов не было.
– Миша, а что мы все-таки неправильно делали в прошлом походе? И что вы с Мариной сделали, чтобы все получилось? – Вере не терпелось узнать главное.
– Ну, прежде всего, ошибка была в тактике. Байдарки для такой реки слишком легко уязвимые суда. Раз уж шли на них, надо было обязательно просматривать путь, не жалея на это время. Надувные лодки безусловно больше подходят для такого маршрута. Благодаря их меньшей уязвимости и значительно лучшей поворотливости мы почти весь Кантегир прошли без просмотров. Второе – на подходы к самому Кантегиру мы потратили пять дней, а в прошлый раз вдвое больше, и это подталкивало к глупости переть напролом из-за нехватки времени.
Еще одно – все сыпучие продукты – крупы, муку, сахар – мы везли в канистрах. Поэтому из-за намокания у нас ничего не пропало, хотя лодки в порогах постоянно захлестывало водой, и они все время напоминали ванны, налитые водой то до половины, то даже до верху. Вот для того, чтобы все время не мокнуть в воде, мы взяли гидрокостюмы. Без них пришлось бы двигаться медленнее, а рисковать – много больше. Переохлаждение там может наступить очень легко.
– Все, что ты говоришь, так просто, – удивилась Вера.
– Просто, – подтвердил Михаил. – Зато очень важно.
– Ну, несколько часов в день проводить в гидрокостюме не очень просто, – улыбнулась Марина. – Я бы с удовольствием не натягивала его, но Миша не разрешил.
– Ты же сама согласилась, что в них лучше!
– Согласилась, но без всякого удовольствия.
– Тут уж не об удовольствии была речь, а о способе выживания, – возразил Михаил. – Лишь бы не замерзнуть в лодке,
