Эволюция архитектуры османской мечети - Евгений Иванович Кононенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
До распада Османской империи в начале XX в. были созданы менее двух десятков памятников, типологически соответствующих «большой османской мечети» и локализуемых исключительно в важнейших городах Империи – Стамбуле, Эдирне, Каире126. Эти памятники целесообразно рассматривать как самостоятельный архитектурный тип, под которым понимается «выраженная в конкретной объемно-пространственной форме сумма структурных и композиционных признаков, определяющих принадлежность сооружения к группе сооружений, объединенных общим практическим назначением»127, причем в данном случае особенности «практического назначения» зданий данного типа по сравнению с другими мечетями следует объяснять не функциональными, доктринальными либо ритуальными причинами, но исключительно условиями заказа и использованием данных сооружений в качестве инструмента политической риторики.
Один из путей формирования «большой османской мечети» заключался в развитии композиции завие – выделении молитвенного зала в доминирующий архитектурный объем и структуризация дополнительных помещений в блоки комнат-табхана, принявшие характер пристроенных к основному объему «крыльев» (именно по этому пути пошли создатели мечетей Баязида II в Эдирне и Селима Явуза в Стамбуле). Другое направление развития проявилось в отказе от дополнительных помещений в пользу единства объема и подчинения всех частей интерьера подкупольному пространству, как это было сделано в Юч Шерефели в Эдирне и первых султанских мечетях Стамбула – Эйюп и Фатих, зафиксировавших значимые места новой сакральной топографии города.
Оба отмеченных вектора оказались соединены в мечети Баязида II в Стамбуле, где были сохранены пристроенные крылья табхана, но в то же время возрождено равенство площадей зала и двора, достигнуто единство объема, акцентированы оси композиционных частей. Баязид-джами оказывается не только самой ранней из сохранившихся в оригинальном виде султанских мечетей новой столицы, но и первой полноценной «большой османской мечетью», обладающей всеми выделенными признаками – монарший заказ, выбор значимого места, организация окружающего пространства (за счет крыльев и расстановки минаретов), четкое выделение центрального положения подкупольного квадрата в планировке и доминирование купола в интерьере зала, подчеркнутая роль двора как непременной части композиции мечети, организация осей проходов во дворе и зале. Сравнительно небольшие размеры, позволившие обойтись без усложнения полукуполов конхами и без второго яруса галерей в интерьере, привели к особой ясности планировки, конструкции и композиции Баязид-джами. Это позволяет рассматривать стамбульскую постройку Баязида II как «нуклеарную» «большую османскую мечеть» – для строительной практики начала XVI в. этот памятник стал реализацией некоей идеальной модели культовой архитектуры, любое дополнение которой привело бы к потере достигнутой ясности.
Возведение стамбульской Баязид-джами знаменует не только «начало классического этапа» османской архитектуры, не только переход к новой фазе (неважно, называть ли ее «большим стилем», «золотым» или «великолепным» веком, эпохой Синана и т. д.); на ее примере можно говорить о сложении самой модели «большой османской мечети», понимании ее градостроительных и риторических задач и закреплении определенного архитектурного образа. Эта мечеть стала нормативом на несколько десятилетий; от данного норматива сможет отойти Синан, но уже следующее поколение зодчих – учеников Синана – попытается совместить хорошо усвоенные уроки с этим нормативом.
П. Кук ван Альст. «Выезд Сулеймана Великолепного» (ок. 1533 г.). Мечеть Фатих – слева вдали
Следует оговорить, что в ряде османских памятников имитировался образ «большой османской мечети», но частный патронат таких зданий не позволял точно следовать требуемым композиционным критериям.
Процесс формирования «большой османской мечети» как особого архитектурного типа отражает магистральную линию эволюции османской архитектуры на протяжении двух столетий. Эту эволюцию Г. Мэтьюс образно описал как «превращение двадцати куполов Улу-джами в Бурсе в октагон Селимие» и охарактеризовал как «один из самых увлекательных сюжетов в мировой архитектуре»128. Забегая вперед, необходимо отметить, что после завершения эволюции «большой османской мечети» и исчезновения подобных сооружений из собственно османской строительной практики в конце XVIII в. все отмеченные для них архитектурные особенности, определяющие принадлежность к архитектурному типу, по разным причинам тщательно воспроизводились в ряде культовых построек, что заставляет говорить о сохранении данного архитектурного типа и дает возможность проследить использование образа «большой османской мечети» вплоть до начала XXI в.
В первых же султанских мечетях, построенных в Стамбуле Мехмедом Завоевателем, отчетливо видна общая ритуально-риторическая программа: Эйюп-джами архитектурно оформила реликвию ислама, Фатих-джами возникла на месте важнейшего культового центра Византии; обе мечети стали инструментом религиозно-политической пропаганды новой мусульманской империи. Такая функция предопределила особое место султанских мечетей в городской застройке – став центрами куллие, они и организовали вокруг себя крупные площади (это более характерно для Фатих-джами, помещенной в центр беспрецедентного для османского градостроения симметричного ансамбля), и, отмеченные парными минаретами, стали ориентирами в панораме Стамбула.
И формальные, и риторические, и градостроительные новации мечетей Мехмеда II были в полном объеме оценены и архитекторами Баязида II, что отчетливо проявилось в планировке ансамблей в Амасье, Эдирне и Стамбуле, предусматривавшей не только программную застройку с выделенными функциональными зонами, проходами между ними и подходами извне, но и с продуманными точками восприятия архитектурных доминант.
В Стамбуле первые мечети султанских куллие были возведены на соседних вершинах холмов (Третьего, Четвертого и Пятого), цепочка которых образует водораздел между Золотым Рогом и Мраморным морем. Линия куполов больших мечетей, дополненная перекрытиями Св. Софии на востоке и Эйюп-джами на северо-западе, создала панораму османской столицы, отчетливо воспринимаемую со стороны Босфора, «франкских» кварталов Галаты и пристаней Залива129.
Справедливо говорить о том, что в рассмотренных памятниках последовательно сформировались не только общие планировочные, композиционные и конструктивные черты «большой османской мечети», но и ее архитектурный образ, сводимый к огромному пологому куполу, доминирующему над окружающей застройкой и фланкированному парными минаретами. Этот образ вполне согласуется с общим видом ренессансного идеального купольного храма, разрабатывавшегося, например, Филарете, Леонардо да Винчи, Серлио, Палладио130; на гравюре П. Кука ван Альста (ок. 1533) мечеть Фатих предстает именно такой постройкой, купол которой, поднятый на слишком высоком барабане, оказывается зажат между башнями минаретов131.
В результате поэтапного развития мусульманской культовой архитектуры в правление Мурада II, Мехмеда II и Баязида II появилась «большая османская мечеть» – как архитектурная модель, в полном объеме реализованная в стамбульской Баязид-джами, так и обобщенный архитектурный образ, закрепленный в мемориальной мечети Селима I. В последующие десятилетия эта модель была опробована для культовых зданий различного масштаба, производились эксперименты с различными конструкциями (как несущими, так и с системой купольных перекрытий) и планировками интерьера (от подчеркнутой базиликальности до предельной центричности), однако на принципиальные характеристики и образ «большой османской мечети» эти архитектурные поиски практически не повлияли.
Синан: векторы архитектурного поиска
Безусловно, главной фигурой в османской архитектуре XVI в. является Синан, само
