Эволюция архитектуры османской мечети - Евгений Иванович Кононенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В противовес Крэйну Ш. Карнел в диссертации «Происхождение имперской османской архитектуры в Стамбуле: кросс-культурная интерпретация развития новой классической традиции» 2005 г. констатировал резкое отличие османской архитектуры «стамбульского периода» от предшествовавшего раннеосманского зодчества и поставил целью выделить «архитектурные ресурсы», доступные османским мастерам и объясняющие это отличие. Главным положением исследования стал тезис об особой роли превращенных в мечети византийских церквей в организации религиозной жизни Стамбула и влиянии этих памятников на формирование османских архитектурных ориентиров113. Автор настаивает на том, что «султанские мечети» XVI в. равно сочетают наработки византийской и османской архитектуры, но едва ли не главным аргументом стала географическая близость этих шедевров к константинопольским «первоисточникам».
Турецкий исследователь Самет Будак оговорил распространение понятия «султанская мечеть» на результат патроната как самих правителей Империи, так и их матерей (валиде султан)114 и справедливо заострил внимание на триумфальной риторике подобных памятников; однако, исходя из задач своего исследования, автор не стал останавливаться на собственно архитектурных аспектах рассматриваемых памятников и сосредоточился на текстовых источниках, подтверждающих идеологическую программу монаршего заказа. Сопоставление практики султанского патроната с возведением мечетей как в раннеосманское время, так и в других мусульманских государствах аргументировало гипотезу о приоритетном финансировании таких проектов из военной добычи в результате газавата, но размыло представление об архитектурной цельности той группы памятников, которая легко выявляется в османском зодчестве классического периода.
Фактором, во многом определяющим впечатление и описание образа, создаваемого подобными зданиями, является купольное перекрытие, и не случайно при попытках выделения региональной типологии мусульманской архитектуры все «турецкие мечети» часто описываются как «центрально-купольные»115; но наличие купола в мусульманском культовом здании не является исключительной характеристикой ни данной модели мечетей на фоне всей мусульманской архитектуры Турции, ни «мечетей турецкого типа» в отличие от других региональных типов исламского зодчества (мечетей арабской и иранской)116. При безусловных «узнаваемости и типичности» архитектурного образа «турецкой мечети» далеко не все мечети Турции ему соответствуют; при этом «ареал» памятников, вполне соответствующих этому образу, не ограничивается ни Стамбулом, ни даже Турцией, а их датировки выходят за верхнюю хронологическую границу существования Османской империи и захватывают уже и XXI в. Содержание понятия «мечеть турецкого типа» включает гораздо более широкий круг памятников, чем выделяемый тип, – например, центрально-купольные здания, не имеющие необходимых композиционных и функциональных (сахн, мафили) элементов и не связанные с монаршим заказом117. То же самое относится и к другим конструктивным, планировочным, композиционным элементам архитектуры мечети, рассматриваемым по отдельности. Кроме того, приходится учитывать как сохранявшийся в османской среде до конца XIX в. презрительный оттенок слова Türk, так и закрепившееся в историографии противопоставление «Османского» и «Турецкого» (республиканского) исторических периодов118.
Такие мечети, несмотря на их вместительность, не всегда являются «пятничными» (джума), – хотя бы потому, что некоторые из них служат мечетями квартальными, будучи изначально связаны с конкретным куллие, а наличие кафедры-минбара, предназначенной для пятничной проповеди-хутбы и изначально воспринимавшейся как непременный атрибут именно пятничной мечети, стало присуще практически всем мусульманским культовым зданиям.
Эта модель не может быть исчерпывающе обозначена и упоминанием высочайшего заказа (мечеть «государственная», «султанская», «имперская», «правительственная»119 и т. д.), прежде всего потому, что такой заказ отказывается намного шире, и уже в XIX в. основное место в султанском заказе заняли молитвенные здания иного архитектурного типа – сравнительно небольшие «павильонные мечети». Применительно к культовым зданиям, возведенным под патронатом монаршей семьи, в османских источниках XVII – начала XIX в. встречается термин cevümi '-i selâtîn (слово selâtîn однокоренное слову «султан»)120, но данное понятие отражает только условия патроната, но не архитектурную типологию; кроме того, в современной турецкой политической лексике данное понятие употребляется по отношению к любым формам «официальной» культовой архитектуры121.
Правомерность объединения стамбульских мечетей, возведенных под монаршим патронатом, в самостоятельный архитектурный тип уже признавалась исследователями, и этот тип был определен как «наиболее важный» во всей османской архитектурной практике122, однако исследован констатированный тип не был. Выделение применительно к задачам конкретных исследований репрезентативных выборок мечетей «столичных», «султанских», «классических» не исчерпывает круг памятников, которые должны быть объединены в один тип на основании их архитектурной композиции. Таким образом, поставленный вопрос решения не нашел.
Иными словами, в османском культовом зодчестве легко вычленяется архитектурный тип, для описания которого функциональные, географические, конструктивные критерии, рассматриваемые изолированно, не являются определяющими, равно как и обстоятельства возникновения. К зданиям, соответствующим данному образу, в англоязычной литературе применяется понятие «the Great Ottoman mosque» (или «the Grand Ottoman mosque»)123, и это понятие – «большая османская мечеть» – может использоваться для обозначения архитектурного типа мусульманских культовых зданий, возникшего в архитектуре Османской империи к началу XVI в. в результате развития анатолийского зодчества и характеризуемого продольно-осевой планировкой купольного молитвенного зала и предваряющего его двора, углы которого фиксированы минаретами.
Используя это понятие, необходимо оговорить, что «османский» в данном случае – понятие не политико-географическое или хронологическое, а стилевое, восходящее к уже сложившемуся представлению об особом «османском художественном стиле», связываемому, во-первых, с централизованным производством и работами дворцовых мастеров и, во-вторых, с процессом культурной самоидентификации, выразившимся в поиске собственных художественных форм и, в частности, в постепенном замещении персидского (как основного литературного) языка староосманским124. Формирование «османского художественного стиля» датируется XVI в.; именно на это столетие пришлось и закрепление архитектурной композиции зданий, объединяемых в тип «большая османская мечеть», и создание сразу нескольких вариантов развития этой композиции, предопределивших ее дальнейшую эволюцию. Другой порядок тех же прилагательных – «османская большая мечеть» – способен вызвать путаницу со «статусным» понятием Джами аль-Кабир125, лишь «регионализируя» пятничные мечети.
Выделение «большой османской мечети» как особого архитектурного типа мусульманских культовых зданий основано на сочетании целого ряда факторов:
• единство функционально-композиционных элементов (изолированный молитвенный зал, окруженный галереями двор, парные минареты на углах зала и/или двора);
• центрально-купольная композиция основного объема;
• мемориальная функция религиозно-благотворительных комплексов (куллие), непременной частью которых являлись такие мечети;
• высочайший патронат строительства и учреждения особого вакуфного фонда, финансировавшего куллие, осуществлявшийся непосредственно султаном Османского государства (с начала XVI в. являвшимся и халифом);
• выделение и архитектурное оформление особых зон, предназначенных для высочайших особ («царская ложа» hünkâr mahfili, павильон hünkâr kasrı);
• выдающиеся размеры здания, расположение на вершинах холмов и/или специальных платформах-стилобатах, создание вокруг них открытых пространств, обеспечивавших особое восприятие комплексов и превращение их в градостроительные доминанты;
• включение новых ансамблей в программу «замещения святынь», «наследование» ими значимых мест в топографии города.
Возникновение в середине XV в. мусульманских культовых зданий, соответствующих типу «большая османская мечеть», не было связано ни с каким-либо изменением в ритуальной практике ислама, ни с привнесением каких-либо строительных новшеств. Все элементы архитектурной композиции «большой османской мечети» уже существовали в мусульманском зодчестве, причем
