Краткая история всего - Кен Уилбер

Стало быть, данные подходы преимущественно являются монологическими, эмпирическими и поведенческими. Если вы станете рассматривать поведение «системы социальных действий», то не будете исследовать внутренние смыслы или глубину культуры. И в той степени, в какой вы исследуете смыслы или ценности, вы всецело подчиняете их социальной системе. В данном случае речь идёт о стандартных позитивистических, натуралистических, эмпирических науках, созданных Огюстом Контом, Карлом Марксом, Толкоттом Парсонсом, Никласом Луманом, Герхардом Ленски и другими.

В.: В качестве примера вы приводите танец дождя индейцев племени хопи. Чтобы показать, как отличаются подходы левых и правых квадрантов.

К. У.: Левосторонний подход — толковательный подход — стремится понять, каков смысл танца дождя. Когда индейцы выполняют танец дождя, что же это для них значит? Почему они его ценят? И, когда интерпретирующий исследователь становится «участвующим наблюдателем», тогда он начинает понимать, что танец дождя главным образом является способом чествования священной природы и обращения к этой священной природе с просьбой благословить землю дождём. И вам это известно потому, что это вам сообщают сами практикующие, по мере того как вы продолжаете пытаться достичь взаимопонимания.

Правосторонние методы не хотят иметь с этим дело. Вместо этого они хотят рассмотреть, какова же функция танца дождя с точки зрения общего поведения социальной системы. И они не особо-то и интересуются, что же сами индейцы об этом говорят. Напротив, они рассматривают поведенческие проявления танца сквозь призму общей наблюдаемой системы. И они приходят к выводу, что танец, несмотря на то, как его описывают индейцы, на самом деле способствует укреплению социальной согласованности в системе социальных действий. Иными словами, танец способствует социальной интеграции.

В.: Как я понимаю, вы утверждаете, что оба метода верны.

К. У.: Да. Это левосторонний и правосторонний подходы к одному и тому же общественному холону. Левосторонний метод стремится понять смысл танца, его внутреннее значение и ценность, которую можно осмыслить, исключительно находясь внутри культуры. А правосторонний метод стремится понять, что же выполняется этим танцем, какова его общая функция в наблюдаемом поведении социальной системы. Её можно определить, лишь находясь вне системы, занимая отстранённую и беспристрастную позицию. Таковы различия между левосторонним и правосторонним путями. Герменевтика

В.: Толкование — вот в чём смысл герменевтики.

К. У.: Да. Герменевтика — это искусство и наука толкования (или интерпретации). Герменевтика началась как попытка понять интерпретацию саму по себе, ведь, когда вы интерпретируете тот или иной текст, это можно делать хорошо или плохо.

В общем, континентальные школы философии, в частности в Германии и Франции, сосредоточились на развитии толковательных аспектов философии, а англосаксонские философы Британии и Северной Америки стеснялись интерпретации и сосредотачивались преимущественно на прагматических и эмпирико-аналитических исследо­ваниях. Таково старинное противостояние левосторонних и правосторонних путей!

Вот почему Томас Кун произвёл такой фурор, предложив концепцию парадигм. Суть идеи состояла в том, что «объективные научные теории» на самом деле погружены в фоновые контексты, которые управляют их интерпретацией. И вот почему Чарльз Тэйлор произвёл такую сенсацию, опубликовав свою судьбоносную статью «Интерпретации и науки о человеке», в котором он показал, что рассмотрение фоновых контекстов интерпретации необходимо для понимания культурных движений. Англосаксонских философов это могло только шокировать, ведь их парадигмой был монологический взор: «Я вижу камень».

Так что, хотя «герменевтика» и является причудливым термином, пожалуйста, запомните его. Он играет ключевую роль в понимании левосторонних измерений в их целостности. Левосторонние квадранты состоят из глубины, а интерпретация — это единственный способ осмыслить глубину. Как сказал бы Хайдеггер, интерпретация простирается до самого низа. И использование только лишь эмпиризма в этом смысле совершенно бесполезно.

В.: Но сторонники эмпиризма утверждают, что интерпретация не является объективной, а посему и не является «по-настоящему реальной».

К. У.: Это как изучение «Гамлета». Если взять текст «Гамлета» и исследовать его эмпирически, то вы обнаружите, что в его составе столько-то чернил и столько-то бумаги.

Вот и всё, что вы можете узнать о «Гамлете» эмпирическим путём: он состоит из семи граммов чернил, которые состоят из стольких-то молекул, включающих в себя столько-то атомов. Всё это вы можете найти в верхне-правом квадранте.

Однако если вы хотите узнать смысл «Гамлета», то вам потребуется его прочитать. Вам потребуется вовлечься в процесс межсубъективного понимания. Вам понадобится интерпретировать, что же он значит.

Верно то, что это не является чисто объективным делом. Однако не является это и субъективной фантазией. И это крайне важно, ведь сторонники эмпиризма и научности постоянно утверждают, что если нельзя выявить эмпирическую истинность чего-то, то это что-то вообще не истинно. Но интерпретация не является субъективной блажью. Есть хорошие и плохие интерпретации «Гамлета». Например, «Гамлет» не посвящён радостям войны. Это была бы плохая интерпретация; она неверна.

В.: Стало быть, существуют критерии достоверности для интерпретаций.

К. У.: Да. Тот факт, что левосторонние измерения обладают этим мощным толковательным аспектом, не означает, что они всецело произвольны или безосновательны или что они есть не что иное, как субъективные фантазии и дело одного случая. Есть хорошие интерпретации и есть плохие; уместные и неуместные, или искажённые, интерпретации; интерпретации более адекватные и менее адекватные.

И это может быть определено сообществом тех, кто погрузился в рассмотрение одной и той же глубины. Как я уже говорил, смысл «Гамлета» не в том, «как хорошо на свете жить». Такую интерпретацию можно с лёгкостью опровергнуть сообществом читавших и изучавших текст, то есть сообществом тех, кто погрузился во внутренний мир «Гамлета», тех, кто разделил его глубину.

Даже если вы привнесёте собственные толкования «Гамлета», что вполне допустимо, ваши интерпретации основываются на реалиях и контекстах вашего действительного жизненного мира. В любом случае идея состоит в том, что интерпретация — это не нечто всецело произвольное!

Подобное толковательное знание настолько же важно, как и эмпирическое знание. В некоторых смыслах даже более важно. Но, конечно же, оно несколько сложнее и требует большего умения, нежели поразительная очевидность всего, что является монологическому взору. Но есть, увы, такой тип умонастроений, который верит в то, что действительно существуют только лишь вещи с простым местоположением в пространстве, даже хотя это убеждение само по себе не имеет простого местоположения... Всякая интерпретация зависит от контекста

В.: Вы указываете на то, что ключевой особенностью интерпретации является то, что она всегда зависит от контекста.

К.У: Да. Основное правило интерпретации состоит в том, что все смыслы зависят от контекста. Например, смысл слова «лук» различен в словосочетаниях «лук для стрельбы» и «лук для салата». Важный смысл состоит в том, что контекст помогает определить, какая интерпретация верна.

И данный контекст сам по себе погружён в другие контексты, так что вот мы и получаем «герменевтический круг». Причина, разумеется, состоит в том, что есть только лишь холоны, и холоны бесконечно друг в друга вложены: холоны существуют внутри холонов, контексты внутри контекстов — и так до бесконечности.

Посему все смыслы зависят от контекстов, а контексты безграничны. Ранее мы упоминали, что одна из основных задач постмодернизма состояла в том, чтобы подчеркнуть значимость интерпретации. Джонатан Каллер на самом деле обобщённо выразил суть всей деконструкции (одного из самых влиятельных движений постмодернизма, основанных Жаком Деррида) следующим образом: «Можно, следовательно, отождествить деконструкцию с двойным принципом предопределённости смысла контекстом и бесконечной расширяемости самого контекста». Иными словами, все смыслы зависят от контекста, а контексты безграничны. Мы пришли к этой истине, рассмотрев четыре квадранта и природу холонов; Деррида же пришёл к этому в результате изучения языка, который является ярким примером холонов, бесконечно встроенных в другие холоны. (Разумеется, деконструкция может принимать излишне радикальные формы, превращаясь, например, в крайний конструктивизм, но нам-то не нужно выбирать этот путь.) Идея же заключается попросту в том, что, подчёркивая бесконечно холоническую природу реальности, мы находимся в общем согласии с важнейшими из открытий постмодерна.