Синеволосая ондео (СИ) - Иолич Ася

– Это интересно. Я никогда не видела такого. Ты не боишься, что на тебя будут косо смотреть?

– Кира Дилери, у меня голубые волосы. Как ты думаешь, я боюсь косых взглядов? – рассмеялась Аяна.

– Да уж. Ну что, отпарываем?

– Поехали! – подняла Аяна сжатый кулак.

24. Дерзкие слова и дерзкие мысли

– Зачем тебе ещё одни штаны? – спросила Чамэ. – Ты сидишь над ними от самого Кайде уже больше недели.

– Эти я шью специально под платье. Всё. Это был последний узелок. Сейчас покажу.

Аяна встала, нагнулась и натянула штаны, длиной доходившие почти до щиколотки, под платье.

– Вот. Теперь, когда оно распахивается, если я еду верхом, то ноги не мёрзнут. Тут есть и подол, чтобы наряд оставался женским, и штаны, чтобы было тепло и удобно.

– У нас так не носят, – сказала Чамэ.

– Я не собираюсь это где-то носить. Я собираюсь ездить верхом в этом. И не привлекать внимания, когда спешиваюсь.

– У нас девушки не ездят верхом.

– У вас девушки много чего не делают, – нахмурилась Аяна. – Я ещё не в Ордалле, и мне пока нет нужды строить из себя почтенную киру, понимаешь? Я потратила неделю, зато теперь три с половиной месяца буду ездить верхом, не испытывая неудобств.

– Я же не осуждаю тебя.

– Прости, если это прозвучало грубо. Мы едем давно, и я засиделась.

Они ехали действительно довольно долго. Кадиар сказал, что хочет немного поторопиться, и Аяна не возражала, хотя остальным не особо нравилось, что они проезжают мимо некоторых деревень.

– Если хочешь, я посижу с Киматом, а ты отвяжи Ташту и покатайся.

Аяна поцеловала Кимата в макушку и благодарно посмотрела на Чамэ.

– Спасибо.

– Не за что. С такой скоростью мы окажемся в Чирде раньше середины февраля. Может, оно и стоит того. Сказать Кадиару, чтобы остановил?

– Нет.

Аяна оправила подол и вышла на лестницу фургона. Привязанный за корде Ташта покорно шёл на длинной верёвке. Она отвязала его и спрыгнула с лестницы на землю. Фургон медленно удалялся, и в груди Аяны защемило, как будто Кимата и вправду увозили от неё. Тяжесть в груди всё росла и росла. Она тряхнула головой и, вспоминая, как делала это раньше, вскочила на Ташту с разбега, хватаясь за корде и гриву.

– Инни!

Ташта пошёл за фургоном, и она понукнула его ещё раз, обгоняя Кадиара и лошадей и сматывая верёвку.

– Проветриться решила? – крикнул ей вслед Кадиар.

– Да! – крикнула она.

Ташта рысил по дороге, мягко ступая копытами на сухую почву между колеями и подвисая в воздухе, оттолкнувшись от неё. Вокруг расстилались луга, вздымались мягкие округлые холмы, и вдалеке над жухлой травой висела зыбкая невесомая дымка. Аяна вспомнила, какие морозы стояли у них в долине в это время года, и как зябко было вылезать из простыней в каюте «Фидиндо», когда она шла домой, оставляя Конду. Такая погода, как здесь, в долине наступала хорошо если к концу марта.

Она окинула взглядом холмы.

– Инни!

Аяна уже почти забыла, как это – лететь галопом без Кимата за спиной, не думая о том, чтобы его не растрясло и о том, что Ташту может напугать что-то. Она проводила с сыном всё время в Тэно, потом под замком у Тави, а здесь, в Арнае, она постоянно носила его на спине. Как бы не срастись с ним, усмехнулась Аяна про себя.

Гнедой нес её по полю мягкой рысью, которую она так ценила в нём. Пачу рысил ещё мягче, но он остался дома, на другом краю мира.

Во влажном прохладном воздухе пахло зимой, но ей вдруг на миг показалось, что откуда-то повеяло особым весенним духом, таким, какой она чувствовала дома в конце февраля, когда начинал таять снег. Да нет, не может быть.

Она развернула Ташту.

– Кадиар, а какая погода здесь в марте?

– Именно здесь? Прохладно.

– Прохладно – это очень растяжимое понятие. Дома мы называем день «прохладным», когда приходится надевать шерстяную рубашку под шерстяную куртку, а здесь в прохладные дни женщины носят тонкие платья. У нас бывают холодные дни, и затон покрывается  льдом, который мы вырезаем кусками для ледников, а здешнее «холодно» – это наша шерстяная куртка на шерстяную рубашку и сорочку, и то, потому что на побережье противный ветер.

– В марте начинают распускаться почки. Но в марте мы уже будем в Эдере. Ты сама увидишь. Там хорошо, тепло.

– Кадиар, а почему ваши деревни и города находятся так далеко друг от друга? В Фадо деревни гораздо чаще.

– Не везде земля плодородна. В некоторых местах под тонким слоем почвы – скалы. В некоторых – нету источников чистой воды. Арнай очень большой, поэтому люди не селились там, где были какие-то сложности с водой или землёй, а шли туда, где можно было сразу строиться и жить. На юге, в Ровалле, очень жарко, но земли, годной для жизни, там меньше, вода есть не везде, и люди селятся плотнее. Там всё немного иначе. Ты же знаешь, что Роваллом он называется относительно недавно?

- Да. Раньше он назывался Таох.Но я не очень сведуща по части истории.

–  Земли Таох охватывали пустыню и простирались вдоль побережья на север. Димай был камнем преткновения, потому что он испокон веку принадлежал Арнаю, но южане тоже хотели иметь доступ до порта в Фадо, а не ходить по проливу, в котором непредсказуемые ветры. И сотни три лет назад один из крейтов предложил таохейцам перемирие. Он посадил таохейского наместника в Димай, и земли Таох стали частью Арная. Столицу Таох переименовали в Ровалл, и из Ордалла туда и обратно наладилось морское сообщение. До этого Ровалл был опасным местом, и его старались обходить по широкой дуге. Слушай, я понимаю, что ты издалека, но неужели ты не знаешь ничего об этом?

– Я из такого далёкого далека, что действительно не знаю. Так, обрывочные сведения... А ещё я слышала в Димае про южан и про то, что у них горячий нрав.

– Это действительно так. Когда Таох стал Роваллом, знатные роды оттуда стали ездить в столицу, чтобы породниться со знатными семьями Ордалла, и привозить юных дочерей, таких прекрасных, что мужчины не могли отвести глаз. Крейты женились на них не одно поколение. Там очень красивые люди, правда. Изящные, гибкие, очень музыкальные, да ещё и с пылкими сердцами. Даже их кони похожи на них, такие же горячие, гибкие и пылкие. Ты не видела коней Таох? Ну конечно, откуда. Ты увидишь их в столице. Девушки с южных земель очень привлекательны. У них тёмная кожа и чёрные волосы, а ещё тёмные глаза. Они там ездят верхом и стреляют из лука, и сами гибкие, как луки, и страстные, но при этом совершенно покорные, потому что там такие традиции воспитания. Невесты оттуда стоят заоблачных денег. Они по карману только тем, у кого он, этот карман, очень, очень глубок. Нынешняя креа, жена крейта Алты, тоже из Ровалла. В твоём сыне видна эта кровь.

– Его бабушка – с юга.

– Тогда понятно.

– Кадиар, но почему, если у них такие красивые женщины, меня предупреждали, чтобы я была осторожной? Мне сказали, что у них женщины с такой внешностью, как у меня – редкость и очень ценятся. Почему, если у них и свои прекрасны?

– Есть такая поговорка... У соседа вино слаще.

– То криас то гейта эйне киликэ. Я знаю эту поговорку.

– Ты знаешь арнайский? У нас и то уже не все его знают. Только кирио по традиции учат... Да и моряки иногда, для удобства, запоминают некоторые команды. В арнайском много удобных устойчивых выражений. Но на нём говорят в основном уже только кирио.

– Я знаю совсем чуть-чуть. Несколько поговорок... Пару загадок. Могу что-то читать, правда, многие слова не понимаю, но иногда догадываюсь. И составлять сложные фразы не могу, конечно.

– Арнайский сложен для тех, кто пытается понять его разумом. Его надо осмыслять сердцем и чувствовать рассудком. Некоторые толкователи старых текстов считают, что заветы добра и совести на самом деле подразумевают иные вещи, чем те, которые звучат, когда произносишь их на общем языке. В Рети, в горах, есть целые общины тех, кто отрицает истинность заповедей добра и совести, причём эти общины состоят из людей с совершенно разных краёв мира. Там и южане, и дикие кутарцы, правда, их мало, потому что они предпочитают... покончить с собой, чем попасть на рудники.