Украденный фокус. Почему мы страдаем от дефицита внимания и как сосредоточиться на самом важном - Йоханн Хари

дали возможность анализировать ситуацию. И он провел целый ряд исследований. Так, Тристан выяснил, каким образом подростки подсаживаются на Snapchat. В этом мобильном приложении есть опция, поощряющая двух пользователей (а это практически всегда подростки) к более продолжительному ежедневному общению друг с другом. Единственный пропущенный день обнуляет все накопленные ранее. Это идеальный способ воспользоваться желанием общаться, чтобы заставить человека как можно дольше оставаться в приложении и заниматься бездумным скроллингом.

Однако всякий раз, когда Тристан выходил с конкретными предложениями относительно продуктов Google, он слышал от руководства: «Это трудно, это вызовет недоумение и, вообще-то, не вписывается в модель развития компании» [82]. Он понял, что упирается в главное противоречие: чем дольше человек смотрит в свой телефон, тем больше денег получают все эти компании. Точка. Обитатели Кремниевой долины разрабатывали гаджеты и сайты не для того, чтобы разрушить человеческое внимание. Это не какие-то Джокеры, сеющие хаос и делающие из нас дураков. Сами они часто медитируют и много занимаются йогой, запрещают своим детям пользоваться сайтами и гаджетами собственной разработки и отправляют их учиться в школы Монтессори, свободные от влияния технологий. Но без мер, направленных на овладение вниманием общества в целом, их бизнес не будет успешен. Они не ставят перед собой такую цель, точно так же как нефтяники в ExxonMobil не хотят погубить природу Арктики. Это неизбежное последствие их нынешней бизнес-модели.

На предупреждения Тристана в Google реагировали сочувственно и с пониманием. Ситуация изменилась, когда он начал предлагать альтернативы. Чтобы было понятно, о каких деньгах идет речь: личное состояние одного из основателей Google Ларри Пейджа – 102 миллиарда долларов, его коллеги Сергея Брина – 99 миллиардов долларов, члена совета директоров Google Эрика Шмидта – 21 миллиард долларов. Это не считая стоимости самого Google, которая на момент написания этих строк превышает 1 триллион долларов. Совокупность состояния этих троих равна общей стоимости активов населения богатого нефтью Кувейта, а Google стоит примерно столько же, сколько Мексика или Индонезия. Говорить в таком положении, что надо бы поменьше отвлекать людей, все равно что предлагать нефтяникам не бурить скважины. Они не желали об этом слышать. Тристан понял, что принимать какие-либо этически состоятельные решения никто не будет, потому что все решения вытекают из бизнес-модели и системы материального стимулирования [83]. Несколько лет спустя, выступая перед комиссией Сената США, он сказал: «У меня не получилось, потому что на данный момент у этих компаний нет побудительного мотива для изменений» [84].

На позиции специалиста по этичному дизайну Тристан провел два года. Впоследствии он рассказывал в одном из публичных выступлений: «Ближе к концу я ощущал полную безнадежность. Бывали дни, когда на работе я только и делал, что читал Wikipedia и проверял электронную почту. Я не представлял, как вообще можно изменить эту гигантскую систему с ее порочным материальным стимулированием. Я реально был в тоске и унынии» [85]. В конце концов Тристан ушел из Google. В Кремниевой долине ему было одиноко: «Там только и знали, что гнаться за вниманием». Но вскоре он познакомился с другим человеком, который был подавлен, растерян и винил себя за то, что сделал с вами, мной и всеми нашими знакомыми.

* * *

Скорее всего, вы не слышали об Азе Раскине, хотя он прямо вмешивается в вашу жизнь. Более того, вполне вероятно, он повлияет и на ваше сегодняшнее времяпрепровождение. Аза рос среди элиты Кремниевой долины в полной уверенности, что эти люди делают мир лучше. Его отец Джеф Раскин создал для компании Apple компьютер Macintosh, исходя из главного принципа: время и внимание пользователя священны. Джеф верил, что технологии обязаны воодушевлять человека и способствовать достижению его высшей цели. «Зачем нужны технологии? Почему мы ими занимаемся? Мы занимаемся технологиями потому, что они предоставляют дополнительные возможности чисто человеческим свойствам, – учил Джеф своего сына. – Для этого существует малярная кисть. Для этого существует виолончель. Для этого существует язык программирования. Эти технологии расширяют наши естественные возможности. Технологии не делают нас сверхлюдьми. Они дополняют нас» [86].

Аза программировал с раннего детства. Свой первый доклад о пользовательских интерфейсах он сделал в десятилетнем возрасте, а в 20 с небольшим находился на передовой создания первых интернет-браузеров, возглавляя группу разработчиков Firefox. В рамках этой работы он изобрел нечто, заметно изменившее устройство сети, – бесконечную прокрутку или, иначе говоря, скроллинг. Читатели постарше помнят, что раньше все делилось на страницы. Дойдя до конца одной, у человека появлялся выбор – стоит ли нажать кнопку и перейти к следующей. Пользователь получал секундную передышку, чтобы задаться вопросом: «А нужно ли мне просматривать это дальше?» С изобретением Азы необходимость задавать этот вопрос отпала. Представьте, что вы зашли в Facebook. Соцсеть предлагает вам ознакомиться с целой серией обновленных статусов. Вы прокручиваете их движением пальца, а когда доходите до самого низа странички, система автоматически загружает следующую, потом еще одну, и так до бесконечности. Это неисчерпаемо. Это будет скроллинг без конца и края.

Аза гордился этой разработкой: «На первых порах изобретение казалось очень удачным». Он верил, что облегчает всем жизнь. Его учили, что повышение скорости и оперативности доступа всегда будет считаться достижением. Открытие Азы быстро распространилось по всему интернету. В наши дни бесконечную прокрутку используют все социальные сети и великое множество других сайтов. Аза стал замечать, что люди вокруг меняются на глазах. Казалось, они уже неспособны оторваться от своих устройств и только и делают, что листают, отчасти из-за программы, которую он разработал. Сам он ловил себя на том, что бесконечно прокручивает то, что часто оказывается в итоге полной ахинеей. Аза удивлялся и спрашивал себя, правильно ли использует время жизни.

Однажды Аза, которому на тот момент было уже 32 года, засел за расчеты. По самой скромной оценке, бесконечная прокрутка заставляет человека проводить на сайтах на 50 % больше времени (но для многих этот показатель все же гораздо больше) [87]. Исходя из данной заниженной цифры, Аза прикинул, что это может значить на практике для нескольких миллиардов людей, и застыл в изумлении. Прямым следствием его изобретения стало то, что ежедневно на прокрутку экранов тратится время, эквивалентное суммарной продолжительности жизни 200 000 человек. Все эти часы могли быть использованы для любых других занятий.

Рассказывая мне об этом, Аза продолжал поражаться: «Это время полностью утрачено. Как будто целой жизни раз и нет. А ведь это время можно было использовать на решение проблемы глобального потепления, на общение с родными, на укрепление социальных связей. На что угодно полезное. Это просто…» –