Смертельный удар - Ричард Цвирлей

его позовут, потому что он еще будет нужен. Милиционер, который отвел его в комнату, сказал, что он может включить телевизор, а если ему что-то понадобится, например, захочется есть, пить или по малой нужде, пусть пройдет в конец коридора и скажет дежурному. Еще он объяснил, почему его не отпускают. Дело в том, что его нужно официально допросить, напечатать его показания, а когда задержат кого-то из владельцев палатки, он должен будет их опознать. Поэтому он послушно сидел целый день, посмотрел все, что показывали по телевизору, даже «Спокойной ночи, малыши!», пока не уснул от усталости. Его разбудил тот же милиционер, который привел его в эту комнату, пропахшую никотином.

– Подъем, – сказал он, наклонившись над ним. – Ты должен дать показания, а после составления протокола можешь идти.

Заспанный парень быстро встал и пошел за милиционером. Спустя минуту он оказался в небольшом кабинете, со столом посредине и печатной машинкой на небольшом столе у стены. Милиционер сказал ему сесть на табурет и подождать немного. Вилли сел, зевнул три раза, почесал голову и едва успел осмотреться, как дверь вновь открылась, и в кабинет вошли двое мужчин: один в гражданской одежде, известный ему по палаточному полю, и второй в форме, который сел за печатную машинку.

– Меня зовут Мариуш Блашковский, я из воеводского комиссариата из Познани, – представился милиционер в гражданской одежде, севший за стол напротив него. – Расскажи еще раз все по порядку, с момента, когда парни из красной палатки одолжили у тебя гитару, и что случилось потом, когда ты сам пошел в ту палатку. Мы все запишем, а ты подпишешь показания. После того, как подпишешь, можешь быть свободен, но ты должен помнить, что мы можем тебя еще вызвать, в Познани, когда ты будешь дома, если возникнут какие-либо сомнения. Ты ведь из Познани?

– Да, я из Познани, – ответил Вилли, едва сдерживаясь, чтобы не зевать.

Милиционер заметил, что Вилли сражается с сонливостью. Он усмехнулся, а потом спросил:

– Откуда такая кличка?

– Из «Пчелки Майи», – оживился парень. – Вилли полосатый, а у меня когда-то была футболка в полоску, вот меня и прозвали… Я еще в начальной школе стал Вилли, и кличка ко мне приклеилась…

Милиционер посмотрел в блокнот, разложенный на столе, а потом закрыл его, ничего не записывая. Он сделал это медленно, как будто полностью поглощенный этим занятием. Краем глаза он наблюдал за парнем. Когда-то он заметил во время одного из первых допросов, на которых ему разрешили присутствовать, что такой прием использует майор Мартинковский. Он не знал, зачем он это делает, но так как Блашковский был наблюдательным, он заметил, что в этот момент допрашиваемый внимательно смотрит на блокнот. На этот раз было так же. Медленное движение руки и закрывающийся блокнот привлекли внимание Вилли. Однако Мариуш не знал, для чего это можно использовать, он никогда не спрашивал об этом майора. Однако при первой же возможности воплотил этот прием в жизнь и с удовольствием отметил, что достиг того же результата, что и Мартинковский.

– Прежде чем мы начнем, я хотел бы, чтобы ты пошел со мной в соседний кабинет и посмотрел на парней, задержанных на палаточном поле. Все указывает на то, что это парни из красной палатки. Ты только скажешь нам, это они или нет.

– Если они меня увидят, что это я их опознал, они меня убьют. Это скинхеды, они не шутят.

Блашковский усмехнулся. Он предвидел, что парень может опасаться опознания, поэтому настоял на том, чтобы использовать кабинет с полупрозрачным зеркалом. Он снова нарвался на гнев Медушевского, державшего скинхедов в коридоре и хотевшего здесь провести опознание. Он считал, что Блашковский разводит лишнюю канитель, однако быстро сдался, поняв, что с молодым офицером из воеводского комиссариата невозможно договориться. Он отвел задержанных в специальную комнату и построил их напротив зеркала, ненамного большего окошка киосков «Рух». Он сказал скинхедам стать в шеренгу лицом к нему и послушно ждать. Потом вышел из комнаты, оставив с ними милиционера, чтобы у них не было возможности поговорить друг с другом. Речь шла о том, чтобы они не могли согласовать показания, пытаясь придумать свою версию событий.

Спустя минуту появился Блашковский с парнем. Медушевский открыл им дверь в комнату для опознаний и вошел за ними внутрь.

– Ну, что скажешь? Тебе знакомы эти лица? – спросил старший лейтенант, довольный собой и результатами своей работы.

– А где другие задержанные? При опознании нужно выбирать подозреваемых среди других людей, – занервничал Блашковский.

– Зачем нам другие, если есть те, которые нам нужны? – рассмеялся Медушевский, а потом похлопал Вилли по плечу.

– Скажи, ты знаешь этих бритоголовых?

– Да, это парни из той палатки. Высокий – это Баца, худой – Гонзо, низкий – Фази, а того, что еле стоит, не помню, как зовут.

– Вот видите, старший лейтенант, зачем лишняя возня. Все понятно…

– Это они одолжили у тебя гитару? – спросил Блашковский, не обращая внимания на старшего лейтенанта.

– Там были они и одна девушка, но гитару не они одолжили.

– А кто?

– Харон.

– Кто?

– Парень, который был с ними. Он пришел ко мне за гитарой и сказал, что будет играть по соседству, и я ему одолжил, потому что недалеко. Я даже пошел с ним, чтобы посмотреть, умеет ли он играть. Если бы он лупил по струнам, я бы отобрал гитару. Но он неплохо играл…

– Как этот Харон выглядел? – расспрашивал дальше Блашковский, сразу почувствовавший, что все, что говорит свидетель, важно.

– У него были длинные волосы и одежда хиппи.

– Значит, он выглядел как все хиппи в Яроцине, – злобно прокомментировал Медушевский, сразу заметивший, что эта информация может отвлечь внимание следствия от задержанных им скинхедов. А ведь это им принадлежала палатка, где произошло убийство. Сейчас нужно лишь найти связь между ними и задержанным утром, который уже во всем сознался. Если получится, все заслуги по задержанию виновных будут приписаны ему. Однако неожиданно нарисовался хиппи.

Вилли посмотрел на пол, как будто пытаясь что-то припомнить. Блашковский терпеливо ждал. Молчание затянулось, и старший лейтенант Медушевский уже хотел что-то сказать, но Мариуш остановил его жестом.

– Он отличался… – неуверенно произнес парень. – Он был какой-то странный, не знаю, как это выразить, как будто под кайфом…

– Под влиянием наркотиков? – подсказал Блашковский.

– Да, но он, наверное, сам по себе странный. Мне так кажется.

– Сумасшедший? – вмешался старший лейтенант Медушевский.

– Можно так сказать, немного не в себе. Никто ведь не ходит с молотком за поясом.

21:35

Теофиль мгновенно сообразил, с кем