Отстойник - Дикий Носок

Катя ушла купаться на другой берег озера, как можно дальше от поселения, а он, словно прыщавый подросток не мог себя заставить не поглядывать при каждом удобном (и не очень) случае в ту сторону. Какого черта, в самом то деле? Что он, голых женщин не видел? Этого добра сейчас повсюду навалом и порнушку смотреть не надо. Достаточно рекламных щитов вдоль дорог. И неважно, что они рекламируют: пластиковые окна, пылесосы или квартиры в новостройках, – везде голые зады и двусмысленные (а местам и просто похабные) надписи. Женское тело давно перестало быть волнующе-запретным, превратившись в кусок мяса на потеху публике. Однако, Катино тело Эдуарда волновало, и даже очень. Воспоминания о беременной Ирочке исчезли где-то в туманной дали безвозвратно, словно её и не было.

Устроившись под сливой, он вроде как от нечего делать объяснял Руслану способ решения уравнений в рабочей тетради по математике, а сам украдкой посматривал на другой берег, чертыхаясь про себя, что нельзя сощурить глаза, дабы разглядеть получше.

Купание в отстойнике было делом нелегким и требовало предварительной подготовки. Уложив незаменимую деревянную решетку наполовину в воду, наполовину на сушу, катя поставила смеющуюся Лючию в качестве живого груза на ту половину, что лежала на берегу, быстро разделась и, войдя в воду по щиколотку, принялась стирать одежду. Стирка без мыла и порошка – занятие неблагодарное. Катя с остервенением терла джинсы, сдирая кожу на костяшках пальцев и твердо решив попытаться нафантазировать мыло. При кажущейся простоте занятие это требовало от девушки огромных усилий, и больше, чем на пару мандаринов сил ее пока не хватало. Дальше начинало получаться черт знает что. Катя же чувствовала себя разбитой и усталой, словно ослик, весь день ходивший по кругу, вращая мельничный жернов.

Сгрузив кое-как выстиранную одежду Лючии, Катя подхватила на берегу найденный на могиле средневековый испанский шлем и принялась мыться сама, поливаясь водой из шлема, словно из ковшика в ту пору, когда дома отключали горячую воду. Заходить в воду глубже, чем по щиколотку девушка опасалась, боясь, что озерное дно засосет её, как тела, которые служили удобрениями для шаров. На цыпочках Катя выбралась на берег, тут же испачкав ноги в серой пыли, отжала капающую с волос воду и нарядилась в одолженное Лючией одеяние, больше всего напоминающее ночную рубашку: ситцевое, в мелкий сиреневый цветочек, все в нелепых мелких оборках и размера на четыре больше, чем следовало бы, а потому постоянно сползающее то с одного, то с другого плеча. Развесив мокрую одежду на деревьях, девушки вернулись в лагерь.

Эдуард весь извелся. Белья под Катиной распашонкой не было, ничем не сдерживаемые груди свободно колыхались при каждом движении, капающая с мокрых волос вода ручейком сбегала по плечам, намокший ситец немедленно прилеплялся к телу. Украдкой лаская взглядом белые плечи и мелькающую ложбинку между грудей Эдуард небезосновательно надеялся, что ночнушка соскользнет чуть дальше, ещё чуть, ещё … Оп. Тонкие пальчики подхватили сползающее одеяние и вернули его на плечо. Катя понимающе усмехнулась, встретившись взглядом с Эдуардом, и ничуть не смутилась.

Даже самая неопытная девушка мгновенно чувствует мужскую симпатию к себе, как кошка сырую печенку, или её полное отсутствие. Это свойство женской натуры является врожденным и тренировки не требует. Симпатия немедленно повышает женскую самооценку и улучшает настроение, отсутствие же её побуждает оскорбленную женщину к агрессивной мести и маленьким пакостям. Пожалуй, не каждый мужчина сразу сообразит, почему кассирша в супермаркете швыряет его покупки, словно сгнившую картошку в мусорное ведро, а кондуктор в автобусе рычит, как некормленая тигрица. Всего то стоит обратить на них внимания чуть больше, чем на фонарный столб: слегка улыбнуться или хотя бы взглянуть. Иначе рискуете при оплате проезда получить сдачу самой мелкой монетой или обнаружить половину яиц в купленной картонке треснувшими.

Катя неопытной не была. Мужское внимание, конечно, грело ей душу, но до поры, до времени девушке было просто не до него. Пытка голыми плечами продолжалась часов восемь, прежде чем Катя сочла одежду высохшей и пошла за деревья одеваться. Эдуард невольно представлял, что там сейчас происходит: вот Катя сбрасывает эту нелепую ночнушку и снимает с ветки трусики. Интересно, какого они цвета? И фасона? Нечто невесомое, оставляющее отрытым весь зад или практичное, удобное, хлопчатобумажное изделие российской текстильной промышленности?

Как и большинство мужчин, Эдуард Петрович никогда не задумывался насколько неудобно все это соблазнительно оголяющее филейную часть бельишко. И ни одна женщина в здравом уме и твердой памяти не станет надевать его, собираясь утром на работу или учебу. И облачится в него лишь точно зная, что позволит его кому-то сегодня с себя снять. Эдуард был бы разочарован, узрей он простенькие Катины плавочки голубого цвета самого что ни на есть пуританского фасона и без единого кружавчика.

Трусики были единственным, что успела надеть Катя. Она не успела еще снять ночнушку, напоминающую цветастый парашют, когда одна огромная рука зажала ей рот и нос, в то время как другая слегка придушила девушку, дабы она не брыкалась. Обмякшая Катя повисла на руках злоумышленника, словно тушка цыпленка со свернутой шеей. Тот играючи забросил тело девушки на плечо и быстро побежал прочь.

Эротические фантазии Эдуарда Петровича добрались уже до неспешного застегивания Катей молнии на джинсах прежде чем он спохватился, что девушке уже давно пора бы вернуться. Выждав в сомнениях еще несколько минут, он негромко окрикнул: «Катя, с Вами все в порядке?»

И немного погодя снова: «Катя, Вы меня слышите?»

Уже не на шутку обеспокоившись Эдуард поднялся и направился к деревьям. «Катя, я иду, не пугайтесь,» – с этими словами он обошел заросли вишни. На ветках сиротливо были разбросаны джинсы и кофточка, покачивался на одной лямке черный бюстгальтер. Кати не было.

Ничего не понимая, мужчина обошел деревья и вышел к лагерю с другой стороны. Кати не было. Через минуту все поселенцы в полном недоумении бегали кругами. Кати по-прежнему не было, зато нашлась цепочка следов больших босых ног, уводящая вдаль. Девушке они точно не принадлежали, скорее здоровому мужику.

«Ох, беда! Умыкнули нашу Катюшу.»

«Умыкнули? Похитили, то есть?»

«Кто?»

«Зачем?»

«Почему?»

«Из-за её способностей, конечно. Прознали, ироды.»

«Ну и что? Разве из-за этого похищают?»

«Вы не понимаете. Вы все еще не понимаете. Катина способность творить – чудо из чудес. Если она научится делать и другие вещи, кроме мандаринов (а она обязательно научится), то будет в этом мире королевой.»

«Или рабыней,» – чуть погодя шепотом добавил Эдуард.

«Это китайцы,» – уверенно сказал Андрей.

«Наверняка,» – согласились все. После