Поверь. Я люблю тебя - Изабель Филльоза
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Флора забыла тот шкаф, забыла свою тоску. Накануне, на занятиях, она дала самой себе разрешение испытывать гнев на родителей, тем самым разбив тайную печать.
Чтобы внутренне вынести силу этих невыразимых эмоций, ребенок забывает. Забвение – механизм защиты от вторжения слишком сильных откровений, которые личность не готова понять. Механизм забывания особенно впечатляющ в случае сексуальных злоупотреблений. Личность может забыть на долгие годы насилие, которому подверглась. Она ничего не помнит об этом! Часто бывает, что лечение воскрешает воспоминания об изнасиловании, иногда очень старые. Описание изнасилований или рассказы о них глубоко волнуют ее – но она не понимает, почему. И вдруг в один прекрасный день происходит взрыв эмоций, а истину легко прочесть по лицу. Нередко после этого женщина (или мужчина) сами не могут поверить в такое – до того они ошеломлены тем, что смогли забыть событие столь тяжелое, наложившее подобный отпечаток на всю их жизнь. По мере терапевтической работы и выхода скрытых эмоций впечатления обретают резкость, появляются картинки, фильм мало-помалу восстанавливается. Наблюдатели, незнакомые с течением психических процессов, могут счесть все это фантазмами. Да и самим пережившим трудно поверить, что это было на самом деле. Реальность столь ужасна, что часто сопровождается сомнениями. Жертвы так охотно предпочли бы, чтобы этого никогда не было!
Конечно, бывает и иначе – некоторые образы или впечатления оказываются лишь снами, воображаемыми построениями, ответами на потребность более или менее ясно выразить интерес, скрыть другую душевную рану или отомстить родителям… Такое бывает редко. Научное исследование показало, что память действует по принципу реконструкции. Воспоминания не складывались в ящичке мозга. Чтобы возникнуть вновь, им необходимо реактивировать сеть нейронов. Совершенно верно утверждение, что мозг не отличает реального от воображаемого. Но если мозг и способен вырабатывать фантазмы, то тело не лжет, и опытный психотерапевт может отличить ложные воспоминания от истинных по наблюдениям за реакциями тела своего клиента.
Как продолжать нормальное существование в семье, если страдание зашкаливает и его не выразить никому, да такое бы и не стали слушать – из страха или от стыда… А если собственные родители бьют, насилуют, унижают? Родители, которым мы так покорны, родители, отвечающие за нашу безопасность. Как изо дня в день жить с таким палачом? Передавать ему соль, рассказывать о школе, целовать по вечерам? Продолжать жить, да и просто выжить, помогает забывание.
Забывание есть защита… за неимением лучшей. Она не обходится без последствий. И скрытая рана рискует оказаться инфицированной. Симптом, вероятнее всего, проявится – как чтобы скрыть еще большее, так и чтобы попытаться заявить о себе. Основываясь на таком защитном механизме забывания, некоторые врачи без специальной подготовки в области психологии, и даже некоторые психологи-клиницисты с дипломами, но без другого образования и, главное, не применявшие практическую психотерапию к самим себе, доказывают необходимость поддерживать забывание. Они утверждают, что истина может оказаться слишком болезненной не только для ребенка, но и для взрослого, и поэтому лучше «забыть», «простить» (что именно, если об этом забыли?), «подумать о другом»… Но комфорт, который приносит забывание, – лишь видимость, и проблема не замедлит проявиться в виде симптома.
Лиза заикалась. Мать водила ее от одного логопеда к другому, но никаких заметных улучшений не наступало… Она договорилась о встрече с софрологом[19], чтобы та помогла дочери расслабиться. Софролог задала той несколько вопросов. Заикание началось после того как она погостила у своего дяди. С тех пор Лиза категорически отказывалась возвращаться к этому человеку. Софролог предложила устроить сеанс, чтобы помочь малышке воскресить в памяти пережитое у ее дяди и понять причину заикания. Когда об этом спросили у семейного врача, тот всячески воспротивился! По его мнению, понимание причин симптома ни к чему не приведет, а сделает только хуже и больнее. Встревоженная мать на первый раз отказалась от сеанса, предложенного софрологом. Истина наводила ужас на всех. Все подозревали ужасную очевидность. Молчание же давало возможность продолжать жить семьей, не задавая лишних вопросов. Малышка Лиза все заикалась, но уже не так часто, и посредством перевоспитания это можно будет исправить…
Но мало-помалу между девочкой и софрологом устанавливались доверительные отношения. Мать, успокоенная прогрессом дочери, наконец согласилась поискать истину. И тут Лиза приподняла завесу над жестокой сценой – член дяди у нее во рту. При поддержке и в присутствии матери и софролога Лиза смогла выразить свою боль, прокричать о своей ярости и своем отчаянии. Она больше не заикается.
После изнасилования она не умела, да и не могла рассказать об этом. В одиночестве переживая эту сцену, униженная, она вытеснила все это. Ее страхи и тоска выражались только в заикании. А поскольку никто не поинтересовался значением этого симптома, она и не получала достаточной поддержки, чтобы все вспомнить. Заикаться неприлично. Но еще менее того – быть обязанной сохранять в тайне причину заикания. Лиза страдала, чувствовала себя приниженной собственным заиканием, ей было стыдно, что она не может изъясняться как другие. А стыдиться надо было не ей. Она была жертвой собственного дяди. Умолчав об истине, загнав боль внутрь, она стала жертвой вторично. И признание истины, какой бы ужасной она ни оказалась, было освободительным.
Многие забывают свое детство. Не все подвергались сексуальному насилию. Память обусловлена множеством разных аспектов. И не помнить подробностей раннего периода жизни вовсе не значит, что это был тяжелый период. То, что является правдой в одном случае, может не быть ею в другом.
Ребенок может напрочь изгладить из памяти все факты сами по себе, как Лиза, или, по примеру Мод, вспоминать факты и минимизировать их последствия, отделяя от них любую эмоцию. И впрямь – Мод, кажется, ничего не забыла из своих детских лет. Она прекрасно помнит глаза своего отца, удары, грубые шутки, наказания… Она заново вспоминает факты, видит сценки. Зато совершенно неспособна почувствовать заново все, что переживала тогда. «Думаю, что мне, наверно, было больно, но я этого не помню».
Такой отказ памяти поддерживает идеализированный образ родителя.
6. Идеализация
Марк, босс высокого полета, только
