Поэты Урала. Антология в двух томах. Том 1 - Иван Бахтин

1943

КАКОЕ У ПРАВДЫ ЛИЦО

Какое: до холода тусклое,Решительно-резкое, грозное,Быть может, доверчиво-грустное,А, может быть, грустно-серьезное,—

Какое у правды лицо?Веселая ль самоуверенность,Прямое презренье, изменчивость,А может быть, просто растерянность,Мечтательность или застенчивость,—

Какое у правды лицо?Какое: слегка утомленное,Спокойное, светлое, нежное,Чуть скорбное, чуть изумленное,Почти равнодушно-небрежное,—

Какое у правды лицо?А правда войдет и отважится,И скажет, слегка смущена:«Пришел ты, но часто мне кажется,Что я у тебя не одна».

Я думал, что самоуверенноПосмотрит она, не любя,И вот — улыбаясь растерянно:«Мне кажется — я у тебя…»

Мелькнула улыбка ответная,И где-то совсем в уголкеУ правды веселая, светлая,Живая слеза на щеке.

По-зимнему шарфом обмотана,Выходит любовь на крыльцоИ плачет от счастья… Так вот оноКакое у правды лицо!

1946

РЕБЕНОК

Шли двое. Молчали. СперваДруг друга плечами касались:Чем дальше, заметно едва,Они, расходясь, удалялись.

Когда бы дорога былаНемного теснее и уже,Жена незаметно моглаКасаться молчащего мужа,Касаться знакомой руки,Как может коснуться подруга,Как в этой степи василькиКасаются молча друг друга.Он мальчика нес на руках,Смотрел на дорогу угрюмоИ тоже о тех васильках —О ласке, о нежности думал.

А мальчик, смеясь, лепеталИ папины трогал погоны,Потом лепетать пересталИ глянул на маму влюбленно,Назад потянулся — пойматьЗа локон ее, не иначе.И молча подвинулась матьНавстречу ручонке ребячьей.

А мальчик на папу взглянулС улыбкой, лукавой как будто,Обоих к себе притянулИ волосы их перепутал.

Отец улыбнулся: «Терпи!»И радостно мать засмеялась.И сразу дорога в степиОбоим тесней показалась.

1947

«Дощатый домик — станция почтовая…»

Дощатый домик — станция почтовая…Она все та ж, при свете, в темноте ль.И тройка с колокольчиком, готоваяСо всех копыт удариться в метель.Молитва — вслух, а шепотом — проклятие.Державный штык. Решетчатый глазок,И тронулся, как в старой хрестоматии,Подхлестнутый жандармами возок.Но день шумит не ливнями, а листьями, —Весенний день, которым я живу,А я опять встречаюсь с декабристами,С их памятью, и вот он, наяву,Дощатый домик, где рукою строгоюНачертано на мраморной доске,Что привезли их каторжной дорогоюВ проклятом государевом возке.А я иду, и блестки солнца сыплютсяНа мой рукав сквозь мокрую листву,И ручейки с утра по щебню зыблются,Перебирая неба синеву.И все живое, все непобедимое,Все молодое радо за меня.И этот домик — пятнышко родимое —Не затемнит, не опечалит дня.И светлый день бежит ручьями, рельсами,И там не тройка страшная звенит, —Звенит трамвай, звенит вода апрельская,Звенят лучи о мрамор и гранит.

1948

ПОСЛЕДНИЙ СОВЕТ ГРАНИЛЬЩИКА

Памяти П. Бажова

Совет гранильщика был краток:Не меряй грани на рубли,Забудь, что взвешены в каратахАквамарины, хрустали.Забудь, что камешек прозрачныйНеизмеримой глубиныКаким-то там числом трехзначнымСведен до рыночной цены.Забудь, что есть несложный метод,И знай, трудом встречая рань,Что для таких камней, как этот,Есть бриллиантовая грань.

1950

КОЛОКОЛ

Уже уральский полустанокЛиствой березок отмелькал,Уже сменилась ночь рассветом,А колокол не умолкал.

Уже давно исчезли горыИ отмелькали грани скал,Уже повсюду шли долины,А колокол не умолкал.

Уже предложен был за ВолгуИ выпит с радостью бокал,И начинался новый вечер,А колокол не умолкал,

Тот самый колокол, в которыйСо сдержанной тревогой бьют,Когда сигнальщики на скалахС флажками красными встают,

И мастерство свое и храбростьНа этих скалах утвердив;Когда запальщики, взрывчаткойГлубины скважин зарядив,

На шаг отходят, чтоб укрытьсяЗа крепким каменным щитом…Пусть пропадает в гуле взрываТот звон, а все-таки потом

Он слышен — в памяти, быть может…Исчезла Волга за бугром,Москва поутру задымила,А все гремел уральский гром.

И отзвук грома отдавалсяПовсюду, где металл сверкал.И горд я был, что всю дорогуМой колокол не умолкал.

1950

«Я не видел вас в жизни, я знаю…»

Я не видел вас в жизни, я знаю,Но зато я услышал ваш клич.И еще я теперь вспоминаюВашу кепку, Владимир Ильич.Так носил свою кепку рабочий,Так, я помню, отец мой носил.Он в забое с утра и до ночиКамень бил изо всех своих сил.Камень бил, вот и вся-то работа,От тяжелого взмаха устал.Но, наверное, думал он что-тоИ, должно быть, о чем-то мечтал.Так оно, вероятно, и было.Дни за днями стремительно шли,И простая рабочая силаСтала главною силой земли.И его исполнялись желанья,И с тех пор я запомнил навек:Нет почетней рабочего званья,Всех сильней трудовой человек.И какой бы манерою новойНи писали вас в том далеке —На груди у вас бант кумачовыйИ рабочая кепка в руке.

1960

«Судьба иного — строить самолеты…»

Судьба иного — строить самолетыИ прозябать с бескрылою душой.Судьба иного — уходить в полетыПри помощи фантазии чужой.А мне судьба иное присудила:Возьми, сказала, легкие крыла…Она меня в дорогу снарядила,Дала маршрут и компас мне дала.Но только побоялась — не сказала,Заботливая, матери под стать,Что, начиная с аэровокзала,Взлетать я буду, падать и взлетать.Зато она решила в утешеньеУстроить так, чтоб я не унывал,Чтоб самое жестокое паденьеЯ как начало взлета принимал.

1961

«Мы не верим друг другу пока…»

Мы не верим друг другу пока,И у каждого что-то осталосьНедосказанным… ИздалекаНе такой эта встреча казалась.

И опять я проститься спешу,От смущения вас избавляю,Все плохое с собой уношу,Все хорошее вам оставляю.

1962

ПОСЛЕДНЯЯ ЗАТЕСЬ

Надо мною солнце не заходит,Я счастливей многих на земле.При такой отчаянной погодеЯ увидел затесь на стволе.Понимаешь, с радостью заметил,И пошел, и встал перед сосной:Ствол ее приятен, гладок, светел,И нигде зарубки ни одной.Обошел я все большие сосны —Нету продолженья колеи.Кончились тут, видно, чьи-то весны.Значит, начинаются мои.Всюду здесь нетронутые кущи…Я топор спокойно достаю.Пусть увидит вслед за мной идущийЭту затесь первую мою.Тем далеким, тем идущим сзади,Всем живущим на моей землеЯ про ту напоминаю затесь,Что сумел увидеть на стволе.Чтоб с пути заветного не сбиться,Надо только сильно захотеть:Не пройти ивашкина копытца,Камешка в пути не проглядеть.Это надо при любой погодеЗаприметить затесь на стволе…Надо мною солнце не заходит,Я счастливей многих на земле.

1962