Дембель неизбежен! Армейские были. О службе с юмором и без прикрас - Петр Павлович Васюков

преподавателя. Редко какая тетрадь обошлась без замечания, а об одобрении работы речь вообще не шла. Когда очередь дошла до тетради Валентина, он внутренне подсобрался, готовясь к худшему. Он никогда не отличался тягой к изучению этой строгой военной дисциплины, тем более что и графика у него была ниже среднего, и таблицы были вычерчены не все. Короче, разбор не сулил ничего хорошего. Разбор превзошел все ожидания.

– Кто такой майор Морозов? – полковник Анциз с пренебрежением взял в руки тетрадь Валентина.

– Я, товарищ полковник!

– Товарищ майор, скажите честно, вы будете учить тактику или наберитесь смелости заявить: «Ну, вас на фиг, товарищ полковник, с вашей тактикой!»

На самом деле было сказано более грубо и нелитературным языком. Ни до, ни после Валентин в стенах этого храма науки никогда не слышал мата, а тут услышал и был смят и сломлен. Сосед по столу Витюшка Мареев (тот ещё «отличник»!) натужно шептал из-под ладони: «Скажи, скажи ему. Ну его… с его тактикой». Но Валентин, подсобравшись, встал и четко доложил:

– Я буду учить тактику, товарищ полковник!

– Садитесь!

Спустя годы, при встрече с Борисом Ильичем, Валентину всегда вспоминался этот эпизод. Как вспоминались многие учения и командно-штабные игры, где ему приходилось творчески применять знания, полученные на занятиях полковника Анциза Бориса Ильича. Кстати, на выпускной вечер Валькина группа пригласила только этого педагога. В знак признания его авторитета и личного вклада в подготовку каждого из будущих полководцев.

А что Кубинка? Для присутствующих она была отдушиной в их более чем напряженных буднях. Нет, здесь также шли плановые занятия, причём, большей частью в поле. Здесь слушатели водили танки и БТРы, стреляли из различных образцов оружия. Здесь проводились командно-штабные учения (КШУ) и игры. Но всё это было на природе: зимой с лыжами, летом с плаваньем и футболом. А потом были свободные вечера с «Битвою за Кавказ» (в то время был популярен и доступен по карману и здоровью портвейн «Кавказ»), были игры в преферанс, шахматы, были шутки, смех, розыгрыши и другие атрибуты временной холостяцкой жизни. Валентин вспомнил, как во время футбольного матча между отделениями они со Славкой Кулагиным, старшиной курса, пили портвейн и занюхивали вино сосновыми шишками. С закусью в тот раз случился перебой. И шишки оказались самой доступной закуской, скорее – занюхалкой.

Ещё вспомнилось, как на субботу и воскресенье их отпускали к семьям, и они весёлой гурьбой заполняли электрички. Как-то к их веселой компании пытался пристать попрошайка, каких всегда хватает в пригородном транспорте. Денег ему, естественно, не было дано, но стакан портвейна налили. Когда захмелевший мужик расслабился, он начал делиться своими жизненными проблемами. От него они узнали, что нужно достроить дом и насобирать денег на машину сыну. Такие откровения пошатнули у офицеров веру в любовь к ближнему и в милосердие. Попрошайку, конечно, не сбросили с электрички, но отпустили без благословения и каждый из участвовавших в этом действе сделал вывод, что не следует принимать близко к сердцу дежурные фразы и штампы тех, кто не может уже полгода похоронить маму и сообщает об этом пассажирам пригородных электричек.

Тема буфета на переходе, у академической парикмахерской, возникла потому, что друзья сидели в кафе в сквере, за забором которого находился этот корпус с переходом. В буфете работала пышная тетка, которую звали Лена «Золотая». То ли потому, что слушатели уже тогда могли предполагать о её не безбедном существовании, то ли потому, что, взвешивая сосиски или иной продукт, она не глядела на весы, а ласково обращалась к покупателю: «Что тебе ещё, Золотой?»

С буфетом было связано много легенд. Одна из них доносила, что как-то сюда заглянул начальник академии, прославленный генерал армии, и попросил пива. Пива в продаже не оказалось.

– Почему нет пива, Леночка? – спросил начальник. – Я не часто захожу сюда и не знаю всех ваших трудностей.

– Так, вашим решением, Евдоким Егорович, генерал Викторов запретил продажу пива в стенах академии.

– Не помню я таких решений. А почему это он отдал такое распоряжение?

– Один раз он зашел сюда и увидел, что слушатели, сдвинув столы, отмечали чей-то день рождения.

– Так что тут крамольного? Им что, по грязным «гадюшникам» кружки обсасывать? Нет, нет, Леночка, пиво должно быть! Офицеры норму знают. Уж пусть здесь отдыхают, а не где-то…

А ещё на последней (и перед седьмым ноября, и в его жизни – он умер весной 1981 года) парадной тренировке после того, как слушатели хорошо прошли, и генерал Мальцев остался доволен, им был объявлен выходной для участников парада. Сопровождающие его служки засуетились, спеша донести, что у слушателей сейчас должны быть занятия по расписанию. На что начальник отрезал:

– У меня есть учебный отдел. Пусть думают!

Мудрый был генерал! Говорили, что он был дружен с самим Леонидом Ильичом Брежневым. Вместе воевали на Северном Кавказе и заканчивали войну, освобождая Европу.

Но бывало, что кто-то норму превышал накануне вечером, а наутро торопился к Золотой поправить здоровье. Присутствующие за столом знали одного преподавателя кафедры ПВО, который частенько ходил если не подшофе, то под воздействием вчерашнего застолья. Так вот, он однажды утром стремительно ворвался в буфет, обошел очередь и, извинившись перед всеми стоящими в очереди, попросил у «Золотой» пивка. Отступив на шаг от прилавка, он жадно глотал освежающий напиток. Из конца очереди к нему подошел моряк с кафедры культуры и искусства, капитан 1-го ранга. В полголоса, скривив рот, он, эстет, пытался объяснить «пэвэошнику», что некрасиво пить утром пиво на глазах у слушателей. На секунду оторвавшись от бутылки, страждущий полковник громко послал моряка не литературным языком в конец очереди, и тот под насмешливыми и смущенными взглядами присутствующих встал на указанное место.

Ветераны оживились, когда речь зашла о преферансе. Оказывается, никого из них не минула эта благородная или пагубная страсть. Выяснилось, что играли всегда: на занятиях (во время лекций использовался свободный класс, где могли собираться одна-две компании), на самоподготовке, в летних лагерях и после занятий. Играли на деньги от получки до получки. Так, что у каждого была возможность за месяц взлететь и опуститься. Правила были демократичными, не кабальными и каждый желающий играть мог определять свою линию поведения вполне самостоятельно. Проигрыши были небольшие. Хотя случались и залёты на полполучки. Среди друзей Вальки этим страдал Женька Зайцев. Грамотный, знающий все нюансы игры, с каллиграфическим почерком и взрывным характером, он часто не доносил деньги до дома. Друзья, шутя, интересовались, как он умудряется кормить своих «зайчат» (а их у него было трое). На