Фашисты - Кирилл Викторович Рябов

class="p1">— А камень? Ты говорил по телефону, что это вроде бы камень. Хотя не точно.

— Врач сказал, это был просто очень сильный спазм. Давай чаю попьём.

— Давай, но что там с камнем? Он есть или нет?

— Кажется, нет. Терапевт так сказал.

— А кто сказал, что есть?

— Та, которая делала УЗИ. Она сказала, что подозревает камень. Но не уверена. А терапевт говорит, что точно никакого камня нет. И это просто спазм.

Вольский налил воды в чайник и поставил его на огонь.

— Это поразительно, — сказала Саша с нервным смехом. — Впрочем, чему я удивляюсь? В этих районных поликлиниках сидят одни неучи. Да и в больницах ничуть не лучше. Зря, что ли, в народе нашу больницу прозвали «Третья истребительная»?

— М-да.

— И что теперь? Лечение тебе никакое не назначили, правильно?

Вольский покачал головой.

— Так лечение не нужно. Я здоров. И чувствую себя хорошо.

— Надеюсь. А если приступ повторится?

— Маловероятно.

— Но вероятно?

— Мало.

— И что делать, если всё–таки…

— Вызывать скорую.

— Логично, — пожала плечами Саша. — Не пожарных же.

И вышла из кухни.

— Ты на меня злишься? — позвал Вольский.

Она вернулась.

— Нет, конечно, Коля. На тебя я не злюсь.

— На врачей злишься?

— Да, я злюсь на врачей. Правда, врачами их назвать сложно. Человек чуть не умер от боли, а ему говорят, что он здоров. Знаешь, так и я могу лечить. И ты. И он.

Саша показала на мопса, сидящего в ногах.

— Кажется, он есть хочет, — сказал Вольский.

— Вряд ли. Ольга Сергеевна его кормила перед дорогой.

— А чем он питается, кстати?

— Сухим кормом. Я принесла небольшой пакет. Потом ещё куплю. Нет, вообще Принц Альберт не прожорлив, Ольга Сергеевна сказала.

Засвистел чайник. Пока Вольский разливал по чашкам, Саша вспоминала врачей.

— Двоюродный брат моего отца умер от банального аппендицита. Казалось бы, что сложного — удалить аппендикс? Был случай, один врач сам себе его вырезал. Но нет. С этим они не справились. Другая история. Моей однокласснице делали обычное переливание крови. Что думаешь? Конечно, её заразили ВИЧ. Моему дедушке диагностировали хронический бронхит. А у него был рак лёгких.

Вольский вспомнил слова Чехова про то, что все юристы грабители, а врачи — грабители и убийцы. Но решил эту тему не развивать.

— Саш, давай о чём–нибудь другом уже. Я себя замечательно чувствую, но от таких разговоров, боюсь, меня опять скрутит.

Жена обняла его, сунув за ухо прохладный нос.

— Я очень переживаю, Коля.

— Всё будет хорошо. Я уверен.

— Дай–то бог.

Потом они пили чай с сушками, халвой и печеньем. Принц Альберт сидел в ногах.

— Видишь, — сказала Саша, — как он грустит?

Пёс прерывисто вздохнул и виновато посмотрел снизу вверх.

— Эх, бедолага! — сказал Вольский. — Ну, ничего, скоро хозяйка вернётся.

— А ты знаешь, что у собак нет ощущения времени? — спросила Саша. — Для него эта неделя будет длиться вечность. Это с одной стороны. А с другой стороны, ему будет казаться, что он расстался с хозяйкой всего минуту назад. Представляешь, какое это мучение?

«Зарезать его надо, чтобы не мучился», — произнёс в голове голос.

Вольский поперхнулся чаем и закашлял.

— Коля, что ты?

Саша стала бить его кулачком между лопаток.

— Не в то горло попало, — прошептал он.

— Бок не болит?

— Нет, — покачал головой Вольский. — Бок не болит.

Пёс исчез. Видимо, испугался кашля и убежал в комнату. Или прочитал его мысли? Но с чего такое вообще в голову пришло? Вольский нервно глотнул чаю и достал сигареты.

— Курить тебе надо бросать, — сказала Саша в очередной раз. — На позапрошлый Новый год я загадала желание, чтобы ты бросил курить. Но почему–то оно не сбылось.

— Ну, может, ещё сбудется, — ответил рассеянно Вольский.

— Ладно хоть не пьёшь. И не гуляешь. Курение я могу терпеть. Но меня ужасает мысль о том, какой вред ты наносишь своим лёгким. Кстати, когда ты делал флюорографию последний раз? Года два назад?

— Да. Всё было нормально.

— Но прошло много времени. Надо сделать новую.

— Я сделаю, — пообещал Вольский. — Обязательно сделаю.

— Коля, а ты помнишь, что загадал на Новый год?

— Конечно.

— Только не говори, а то не сбудется, — перебила Саша.

— Ладно.

Он отложил сигареты, сунул в рот сушку и разгрыз её, представив на секунду, что это кусок стекла. И опять чуть не подавился.

— Я знаю, что ты загадал, — сказала Саша, глядя поверх чашки.

— Да?

— Ты загадал, чтобы мы всегда были счастливы.

— Ты права.

Она была права.

После чая Вольский вымыл чашки и прибрал на столе. Саша ушла в комнату. Он открыл форточку и закурил. Девятиэтажки за окном плыли сквозь изморось. Сквозняк принёс запах мокрых листьев. «Будем ли мы счастливы?» — подумал он.

Они прожили с Сашей девять лет. Но Вольский знал, что никакой срок не имеет значения. С предыдущей женой он прожил семь лет. Саша со своим бывшим мужем прожила, кажется, шесть.

Вечером Вольский записал в дневник:

«Имеют ли значение внешние обстоятельства? Или всё зависит от нас?»

Саша расчесала волосы и залезла под одеяло.

— Ты чего такой смурной?

— Разве?

— Я же вижу. Иди сюда.

Он снял одежду и забрался к ней под одеяло. Саша стащила ночнушку и швырнула в ноги. Вольский гладил и целовал её грудь. Саша гладила его макушку, потом стала толкать вниз. Вольский сполз. Он всегда возбуждался, видя её желание. Саша постанывала, сжимая ногами его голову. Потом где–то рядом тявкнул Принц Альберт, и жена засмеялась.

— А говоришь, воспитанный пёс, — проворчал Вольский.

— Интересно, как это выглядит со стороны, глазами собаки? — задумалась Саша.

— Думаю, очень странно.

Он слез с кровати, погасил свет и вернулся. Саша приняла его. Она была мокрая, горячая и мягкая.

«Отличная шахна», — сказал голос в голове.

Вольский замер.

— Ну что, что? — захныкала Саша. — Ты чего остановился?

Он таращился в темноту.

— Коля, бок?

— Нет–нет.

Вольский продолжил. Саша кончила и выматерилась. Он понял, что не сможет, немножко полежал, обнимая её, и слез.

— Коленька, милый, — прошептала она. — Бок точно не болит?

— Точно.

— Ты не будешь?

— Что–то я устал. День был тяжёлый.

— Давай спать тогда?

— Покурю только.

Он вышел на кухню, сунул в рот сигарету и не мигая уставился в окно. Там была ночь. Фонари почему–то не горели. Пришла Саша и тоже взяла сигарету. Иногда она курила после секса. Не затягиваясь.

— А ты не знаешь, что такое «шахна»? — спросил Вольский.

— Нет. Но что–то знакомое. Кажется, какая–то река в Китае или Монголии. А почему ты спросил?

— Да просто вдруг всплыло в голове.

— Ты ведь филолог. Должен знать, — сказала Саша.

— Я плохой филолог.

— Зато ты самый лучший мужчина на свете.

Вольский не стал спорить. Хоть и сомневался.

Они вернулись в кровать и некоторое время тихо разговаривали. Из темноты доносилось сопение Принца Альберта. Оно убаюкивало.

— Утром я с ним погуляю, — сказала Саша. — И днём. Завтра у меня занятия до двух.

Она преподавала спортивную гимнастику детишкам.

— Днём и я могу погулять, — сказал Вольский. — Поводок есть?

— Я погуляю. Ничего страшного. Ты пиши спокойно, не отвлекайся.

— Да я пишу, пишу…

Он хотел добавить, что толку от этого всё меньше, но промолчал.

— А когда ты напишешь книгу? — спросила Саша.

— Мне надо всё хорошо обдумать.

— Было бы здорово.

— Я не очень понимаю, о чём писать.

— А о чём все пишут?

— Не знаю. Я ведь не читаю современных писателей.

— Почему?

— Ну, вряд ли среди них есть новые Толстые, Достоевские и Чеховы. Это, конечно, предубеждение. И всё–таки. Может, поэтому я ничего и не пишу,