Фашисты - Кирилл Викторович Рябов

сам Марк Бурно приглашал. Но он выбрал работу в районном ПНД. Хочет помогать простым людям бесплатно. Его фамилия Кузнецов.

— Ещё один?

— Что значит ещё один? А, да. Ну, всё–таки очень распространённая русская фамилия. Николай, если случится новый приступ, советую вызвать скорую психиатрическую помощь.

«Если», — подумал Вольский горько. А вслух сказал:

— Спасибо. Извините, что напугал вас.

— Вы обязательно поправитесь. Я уверена.

— А если нет?

— Главное — верить.

— Это сложно.

— Не раскисайте. Вы же мужчина! Ну–ка, расправьте плечи, поднимите голову, втяните живот.

Вольский выпрямился.

— Ступайте.

И закрыла дверь.

Он снова ссутулился, вышел на улицу и понял, что не выдержит поездку в лязгающем переполненном трамвае. Идти домой пешком тем более не сможет. Ноги были ватные. Вольский достал смартфон. От Саши висело сообщение: «Какая ещё работа? Где ты? Я ужасно волнуюсь. Почему ты не скажешь правду?»

У него сжалось сердце.

«Миленькая, любимая, всё хорошо, я уже еду домой, скоро буду», — написал Вольский.

Потом он вызвал такси. Не успел докурить сигарету, как подкатила чёрная Kia. За рулём сидел широколицый киргиз в джинсовой куртке. Вольский залез на заднее сиденье.

— Радио не мешает?

— Нет–нет, нисколько.

По радио крутили женский стендап. Вольский невольно прислушался.

«Знаете, что смешно? Аборты. Моя сестра сделала два аборта. И оба раза чуть не умерла. Сейчас она опять залетела. Я спрашиваю, как она ребёнка назовёт. А она мне отвечает: «Бог любит троицу“».

«Господи, что это?» — подумал Вольский и устало закрыл глаза.

Саша ждала его дома. Она сидела за столом на кухне и резала морковь.

— Ну, вот, я пришёл, — сказал он.

— Где ты был? — спросила она. — Не ври мне, пожалуйста. Враньё меня убивает.

— Прости. Я не хотел тебя расстраивать.

— Ты был у женщины?

— Ну, что ты говоришь?! Какая женщина?!

— Я не знаю. А зачем врать? Мужчины врут только тогда, когда есть другая женщина.

Вольский сел напротив и всё рассказал.

— Я так и знала, — сказала Саша. — Я чувствовала. Сердце моё чувствовало, что болезнь не прошла.

— Завтра пойду в ПНД.

— Тебе надо сделать томографию головы. Первым делом. Это может быть рак мозга.

— Я сделаю.

— Мой дедушка умер от рака мозга.

— Ты говорила, у него был рак лёгких.

Саша отложила нож, посмотрела на свою руку и стала загибать пальцы.

— Рак мозга, рак лёгких и рак ушей. У него было три рака.

— Три рака? Рак ушей? Это как? — спросил Вольский.

Саша хихикнула.

— Так бывает, Костя. А рак ушей у него случился, потому что он любил слушать всякую хуйню…

Она взяла нож и сказала:

— Я съем тебя!

Вольский закричал. И проснулся. Побледневший таксист смотрел на него, приоткрыв рот.

— Приехали, — сказал он чуть слышно.

— Спасибо.

— Что с вами, уважаемый?

— Я болен. Но это не заразно.

— Идите к врачу.

— Да, конечно. Спасибо. Счастливого вам пути.

Вольский вылез из машины. Шатаясь, прошёл через двор. В голове был сплошной туман. У двери парадной на него снова обрушился крик:

— Вот он! Вот он! Вернулся, живодёр вернулся! Караул! Звоните в полицию!

И опять было непонятно, откуда орут. Но Вольский странным образом взбодрился от этих воплей. Он огляделся, достал сигареты, понял, что курить не хочется, немного потоптался и зашёл в парадную.

Саша встретила его в прихожей и обняла.

— Где ты был, скажи.

— Ты давно пришла? — спросил Вольский.

— Вот только перед тобой. Я переживала. Какая работа? Ты ведь никуда не собирался.

Вольский снял плащ и ботинки.

— Такой вопрос. Как меня зовут? Коля или Костя?

— А ты что, забыл? — спросила Саша.

— Нет. А ты?

— Я ведь сказала, что виновата автозамена. Причём не первый раз. Но раньше тебя это не беспокоило.

— Не помню.

— Ты думаешь, я завела любовника по имени Костя и случайно тебя назвала его именем?

Вольский пожал плечами. Хотя именно так и подумал. Он зашёл в комнату и переоделся. Принц Альберт посапывал на кровати.

— Ты уже гуляла с собакой? — крикнул Вольский.

— Нет, я же говорю, только пришла! — крикнула Саша с кухни.

И тут же заглянула в комнату.

— Думаю, гулять он сейчас не захочет. Он свои дела сделал под столом. Я убрала.

— Свинья, — сказал Вольский.

— У него стресс.

— У всех стресс. Вся страна в стрессе. Но под стол никто не гадит.

— Он ведь собака, а не человек, — сказала Саша. — Идём обедать.

Потом они ели суп.

— Так что за работа? — спросила Саша.

— Дела идут неважно, — ответил Вольский. — Биржи загибаются, все друг у друга воруют тексты, цены падают.

— И что? Куда ты решил пойти?

— Пока ничего конкретного. Присматриваюсь.

— Но ты ведь куда–то ездил?

— Да, в одно место.

— Это какое–то секретное место? — спросила Саша.

«Надень ей тарелку на голову. Что–то баба слишком много пиздит», — сказал голос в голове. Но звучал он тихо, вяло.

И бок тянуло несильно. Эту боль можно было терпеть.

— Коля, ты слышишь?

— Да. Это не секретное место.

— Я не про то. У тебя телефон звонит.

Стараясь держаться легко, Вольский вышел в прихожую и достал из кармана плаща смартфон. Звонила мама.

— Сынок, как у тебя дела? Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, мама. А ты?

— И у меня хорошо. Ну, то есть…

— Что такое?

— Помнишь соседку, Ирину Павловну? Она живёт в соседней квартире.

— Смутно. Она умерла?

— Нет, она не умерла. Она сошла с ума. И напи́сала мне на дверь.

— Почему ты думаешь на неё?

— Есть свидетели. Вера Петровна видела.

— Ты ей веришь?

— А зачем ей врать?

— Не знаю. Но, может, это она как раз написала тебе на дверь?

«Господи, что я говорю! О чём я говорю?!» — подумал Вольский.

— Коля, суп остынет, — позвала Саша.

— Мама, извини, я обедаю. Давай созвонимся попозже.

— Хорошо, милый. Завтра. Я сейчас буду смотреть сериалы. Кушай. Люблю тебя, Костя.

— И я тебя люблю, мама, — сказал Вольский. — Что? Как ты сказала?

Но мама уже отключилась. Он вернулся на кухню.

— Всё хорошо? — спросила Саша.

— Да. Это была мама. И она тоже назвала меня Костей.

— Садись есть.

Вольский осторожно сел. Бок болел слабо.

«Убивать», — пробормотал голос в голове.

И умолк.

— Я был в школе, — сказал Вольский. — Недалеко тут. Вроде бы им требуется учитель русского языка и литературы. Там учительница в декрет собралась. Я, наверное, её заменю.

— Ну, смотри сам, — сказала Саша. — А то я испугалась, что ты пошёл грузчиком устраиваться. Не дай бог опять прихватит.

— Бок прошёл.

— Но выяснить, почему он болел, всё–таки надо. Сходи в частную клинику, сделай нормальное УЗИ.

— Завтра.

— Правда?

— Конечно.

Вечером он записал в дневнике: «День безумный. Приступ, голос, поликлиника, психи. Надо бы подробно описать, да сил уже нет. Но, кажется, дело пошло на поправку. Посмотрим. Приходится врать Саше. Скажу правду — она будет волноваться».

Потом залез в постель и обнял её. Они недолго целовались. Потом она спустилась вниз. Вольский кончил быстро и бурно, с подвыванием и хныканьем.

— Вот теперь я вижу, что ты был не у бабы, — сказала Саша и ушла в ванную мыть руки и полоскать рот.

Ночью Вольскому приснилось, что он большая волосатая обезьяна, причём синего цвета. Он весело мчал сквозь джунгли, прыгая с ветки на ветку, цеплялся за лианы длинными ручищами. От этого захватывало дух. Потом очутился на краю обрыва и, не задерживаясь, сиганул в море. Вода была прозрачная, тёплая. Он купался и смеялся. Его