Миленький ты мой - Мария Метлицкая

– А как же Дина? – спросил я.

– А что Дина? – Она как будто даже удивилась. – У нее, между прочим, есть ты – отец! И бабушка есть. Не помрет твоя Дина, не беспокойся!

После этих слов я онемел… и не нашелся, что ей ответить. Тупо смотрел, как она чертыхается, не попадая ногой в туфлю. Как хлопает дверью. Как быстро идет по дорожке к калитке. Как наклоняется и нюхает распустившийся бледно-розовый пион.

Она всегда любила пионы…

И все… Ее уже нет! А до меня никак не доходит… еще не доходит.

Только одна мысль: как я мог? Как я мог прожить с ней все эти годы? Как я мог не заметить? Не почувствовать ничего? Как?

Это мучило меня больше всего. Ну и, конечно, Дина. Мои страдания показались мне чушью и пустяком, видя как страдает наша общая дочь. Вернее – моя дочь. Теперь – только моя.

А потом я кое-что припомнил. Как душно ей было в Л. Как она сетовала, что вернулась сюда. Как мечтала вернуться обратно в Москву. Как завидовала красивым тряпкам Дины Михайловны, жены директора. Ее квартире и должности. Как-то она сказала:

– Ах, как бы я хотела быть хозяйкой!..

– Хозяйкой чего? – удивился я. – Ты вроде и так хозяйка…

– Жизни, милый! – рассмеялась она и потрепала меня по щеке – как щенка, как пацана потрепала. Да я по сути и был ее щенком – мальчишкой, которого она всерьез так и не приняла.

Торопливо собираясь, она чмокнула дочку и посмотрела на меня:

– Прости, Валик! Не получилось! Я так хотела быть хорошей матерью, дочерью и женой! Честно – хотела! Прости…

И все… Мы остались одни. Дина, кажется, все поняла: мама уехала навсегда. Я, конечно, что-то врал – командировка, отпуск, то да се… Но девочка моя мне не верила… А потом начались проблемы. Какие – ты знаешь. Я очень пытался быть хорошим отцом. Но даже самая средняя мать… Ты понимаешь…

Я понимала! Ах, как я понимала! Уж кто, как не я…

Я тут же вспомнила всю свою боль. Сердце так защемило, что на глазах выступили слезы.

Валентин взял меня за руку. А потом обнял. Мы долго стояли так, держась за руки и обнимаясь.

Утром, проснувшись раньше всех, я испуганно посмотрела на часы: полседьмого! Дина может проснуться!

Я растолкала Валентина и отправила в комнату девочки. Дина крепко спала. Я легла на раскладушку и… закрыла глаза.

Я дождалась? Я дождалась своего счастья? Своей судьбы? Своей любви? Да, дождалась! В конце концов… Сколько можно? Сколько можно страдать? Каждому человеку изначально дана своя мера горя: кому стакан, кому – бадейка. Кому – целое озеро. Я свое не измеряла. Но мне показалось, что из своей грязной лужи я уже все испила.

Мы быстро позавтракали, стараясь не смотреть друг на друга, и отправились в путь. Только в этот день все было другим.

Все было счастливым и светлым. Все было радостным и родным.

На небе светило солнце, было совсем тихо, безветренно и довольно тепло.

Мы гуляли в зоопарке, потом обедали в какой-то пельменной, и все, включая пересоленный бульон и слипшиеся пельмени, казалось нам вершиной кулинарного искусства. Мы были такими счастливыми!..

После обеда мы поехали в «Детский мир». И вот там мы оторвались! Дина оживилась и вдруг захотела и куклу, и пластиковую кухню с плитой и кастрюльками, и клетчатую юбку с бахромой, и желтенький свитерок с брошечкой, и нарядное платье в синий горох. А мы покупали все это, не считая денег, и были опять счастливы! Потому, что у нашего ребенка горели глаза!

Наверное, так счастлива я не была даже с Димкой. Дина протянула мне руку и смущенно посмотрела на меня:

– Лидия Андреевна! А вы умеете делать прически?

– Прически? – растерялась я. – Ну… не знаю. Можно попробовать… – я была в замешательстве.

– Да я вас научу! – оживилась Дина. – Все просто! – …Коса «рыбий хвост», знаете? А французская? А жгуты из косичек? – тараторила девочка. – Может, попробуем?

Я кивнула. И увидела счастливые глаза моего мужчины.

А потом мы купили большой торт и решили отпраздновать нашу поездку, наше путешествие дома. Точнее, в гостях у Дениса.

Дина болтала без умолку, глядя по сторонам. Щебетала, что ей очень-очень нравится Москва! Куда больше, чем Л. И сколько здесь всего интересного! И какие красивые люди! И какая одежда, да? А машины? А дома? Нет, вы посмотрите! А магазины? Сколько же здесь всего! – восхищалась Дина.

Мы с Валентином переглядывались и улыбались.

Назавтра было воскресенье, и мы должны были возвращаться домой. А уезжать не хотелось. Совсем не хотелось… Но что делать… жизнь диктовала свое.

В автобусе мы с Валентином сели вместе – так захотела Дина. А она уселась впереди нас и тут же уснула.

Я положила голову ему на плечо, а он взял мою руку. Мы ни о чем не говорили, боясь спугнуть, расплескать свое счастье.

Так, молча, мы и проехали весь долгий путь до нашего города. Дина почти всю дорогу спала. В Л., на вокзале, мы долго прощались.

– Ну и куда в следующий раз? – спросил Валентин.

– А давайте в Питер поедем! – вырвалось у меня. – Там так красиво!..

– В июне, на белые ночи! – подхватил Валентин. – Вот будет поездка!

И мы распрощались.

Ночью я вспомнила про косу «рыбий хвост» и улыбнулась. Будем учиться! Я уже успела соскучиться и по нему, и по Дине, его дочери. Очень соскучиться.

Так началась моя новая жизнь. И она, эта жизнь, была замечательной и прекрасной.

Дина понемногу менялась и становилась другой. Она начала задавать на уроках вопросы, на переменах ходила с девочками, ссорилась с мальчишками и прибегала из буфета, обсыпанная сахарной пудрой. Обычный ребенок. Только очень красивый. И еще – очень родной.

С Валентином мы встречались по вечерам. Бродили по улицам, сидели в нашем единственном и убогом кафе «Забредай!». В народе его называли «Бред». Иногда – в нашем дворе на скамеечке. Баба Мотя ложилась рано.

О нашем будущем мы не говорили.

Наконец Валентин сам начал тот разговор. Сказал, что очень любит меня и не представляет без меня жизни. Что Дина тоже ко мне очень привязана и без конца говорит про «Лидию Андреевну».

«Твое имя просто не сходит у нее с языка! – признался Валентин. – Она стала прекрасно есть, нормально спать и с удовольствием делать уроки».

– Теща все понимает – в смысле то, что у меня появилась женщина, – продолжил Валентин. – Она ничего не имеет против, нет. Но, Лида… Привести тебя туда, в ее дом, я не могу! Мне это неловко. И еще, бабку жалко. И так она настрадалась. С такой-то дочуркой… А тут я, ты, Динка… Ну и вообще… Что делать, Лида? Я не знаю, прости, – грустно вздохнул Валентин. – Снять квартиру и съехаться? – и он вопросительно посмотрел на меня.

А что я могла ответить? Конечно, надо было что-то предпринимать. Думать. Решать. Искать варианты. Строить семью. Мы оба были готовы к этому. Иначе – зачем это все? Люди мы взрослые, многое повидавшие. Раненые и «подстреленные».

Раз уж так повернула судьба! Только мне показалось, что эти слова и это решение должна принимать не я! Не я должна предлагать и не за мной должно быть последнее слово. А Валентин… он словно ждал моих распоряжений.

Мы снова молчали, а потом он сказал:

– И Дина, знаешь… Ну, ты должна понимать: с ней ведь… не всегда просто, Лида! К тому же – чужой ребенок. Ты точно к этому готова? Я… боюсь за Дину, – тихо продолжил он, – ей и так досталось, как ты понимаешь. Больше я рисковать не могу.

Я удивилась его вопросу. Очень удивилась. Да неужели он не видит? Не понимает, что такое для меня его девочка? Я испугаюсь сложностей? Не слажу с ребенком? С ребенком, который давно стал мне родным? В конце концов, я – педагог. Учитель. С детьми ладить умею. Чего он боится? Что у нас не получится? И почему Дина снова будет страдать?

Я почти обиделась, но потом взяла себя в руки и попыталась его понять: он – отец и этим все сказано.

– Давай подождем, – успокоила я Валентина. – Что нам торопиться? Пусть Дина привыкнет к тому, что в вашей жизни есть я. А потом… Ну, в конце концов, снимем квартиру. Или… – я помолчала, – может, уедем? Мир огромен! Может, в Москву… Ей так понравился город! А не хочешь в Москву – да куда угодно! Хоть на Дальний Восток! Мы молодые, у нас есть профессии. И вместе мы ничего не боимся!

Валентин молча кивнул. Он согласился со всеми моими разумными доводами. И еще мне показалось, что он облегченно вздохнул… Нет, мне только показалось… А мне-то хотелось совсем другого! Мне хотелось, чтобы он возразил: зачем тянуть время? Мы так счастливы, Лида! И я так люблю тебя! И ты – замечательная! Давай сходиться и налаживать жизнь!

Да и при чем тут его теща? Какое мне дело до всего этого? И зачем мне ее дом? Я на него не претендую.

Предложить ему поехать ко мне? В мою деревню? Нет, этого я точно не хочу! Там все – как кладбище воспоминаний. Димка, баба, Полина Сергеевна… Мои пьянки и мой аборт. Не хочу! Дом свой я закрыла. И закрыла его навсегда – как «закрыла» ту свою жизнь.

И еще: он – мужик, я – женщина. Я на все готова, на все. Сдвинуться с места, поменять свою жизнь. Лишить себя привычных удобств. Хорошей работы. Воспитать его дочь. Любить его вечно. Быть ему верной и все разделить. Но я не готова делать ему предложение! Предложение – привилегия, извините, мужчин.