Миленький ты мой - Мария Метлицкая

А может быть… Может быть, я все же везучая? Может, мне наконец повезло?

В поезде я смотрела в окно: мимо пробегали пустые поля, деревеньки с косыми заборами, темные и густые леса. Мелькали переезды и стоящие у шлагбаумов машины. Наш бедный автопром… Другие машины – блестящие, круглобокие, яркие – остались в Москве.

Кое-где уже выпал снег – тонким слоем, готовым тут же растаять. А впереди была зима. И моя новая «старая» жизнь.

Я вышла на своей станции. Здесь почти ничего не изменилось. Только прибавился киоск с газетами и журналами. Автобус довез меня до точки назначения, и когда я вышла, было уже темно и пошел снег – нечастый, крупный, липкий и мокрый… Ноябрьский снег…

Я радовалась тому, что стало темно и все сидят по домам – меньше вопросов. Хотя… Смешно… Завтра же все набегут и… Да и пусть! Народ – он всегда любопытен и охоч до чужой судьбы. Но здесь, в деревне, всегда тебе кто-то поможет. Это не город, где всем на всех наплевать…

Мой бедный забор совсем завалился. Калитка не поддавалась – размокла, разбухла, крючок проржавел. Дверь в дом тоже осела. Но наконец я вошла.

Все было так, как я ожидала: мышиный запах, холод и сырость. Поздняя осень – не лучшее время для возвращенья, увы…

Возле печки лежали дрова. Первым делом я попыталась растопить печь. Вышло не сразу. Но часа через три по дому поползло тепло. В сумке у меня были две булочки и два плавленых сырка – поужинать хватит. Я принесла воды, вскипятила чайник, скинула наконец куртку и села пить чай. Даже включила телевизор, и он заработал! «Откликнулась», правда, только вторая программа. Но стало уже веселей…

Я постелила постель – чуть затхлую и влажную, но чистую и свою! Надела старый свитер и шерстяные носки, связанные моей любимой бабой, и улеглась.

«Ничего, – утешала я себя, – будем жить!» Завтра начнем уборку, схожу за продуктами, сварю обед. Перестираю белье, разберусь в шкафах. Через пару дней съезжу в школу – вдруг повезет и окажется вакансия? Да будет, наверняка! Учителей всегда не хватает. Закажу дров побольше…

Как-то доползем до весны, а уж там… Огород и цветы, как было всегда у нас с бабой Маней. Деньги какие-то есть… Проживу! А потом куплю новый телевизор. И новые, кстати, кастрюли! Старые совсем уж… Да! И клеенку! Эта… ну просто позор. Что еще? Ааа! Два новых ведра – не забыть бы!

Я готовилась жить!

В школе места для меня не оказалось. Вот как бывает… Но с февраля учителка русского уходила в декрет. Так что мне еще повезло! А до февраля продержусь!

Ведра, кастрюли и все остальное купила. С телевизором решила подождать – надо было растягивать деньги. Перестирала, перемыла и убралась. Беспокоилась за холодильник – у него, похоже, началась предсмертная агония. А это расходы… Хорошо еще, что зима. Продукты сложила в подполе.

Заходили и гости – Танька, Надька и Галька. Все удивлялись: вернулась?

Я отвечала скупо и коротко: да, так сложилось. Бабам было жутко интересно, но в душу не лезли. Вот чудеса! Думаю, знали: я могу быть суровой и… надолго послать.

Сходила на погост – к бабе и… маме. Посидела на лавочке, поговорила. Все рассказала.

Первый снег сошел и начались свирепые дожди – конец ноября. Бабы частенько забегали: «Только у тебя, Лидка, тишина и покой!»

Переводили дух, отдыхали от детей и мужиков. И уже обсуждали предстоящий Новый год: кто и что будет готовить.

Я в этих прениях участие не принимала. Что мне нужно, одной-то?

Набрала в школьной библиотеке книжек и много читала: Гоголь, Толстой, Чехов, Куприн… Читала и вспоминала своего любимого Захара Ильича.

Мне было спокойно и хорошо. Нет, иногда я грустила… Конечно, грустила… Но заставляла себя ни о чем не вспоминать. Иногда это получалось.

Но иногда я все же вспоминала Дину Михайловну, красавицу завуча, мою бывшую начальницу и спасительницу. Часто думала: как она там?

И еще я думала – что уж скрывать – о человеке, который мне тоже очень помог в самый ужасный и невыносимый момент в моей жизни.

Я вспоминала его лицо – всегда хмурое, неулыбчивое и даже угрюмое. Про таких моя баба говорила: «Смотрит сентябрем».

А еще она говорила: «Мужчина должен быть основательным!» Так вот, мне казалось, что он был именно таким – основательным, этот Улыбкин.

Вспоминала… Его голубые глаза, плотно сжатые губы и упрямый подбородок, рассеченный расщелинкой посередине.

Я гнала от себя эти глупые мысли, но… Не получалось.

А двадцатого декабря выпал снег – густой, плотный, обильный. Я проснулась и удивилась: в доме было очень светло.

Подскочила к окну и… зажмурилась: снег – белый, пушистый – лежал ровным слоем на всем! На дороге, заборе, деревьях и крышах. Он слегка ослеплял и радовал глаз. Сколько его намело! И всего лишь за ночь. Похоже, погода вспомнила, что пришла зима и совсем скоро наступит Новый год. Он, этот снег, все осветил по-другому. Вокруг стало чище и как-то нарядней. Неухоженность и убогость деревни были почти скрыты.

Я поставила чайник и подтопила остывшую печь.

Я пила чай, когда раздался телефонный звонок.

– Лидия Андреевна! – услышала я. – Ну как вы там? Добрый день!

– Вы? – удивилась я. – Доброе утро. Да так, все нормально!..

– Я за вас рад! – продолжил он. – Ну и какие, собственно, планы?

– На Новый год?

– На Новый год и… всю дальнейшую жизнь?

Я молчала. Я была так растеряна, что голос мой дрогнул.

– А вам что, интересно? – глупо спросила я.

– В общем, да! – ответил он. – И даже очень! Ну так что с Новым годом? Есть планы?

– Да бросьте! – Я взяла себя в руки. – Все как обычно – оливье, селедка под шубой и… новогодний «Огонек».

– Ну… – протянул он, – действительно скучно. А если… – Он помолчал. – А если махнуть в Питер? Ну, как вы мечтали? И встретить праздник на Невском! Там это принято!

Я молчала минуты две или три. А потом взяла себя в руки:

– Ну кто ж от такого откажется? Только дурак!..

Он громко выдохнул:

– Ну тогда, Лида, открывай ворота́! А то я здесь… совсем околел!

Я тут же вскочила и подбежала к окну. Там, у забора, стоял… следователь Улыбкин. И лицо его, как всегда, было серьезным и хмурым.

В синем пуховике и шапке… с помпоном. На шапке и куртке лежал свежий снег. Под мышкой Улыбкин держал какой-то рулон.

– Это что? – спросила я.

– Да обои!.. – смутился Улыбкин. – Привез тебе, так сказать, образец! Пора сделать ремонт, Лида. Да ты сама все видела!.. Ну вот и начнем… – сказал он и громко вздохнул.

– Господи! Ну, ты даешь! – Я покачала головой: – Взял бы кусочек! Что ж ты целый рулон с собой тащил?

Следователь Улыбкин смутился и растерянно пожал плечами:

– Я думал, что так лучше видно.

Какое-то время мы не отрываясь смотрели друг на друга.

Я впервые видела, как мой спаситель Улыбкин улыбнулся!

– Снег-то стряхни! – строго сказала я. – В дом нанесешь!

Он кивнул, снял шапку и суетливо стал счищать ею снег с куртки.

Ну а я… Я тоже улыбнулась и открыла ему дверь.

Что мне еще оставалось?..

Миленький ты мой!Возьми меня с собой!Там, в краю далеком,Буду тебе…