Город отголосков. Новая история Рима, его пап и жителей - Джессика Вернберг

правда, не ставили под сомнение, чтобы он снова наполнил папские сундуки и вернул мир Папской области. Больше никто ничего не предпринимал, чтобы не платить чересчур высокую цену. Мартин расходовал приблизительно 100 тысяч дукатов в год на профессиональных наемников, державших в узде местную знать, которая противилась его власти [25]. Для утверждения своего влияния где-то еще он прибегал к средствам дипломатии. В городе Риме приходилось укрощать республиканский дух, но Мартин знал, что желание народного представительства пережило Кола ди Риенцо и ему подобных. Папа признал организации, составившие SPQR (Senatus Populusque Romanus, Сенат и Народ Рима), как муниципальный орган во главе с мирянами; выборные посты в нем занимали люди всех общественных слоев города. В зажиточных районах, как Треви северо-восточнее Пантеона, победу всегда одерживали уважаемые члены семейств Маттеи и Мути [26]. В людных торговых кварталах Рипа, Понте и Трастевере победители постоянно менялись, примерно половина муниципальных служащих избирались только по одному разу [27]. Выборные лица следили за состоянием стен, столетиями защищавших (и предававших) город, и укрепляли их. Они хватали за руку алчных торговцев, регулируя цены на римском рынке. Надзирая за акведуками и фонтанами города, представители общества не допускали, чтобы римлянам грозила жажда. После смерти папы и вступления в силу правил sede vacante они следили за соблюдением закона и порядка [28].

Во всем прочем народное представительство было довольно-таки поверхностным. Финичеллу и других жертв римского правосудия казнили рядом с сенатом, на Капитолийском холме, но приговоры приводились в исполнение властью сенатора, назначенного папой. Влияние папы распространялось на снабжение хлебом, сбор податей и управление священниками, служившими Церкви и заодно гражданской системе. За пределами публичной сферы, в области духа, папа и его присные обладали полной властью. И в этом не было ничего нового. К началу раннего Средневековья папы закрепили за собой право выносить решения по религиозным и церковным вопросам на всем христианском Западе. Трибунал Апостольского пенитенциария выносил решения по делам прощения серьезных грехов и очищения душ от скверны, причиненной такими провинностями, как отрицание католического учения. Наряду с этим судом Священная Римская Рота и Segnatura Apostolica разбирали апелляции из других судов по делам брака и конфликты разных церковных инстанций [29]. Однако папскую юстицию отягощали множившиеся административные заботы. Апостольская канцелярия занималась администрированием в связи с любыми решениями, а Апостольская Палата управляла потоками денег, лившимися в руки к папе и из его рук [30]. Когда папство располагалось в Авиньоне, Рим оказался избавлен от всей этой администрации. Зато в Провансе она только размножилась. Возвращаясь в Рим, папа вез с собой штат из 650 секретарей, писцов, нотариусов, стряпчих и прочих – самая многочисленная бюрократия в Европе, которой предстояло еще более разрастись [31].

Во избежание обмана и для укрепления своего влияния Мартин V прибег к помощи родни [32]. Преданных людей приглашали в управители, администраторы и так далее по всей Папской области. Как уже говорилось, Мартин принадлежал к семейству Колонна, старому и почитаемому римскому клану. Местная знать, давно предоставленная самой себе, имела мало причин, чтобы уступить часть своей власти папе, но родичи Мартина были признательны ему за продвижение каждого из них в отдельности и всех их вместе [33]. Еще до восхождения Мартина на престол святого Петра его брат Джордано Колонна приобрел опыт взлета на крыльях папской власти. При Великой схизме, когда папская власть была раздроблена, Джордано поддерживал римского папу Бонифация IX и был за это вознагражден: его сделали «князем прекрасного города» Рима, а также управителем и капитаном Ананьи [34]. Джордано и так везло, но по-настоящему его звезда начала восходить тогда, когда он связал свою судьбу с судьбой брата. В 1411 году, когда Иоанн XXIII (один из пап) покинул Рим, молодой Мартин, тогда еще Оддоне, был назначен папским легатом Рима и наследия Петра. Джордано стал, в свою очередь, апостольским викарием, или представителем папы, в Вельведере, Олевано и Пассерано (Лацио). Когда Оддоне взлетел на самый верх, Джордано стал правителем деревень, городков и территорий на всем Апеннинском полуострове и начал собирать их под знамя своего брата-папы.

Папе Колонна текли жирные платежи от местных феодалов, многие из которых спешили добиться от понтифика легитимизации их власти [35]. С согласия папы, но руками Джордано крупные куски владений престола святого Петра переходили к семейству Колонна. При папствах раннего Средневековья возвышение отдельных семейств стало привычным делом. Однако деятельность Джордано положила начало традиции, когда папы способствовали приращению богатства собственных фамилий, которая пошла на спад только при папе Иннокентии XII (1691–1700 гг.), запретившем непотизм своей буллой Romanum decet pontificem в 1692 году [36]. Папский престол и отдельные базилики превращались в крупных землевладельцев на протяжении тысячелетия после того, как Константин начал обогащать Церковь. Однако в годы Схизмы эти земли – как и папская власть – пошли по рукам. Укрепляя свою власть в Риме, папа протягивал щупальца все дальше, забирая утраченное. Но теперь, когда такие города, как Фраскати, возвращались во владение Рима, они не попадали в собственность базилик, а приобретались, присваивались и управлялись такими людьми, как Джордано Колонна. Фраскати он выкупил у базилики Сан-Джованни-ин-Латерано за десять тысяч золотых флоринов [37]. За Марино, городок к юго-востоку от Фраскати, он заплатил еще две тысячи.

Хорошие цены, но после многих лет Схизмы и битв мало кто видел в этих городках удачные приобретения. Ныне, слыша о Фраскати, мы представляем себе зеленые холмы, тесно застроенные домиками из розово-красного кирпича, но, когда городок покупал Джордано, флорентийский дипломат Ринальдо Альбицци назвал его «бесполезным местом, необитаемым снаружи и внутри» [38]. Марино Альбицци счел таким же «разрушенным недавними войнами» – нельзя было представить, чтобы кто-то смог там жить [39]. Флорентийцы воевали с Римом в недавних войнах за бывшую Папскую область, поэтому Альбицци мог преувеличивать разорение городов, завоеванных папской стороной. Сельское хозяйство, главное занятие Фраскати, без сомнения, сильно пострадало. Однако с точки зрения Джордано состояние городов не имело значения. Для него, вернее для семьи Колонна, они служили стратегическим активом: Фраскати и Марино расширяли их традиционное «место силы» вокруг Генаццано, где родился Мартин V.

Другие люди в окружении папы тоже повышали свой статус. В частности, кардиналы, становившиеся главными советниками и избирателями понтифика. Фигура кардинала в значительной степени формировала привычный облик Римской церкви со времен Мартина до наших дней. Однако в начале XV века даже сам папа неточно представлял себе их роль. Слово «кардинал» пошло от латинского cardines – «пружины»: они служили механизмом, определявшим направление, куда повернется Церковь [40]. Некоторые папы и епископы охотно согласились бы с этим определением, подтвердив, что кардиналы являются наследниками первых апостолов. Подобно Петру, Филиппу и прочим вокруг Христа, они окружали земного викария Христа – папу – и следовали за ним. Но при всей своей красоте это определение страдает узостью, ибо ближневосточные рыбаки не давали Христу советов. Слишком часто определение кардинала как ученика папы входило в противоречие с его деятельностью влиятельного политика, особенно на заре Нового времени. Далеко не смиренные слуги, некоторые князья Церкви завоевали место в протестантской дискуссии, якобитской литературе и современных триллерах как мастера обзаводиться клиентурой, уводить церковные богатства в семейные закрома и добиваться собственного продвижения при папском дворе [41]. Многие из них невероятно обогащались. К концу XVII века кардинал Франческо Альбицци (принявший этот сан в возрасте 31 года и пробывший в нем до 90 лет) объяснял, что человеку его ранга нужно не менее семи тысяч скудо[10] для достойной жизни в соответствии с должностью [42]. Это на тысячу скудо превосходило средства, выделявшиеся на весь преподавательский состав университета Рима [43].

Многие кардиналы времен Мартина были весьма могущественны, за время сидения в Авиньоне они чрезвычайно усилили свое влияние. Суетясь при папском дворе, они участвовали почти во всех его делах, во все совали нос. Некоторые даже использовали свое богатство, чтобы стать банкирами при Святом престоле. Они ссужали папам деньги, а когда должники не могли расплатиться, охотно захватывали позиции, обеспечивавшие им дополнительное влияние. Климент VI (1342–1352 гг.), папа-мот, пытавшийся превратить Авиньон в Новый Рим, набрал долгов на 15 тысяч золотых флоринов – этих денег хватило бы, чтоб построить на пустом месте роскошный дворец [44]. Подобные долги подрывали авторитет и самостоятельность папы.