Деревня, хранимая Богом - Валентина Батманова

– Вот такие стихи, – снова опускаясь на солому, проговорил Николай Викторович. – Когда замполит заметил, что я его слушаю, он стал размышлять в тему прочитанных стихов.

– А ведь и небо, и звезды, и луна здесь точно такие же, как у нас в России, – говорил мечтательно Юрка. – Даже млечный путь такой же. Мне иногда кажется, что звезды на небе, это души людей, покинувших землю. Там где-то и мои солдаты, которые погибли вдали от родных мест. Вот они сейчас смотрят сверху на нас, прижатых к скалам огнем душманов, и жалеют. – Замполит на какое-то время замолчал, а потом вдруг сказал: – Знаешь, Николай, скоро и моя душа будет рядом с душами моих бойцов. И когда ты будешь смотреть в небо на звезды, то увидишь, как будет тебе светить ярким огнем и долго мигать моя усопшая душа.

– Мели, Емеля, твоя неделя, – ответил я ему.

– Мели не мели, а я чувствую, что пребываю на земле свои последние денечки.

– Я, конечно, не поверил замполиту. Мало ли что. Парень он был еще молодой. Могли нервы сдать. Откровенно говоря, было страшно лежать в темноте в окружении обкуренных душманов. Мы до рассвета не сомкнули глаз. Не спали и другие бойцы и офицеры. С первыми лучами солнца к нам на подмогу прилетели наши вертолетчики. Одним словом, вытащили нас тогда живыми и почти невредимыми. А вот предчувствие Юрки оказалось верным. Вскоре он был тяжело ранен и по пути в санчасть скончался. Знаешь, – повернулся Николай Викторович к Григорию, – я был потрясен его гибелью. Мне не хочется верить в то, что он предчувствовал свой конец. Быть может, это роковое совпадение. Но в то же время, он так уверенно говорил о своей скорой смерти. Наверно, каждый человек заранее предчувствует, когда заканчивается его пребывание на грешной земле.

Николай Викторович замолчал. Молчал и Григорий. Уж больно мудреные слова услышал он от своего начальника. Хотя, какие они мудреные. Просто думать об этом почему-то не хочется. А там, в горах Афганистана, под пулями, конечно, в голову могут прийти всякие мысли.

– Вот вы, Николай Викторович, будете, наверно, с меня смеяться, – заговорил Григорий, – но я уверен, что параллельно с нашим миром существует какой-то другой. Ведь души умерших так просто не улетают. Они находятся на земле в виде какого-нибудь электрического сгустка или плотного воздуха. Я это по себе знаю.

– Интересная версия, – заинтересованно отозвался Николай Викторович. – Ну-ка изложи.

– Когда умер мой отец, я ходил в десятый класс. На кладбище я сильно плакал, припал к груди отца и долго не мог оторваться от родного мне человека. В ночь после похорон вдруг проснулся и увидел отца. Он стоял рядом со мной и тихим голосом говорил: «Гриша, сынок, не убивайся. Я вас с матерью не оставлю, буду оберегать от всех бед». Я вскочил с кровати, хотел обнять отца, но его не стало. И тут я обратил внимание на то, что ветер затягивает в открытое окно штору. Этот поток воздуха ощущался всем телом. – Григорий замолчал, уселся поудобнее и, взглянув на небо, продолжил: – Я часто вспоминаю об этом и, думаю, это прилетала душа отца. И это был не единственный случай. Просто я никому об этом не рассказываю, а то подумают, что рассудком тронулся.

– Я тебе верю, Гриша, – ответил Николай Викторович. – Рассказывай дальше.

– Я всегда чувствую присутствие отца в доме. Он часто снится мне. Во сне отец всегда идет справа от меня чуть впереди, поэтому я не вижу его лица, но отчетливо слышу голос. Когда просыпаюсь, всегда разгадываю сон и старюсь делать то, что запомнил из нашего разговора.

– Ты прав в одном, Григорий, – рассудительно проговорил Николай Викторович, – о своих снах и мыслях лучше никому не рассказывать. Кстати, я подобные истории слушаю уже не первый раз. Многие люди рассказывали мне аналогичные случаи. И, знаешь, я тоже считаю, что есть мир добра и зла, который идет параллельно с нашим миром, только как именно он называется, никто не знает.

Разговор длился до самого утра. Когда первые лучи солнца коснулись верхушек деревьев лесопосадки, оба путника быстро поднялись и принялись за ремонт телеги. При дневном свете поломку быстро устранили. Расправив плечи, в один голос сказали: «Как хорошо дышится в поле!»

Пока Григорий запрягал лошадь, Николай Викторович сбросил с себя рубашку и стал делать отжимания от земли. Выполнял упражнение он энергично, высоко подбрасывал свое тренированное тело и хлопал в ладоши. Закончив упражнение, подошел к зоотехнику.

– Знаешь, Григорий, – мечтательно заговорил Николай Викторович, щурясь от солнца, – где бы я ни был, меня всегда тянет в свою деревню. Мне часто снились на чужбине эти величавые хребты Казбека, очерчивающие по горизонту контуры нашей долины. С раннего детства меня приучила мама подниматься с первыми лучами солнца. Я брал длинную хворостину и выгонял гусей в поле. Там после уборки зерновых оставалось много колосков и осыпавшихся зерен. На поле паслось несколько стай домашних гусей, и нужно было внимательно следить, чтобы гусаки не подрались из-за своих гаремов. А еще гусак мог увести своих гусынь с маленькими гусятами на пруд, а там, от переохлаждения, гусята могли погибнуть.

Так вот, ежась от утреннего холода, я гнал гусей в поле, а сам постоянно поглядывал в сторону гор, ожидая, когда же из-за них выглянет солнышко и согреет землю и меня.

– Все готово, – отвлек Николая Викторовича от воспоминаний Григорий, – можно ехать.

– Ну, тогда, поехали, – ловко вскочил тот в телегу. – Мне собраться, что голому подпоясаться, – и дружески похлопал Григория по плечу.

Ехали в основном молча. Дорога шла между двух полей подсолнечника. Крупные шляпки с почти созревшими семенами свисали по обочинам. Николай Викторович спрыгнул с телеги и отломил одну из них.

– Хороший урожай семечек будет в этом году, – констатировал он, выковыривая крупные семена. – Если, конечно, дожди все не испортят. Подсолнечник любит солнце. Дождь во время уборки – гибель для зерна.

Когда уже показался конец поля, Николай Викторович тронул за плечо Григория:

– Смотри, в подсолнечнике кто-то прячется.

– Точно, какие-то люди с велосипедами, – подтвердил тот. – Может, заблудились.

– Нет, Гриша, они не заблудились. Они ищут приключений на нашу с тобой голову.

Тем временем двое велосипедистов вышли на дорогу. Один из мужчин поднял руку, требуя остановиться. Передав своего двухколесного коня другому, направился навстречу повозке.

– Вам что, дороги мало? – придерживая лошадь, закричал Григорий.

Незнакомец подошел к коню, взял его под уздцы и стал бесцеремонно рассматривать зубы. Николай Викторович спрыгнул с телеги, подошел к мужчине на расстояние вытянутой руки.

– Ты что, нюх потерял? Что тебе нужно от лошади?

– Нам, чувак, нужна твоя лошадка, – засмеялся тот. – Понимаешь, очень нужна.

– А если я тебе ее не отдам, что тогда?

– Тогда мы сделаем вам обоим секир-башка, – рассмеялся тот, что стоял с двумя велосипедами.

Пока Николай Викторович разговаривал с ним, стоявший у лошади, вынул из ножен длинный узкий нож и грязно выругался:

– Уйди, шакал, с дороги по-хорошему. Я дважды повторять не буду.

– Подходи, уважаемый, ближе, – сказал Николай Викторович, делая два шага назад и выхватывая из-за пояса нунчаки. – Я познакомлю тебя вот с этими волшебными палочками, – он стал в стойку и, со свистом рассекая воздух своим оружием, сделал шаг навстречу противнику. Тот молча засунул обратно нож, развернулся и с криком: «У этого козла нунчаки», – пустился наутек.

Вскочив на свои велосипеды, нападавшие бойко закрутили педали по пыльной дороге.

– Эти шакалы смелые, когда их боятся, – усмехнулся Николай Викторович, засовывая свое оружие за пояс. – Поэтому всегда нападают на слабых. – Он запрыгнул в телегу. – Но сейчас они не на тех напали. – И, хлопнув зоотехника по плечу, добавил: – Поехали, Гриша.

Когда вдали показалась деревня, Григорий не утерпел и спросил у своего начальника:

– Где вы научились этому? – кивнул он головой на нунчаки. – Наверно, ходили в какую-нибудь спортивную секцию?

– Нет, Гриша, в секцию я не ходил. Искусству владения нунчаками научил меня в Афгане мой сослуживец. Он и подарил мне на память эту игрушку. Вот с тех пор постоянно тренируюсь, оттачиваю, так сказать, мастерство. И хотя нунчаки считаются холодным оружием, но в рукопашной схватке оно не уступает огнестрельному. А в моем деле это незаменимая вещь. Ведь приходится ездить на лошадях, которым цены нет. Желающих же отнять их хватает. Особенно в нашей прифронтовой зоне.

Внук Елизаветы Николаевны

Елизавета Николаевна вернулась из города на второй день и привезла с собой внука Владика, мальчика четырех лет. Внук был очень избалованным и капризным ребенком. Если что-то ему не нравилось, падал на землю и, брыкаясь ногами и руками, кричал во все горло. От крика у него закатывались глаза, а лицо становилось красно-синим. Требуя к себе постоянного внимания, ребенок не позволял бабушке отлучиться из дома даже на минуту, чтобы покормить кур.