Деревня, хранимая Богом - Валентина Батманова

– Это так, – продолжала улыбаться гостья, – все знают, кто ты, откуда и чем занимаешься. А здороваться в деревне принято со всеми.

– Ты тоже приезжая? – поинтересовалась Вера, приглашая Альбину войти и присесть.

– В деревне живу уже пятый год. Приехали с мужем из Воронежа, – проходя в землянку, стала рассказывать гостья. – Он там в армии срочную служил, а я росла без родителей. Воспитывалась в детском доме. Окончила экономический колледж. Вышла замуж за сержанта Максима Пыльцина. Когда его служба закончилась, приехала с ним на его родину. – Женщина вздохнула, расправила на коленях платье. – Первые два года жили душа в душу. Муж работал на ферме ветеринаром, а я не смогла устроиться по специальности и занималась собственным хозяйством. Детей у нас не было, хотя Максим хотел иметь многодетную семью.

– Почему не было? – тихо спросила Вера.

– Я была на обследовании в районной больнице, врачи сказали, что детей у меня никогда не будет и виновата в этом я сама, – в уголках глаз женщины блеснули слезы. – Когда муж об этом узнал, сразу изменился. Он, конечно, старался не показывать этого, но я чувствовала, как наша семейная жизнь стала разваливаться. Вскоре я узнала, что мой суженый закрутил на стороне роман с птичницей Лушкой Мамонтовой. Через год она родила ему двоих сыновей-близнецов. До рождения детей муж хоть изредка бывал дома, а после совсем перестал приходить.

– Он что с тобой даже не поговорил? – поинтересовалась Вера.

– Представь себе, нет, – горестно вздохнула Альбина. – Он про меня совсем забыл, словно меня и не было никогда. Ушел и даже вещи свои не забрал.

– Наверно, тебе нужно было пойти к нему и потребовать, чтобы он объяснился.

– Какие могут быть объяснения, – махнула рукой гостья. – Если мужчина не хочет идти в дом, ты его никакими коврижками не заманишь. Разлюбил он меня. А когда уговаривал выйти за него замуж, на коленях клялся, что любит. Поверила, оставила Воронеж и уехала в деревню. – Женщина замолчала, комкая в руках носовой платочек. – Правда, в Воронеже у меня не было ни родных, ни близких, – стала она вспоминать. – Только детдомовская подруга, да и та уже уехала в Белгород поступать в институт. Из нашего детского дома мало кто в институты поступал. В основном в строительные училища. А мальчишки все в армию служить ушли. Многие остались на сверхсрочную службу. – Она снова вздохнула и, улыбнувшись сквозь проступивший слезы, сказала: – Одна я на всем белом свете, совсем одна. Был любящий человек, Максим, и того теперь нет. А он меня очень любил. Я у него была первая любовь.

– А он у тебя? – с любопытством поинтересовалась Вера.

– Он у меня не первый. До него у меня было много ребят. Но любила я только Максима, – уверенно сказала женщина. – Я первое время не хотела верить в то, что он меня разлюбил. Жили мы дружно. Никогда не ссорились. Когда приходил с работы, встречала с распростертыми объятиями. На столе всегда был готов ужин из нескольких блюд. Но, как говорится, если не угодишь телом, то не угодишь и делом.

Вера молча сидела на стуле, зажав руки между коленями, и слушала женщину не перебивая. Понимала, что той нужно выговориться, облегчить душу.

– Когда муж не приходил домой, я ночи напролет не смыкала глаз, ждала, – продолжала свой рассказ Альбина. – Где-то залает собака, я тут же выскакиваю в коридор, думаю, наверно, мой Максим возвращается с работы. А он, как я это теперь понимаю, и не собирался домой идти. У него уже появился другой дом. Долго я страдала, плакала, все еще надеялась, что одумается и вернется. Не вернулся.

За окном залаяли собаки. Вера встрепенулась и подошла к окну в надежде, что вернулась Елизавета Николаевна. Но соседки все не было. Какая-то непонятная тревога стала закрадываться в душу девушки. Она вздохнула и снова присела на стул. Приготовилась слушать свою гостью.

– Мне потом коллеги мужа рассказывали, что он купил для новой семьи «жигули» и стал строить дом в Центральной усадьбе, – продолжала Альбина свой рассказ. – Я часто задумывалась: откуда у него такие деньги взялись? Разве можно, работая на утиной ферме, заработать на машину и начать дом строить? Ответы на эти вопросы я нашла только тогда, когда сама занялась бизнесом. У него ведь в ведении тысячи уток. А это и мясо, и пух, и комбикорма. Составил акт на падеж птицы, а сам уточек на базар. Одним словом, воровал у хозяина. – Гостья тряхнула головой, от чего ее густые темные волосы веером рассыпались по плечам. – Я вот еще о чем думаю, – стараясь выговориться до конца, продолжила она. – Наверно эта худющая конопатая замухрышка, я имею ввиду Лушку, увела у меня мужа приворотом. Таких страшилок, как она, мужики любить без приворота не могут.

– Я не видела эту Лушку, но ты, на мой взгляд, просто красавица, – улыбнулась гостье Вера. – И хотя я не мужчина, а на вкус и цвет, как известно, товарищей нет, все же я убеждена, что такую женщину, как ты, нормальный мужчина не бросит. Его точно приворожила рыжая утятница.

– Вот и я была уверена в этом, – поддерживая тему приворотов, заговорила Альбина. – Поэтому обратилась за помощью к бабке Ольге. А было это вот как.

Гостья стала подробно рассказывать Вере о своем походе к местной колдунье. Начала она с того, что утром отрубила голову самому крупному индюку, ощипала его и осмолила на ячменной соломе. Уложив вместе с потрошками в целлофановый пакет, отправилась к Вакулинчихе. Дверь в ее землянку была приоткрыта, и Альбина без стука вошла в сени. Положив на ящик пакет с индюком, хотела уже войти в комнату, но тут она услышала громкий мужской с кавказским акцентом голос. У бабки Ольги был гость, и он, похоже, чем-то был очень недоволен. Женщина прислонила ухо к двери и стала слушать.

– Не смогу я помочь твоему брату из тюрьмы выйти, – говорила Вакулинчиха, – и не проси, не смогу.

– Бабушка, дорогая, помоги, – умолял ее гость. – Я для тебя все что угодно сделаю, я тебя озолочу. Ведь мой брат не виновен, а ему хотят пожизненное заключение присудить.

– Мне твои тревоги понятны, сынок, но еще раз повторяю, ничем помочь не могу.

– Своим русским ты помогаешь, – с надрывом проговорил мужчина, – а чеченцу помочь не можешь. У тебя на чеченцев аллергия, да?

– Успокойся, сынок, – тихо отвечала бабка Ольга. – Я помогаю людям независимо от их национальности. Бог у всех один, а мы его дети. Но я не могу помочь убийце и насильнику. А на твоих руках и на руках твоего брата я вижу кровь безвинно убитых людей.

– Что ты такое говоришь, какая кровь? На, посмотри, мои руки чистые.

– Я в глаза твои посмотрела, и мне сразу все стало ясно. Да ты и сам, наверно, понимаешь, что за свои злодеяния когда-нибудь ответишь перед Всевышним. А теперь, – бабка Ольга подошла к двери и открыла ее настежь, – оставь мой дом.

– Ведьма старая, ты мне заплатишь за унижение, – кричал выходящий, размахивая руками. – Я тебя раздавлю, как жабу. – Он ударил ногой стоявшую у двери табуретку. – Ты меня надолго запомнишь.

Вакулинчиха молча стояла, опершись на палку, и слушала угрозы гостя.

– Я хотела незаметно тихонько уйти, – продолжала свой интригующий рассказ Альбина, – но бабка Ольга меня остановила.

– Альбина, ты ко мне по делу? – едва слышным голосом спросила она.

– Да, бабушка, по личному делу к вам, – выкладывая индюка, сказала я. – Вот, сегодня зарубила.

Вакулинчиха молча посмотрела на меня, потом повернулась к иконам и помолилась. Закончив читать молитву, усадила за стол, села рядом и взяла мою левую руку своими сухими, мозолистыми ладонями.

– Я тебе, соседка, ничем помочь не смогу, – сказала она, глядя мне прямо в глаза. – Не могу, даже если бы этого сильно хотела. Убийцам и насильникам я не помогаю.

– Что вы такое говорите, бабушка, – вскрикнула я, выдергивая руку из ладоней старухи. – Вы меня с кем-то путаете. Какая же я убийца?

– Нет, детка, я не ошибаюсь, – тихо говорила Вакулинчиха, – в твоих глазах навсегда осталась отметина убийства собственного ребенка. Вспомни хорошенько, прежде чем мне ответишь. И передо мною, словно кадры подзабытого фильма, всплыли события давний лет. Задолго до встречи с Максимом, я встречалась с одним мужчиной. Говорил, что он холост и обещал на мне жениться. Работал мой знакомый большим начальником, и я уже представляла свою будущую жизнь в достатке и роскоши. Но однажды, побывав у врача, узнала, что беременна и сообщила по телефону эту новость своему жениху. Он не ожидал от меня такого сюрприза. При встрече сообщил мне, что уезжает в командировку, а по возвращении обещал обсудить этот вопрос.

Шло время. Беременность уже достигла четырех с половиной месяцев, а мой избранник не объявлялся. Я стала его караулить, а он меня всячески избегал. И все же я его однажды встретила. Оказалось, что он давно женат и у него двое взрослых детей. Сцену истерики и слез я пропускаю. Скажу лишь, что он договорился с врачом, а я согласилась на аборт. Но так как срок был уже большим, мне сделали кесарево сечение. Потом я узнала, что ребенок был жив и у него два часа билось сердце.