Кошелек предателя - Марджори Эллингем

Он засмеялся.

— Я забыл свою реплику. Наверное, я всегда могу связаться с тобой в Бридж, — проговорил он.

И тут он увидел, как в ее глазах погасла улыбка.

15

— Вот так. Для начала прыгайте прямо сюда, а потом пойдет тонкая работа. Вы что-нибудь видите?

Прерывистый шепот Лагга донесся до Кэмпиона из узкого коридора на чердаке старой гостиницы. Они стояли, пригнувшись, под низким потолком в темном закоулке. Там было душно, чуть пахло старыми обоями и пылью. За узким окном чернела ночь, но мокрые черепицы отражали отсветы далеких звезд.

— Не нравится мне, что вы пойдете, когда у вас голова еще не в порядке, — прошептал толстяк. — Но скажу честно, не знаю, что вам остается делать. К тому же вы лазаете по крышам, как мартовский кот.

Кэмпион искренне надеялся на это, иначе все оказалось бы самоубийством. Лагг коснулся его руки.

— Я принес это с собой, — сказал он, протянув ему пакет. — Здесь те деньги из ящика. Иметь их при себе никому не повредит. А вот вам фонарь. Свету от него не больше, чем от булавочной головки. Прикроете его, никто и не заметит. Теперь слушайте. Когда спуститесь, пойдете по большой дороге и свернете вниз у холла. Там, справа, увидите арку. Рядом с ней что-то вроде аллеи. Идите по ней, а дальше по ступенькам до самого конца и окажетесь прямо на станции. Вам придется немного подождать лондонского поезда, но в это время и почтовые всегда ходят. А я, пока ничего вас не услышу, буду сидеть тихо.

Он резко повернулся. Кто-то был здесь, совсем рядом. От старых досок отдался отзвук тяжелых шагов, и кто-то сзади них задел рукавом деревянную панель. Лагг распахнул окно.

— Вылезайте, — прошептал он. — В этих старых зданиях стены или в восемь футов толщиной, или тонкие, как парусина. Да застегните же этот плащ. Жаль, что вы кепку оставили, но ничего не поделаешь. Как, готовы?

Кэмпион проскользнул через узкое отверстие и опасно повис над пропастью. Он с облегчением осознал, что ему отлично повинуются мускулы. Ему представилось, будто они похожи на большую плетеную корзину, покрывающую его кости. От этого открытия он сперва почувствовал огромную радость, а потом взволновался. С той минуты, как он расстался с Амандой и у нее на губах застыл какой-то неясный вопрос, им овладела отчаянная смелость, совершенно непохожая на все испытанное раньше. От ощущения горькой свободы и полнейшего одиночества даже ночь приобрела новое качество. Тьма сделалась элементом природы, подобно воде или воздуху, коварным и в то же время взбадривающим. Струи мягкого, влажного ветерка, гулявшие по спине, приятно холодили кожу, его дурнота отошла, уступив место предельной чувствительности, словно у него обнажился каждый нерв.

Бледное лицо Лагга маячило над ним где-то совсем близко.

— Не забудьте, — прошептал он. — Полиция впереди, а господа на хвосте. Удачи вам.

Кэмпион начал спускаться. Он легко ступал то на пятках, то на пальцах. Боже мой, он, и правда, может лазить, как кот. Его поразило это мастерство, но он подавил в себе изумление, боясь, что оно разрушит его внезапно пробудившееся инстинктивное умение.

Фонарик оказался бесценным подарком. Он отбрасывал тонкий и такой крохотный луч света, что его никак не могли заметить внизу на улице.

Он осторожно пробирался по изогнутым с наклоном черепицам, на секунду остановился у фронтона, потом бесшумно спустился, перебравшись на другую сторону. Здесь он был особенно внимателен и, распластавшись, пополз по крутому склону. Он нащупывал путь ногами.

Он повис, поддерживая себя почти без усилий, и вдруг услышал голоса. Их было два, мужских и прямо над ним. Он прижался к спасительным, неразличимым во тьме черепицам и лежал, не двигаясь.

Двое говорили между собой очень тихо. Их слов нельзя было разобрать, но перешептывались они с опаской. Затем один из них сплюнул, другой что-то шепнул ему, и первый расхохотался в ответ. Смех тут ясе прервался, но сам звук трудно было назвать приятным. Кэмпион сомневался, знаком ему смеявшийся или нет, но у него сработал предупредительный инстинкт, что он должен его знать. Он решил, что находится в части дома, по всей вероятности, выходящей на задний, полузакрытый дворик.

Он висел уже несколько минут, и его руки затекли от невыносимого напряжения.

Наконец эти двое удалились, и он услышал, как они легкими шагами двинулись во тьму. Он увидел, как гаснут искры сигарет, исчезая во мраке. Настала пауза, и, кажется, они совсем ушли. Кэмпион почувствовал, что руки у него ослабели, и он может грохнуться прямо на булыжники, но вскоре это прошло, и все стихло.

Кэмпион стал спускаться по водосточной трубе и лез по ней с опаской, пока не оказался на фронтоне, откуда ему вновь пришлось подниматься. На этот раз ему повезло больше. Очутившись на другой стороне островерхого черепичного возвышения, он спокойно перешел на отличную плоскую крышу. Она принадлежала старой конюшне, похоже, переделанной в гараж, и в пяти футах под ней проходила узкая дорожка. Его глаза все больше и больше привыкали к темноте, и сейчас, когда перед ним открылся довольно обширный квадрат неба, он уже почти мог видеть.

На дороге не было никакого движения, но немного в стороне, справа он услышал, как гудит мотор какой-то машины, очевидно, шофер менял скорость. Тут, рядом с холмом, конечно, и проходило шоссе, о котором сказал ему Лагг.

Он спокойно спустился с плоской крыши, но его руки отдохнули только на низком парапете. За ним простиралась кромешная мгла, но все же он заметил Неясный отсвет влажной мостовой на дальней стороне противоположной узкой дороги. Там все было тихо, не слышалось ни звуков, ни шагов по камням. Он наклонился над бетонным выступом и зажег фонарь. Луч был так мал, что почти не отбрасывал.

Он тут же погасил его. Он увидел то, что хотел, — гараж или каретный сарай или что-то еще с открытыми настежь высокими дверями.

Он лег на живот и, перегнувшись через парапет, низко наклонился и распахнул дверь пошире. Он обнаружил, что она удобно подвешена. Открывалась она так легко, что он чуть не потерял равновесие. Кэмпион потянул дверь обратно, пока она не остановилась под углом, образованным зданием, на котором он лежал и стеной соседнего дома. Он ждал.

Ниоткуда не доносилось ни выдоха, ни шепота, ни шороха. Вдалеке, по направлению к Хай-стрит, глупо хохотала девчонка, которую явно кто-то тискал, потом раздался крик. Он не разобрал, что кричали. Рядом с ним на узкой аллее царило молчание, влажный ветер целовал землю и стены зданий.

Он вскарабкался на дверь и начал спускаться, держась за старые, обшарпанные шпеньки. Делал он это совсем бесшумно и, когда его ноги коснулись булыжника, все было так беззвучно, словно он сошел вниз по лестнице, устланной ковром.

Не успел он выпрямиться, как дверь с силой качнулась назад, можно было предположить, что за ней притаился какой-то человек, решивший, что его время пришло и не замедливший этим воспользоваться. Кэмпион, ничего не сознавая, с инстинктивной быстротой отодвинулся в сторону. По-прежнему повинуясь инстинкту, он с силой, вслепую ударил ногой в темноту. Он ощутил ткань костюма и крепкое плечо под ней, но нападавший обогнул его снизу, проскочив под вытянутой ногой Кэмпиона, тут же упал, и его тяжелая дубинка с грохотом полетела в канаву. Кэмпион бросился бежать и вновь почувствовал наслаждение свободой, полным отсутствием скованности в движениях. Былая неуверенность исчезла под напором новых ощущений. Его болезнь перешла в стадию совершенной безответственности, соединившейся с постоянным для него сознанием одной-единственной цели. Он был отлично вытренирован, двигался, как гончая, раскованно и так легко, что его шагов по гудрону шоссе никто бы не услышал.

Хай-стрит казалась пустой и погруженной во тьму, но, когда он миновал холм, сзади него выросла целая толпа. Выкрики и гулкие шаги тяжким эхом отдавались на соседних улицах, им вторили другие у входа в отель. Он прибавил ходу, комья земли вылетали у него из-под ног.

Кто-то сзади засвистел в полицейский свисток. Он пригнулся и успел вовремя нырнуть под арку. Темное пространство, открывшееся перед ним, напоминало огромную пасть, и он ринулся прямо в нее. Улица сзади него как будто ожила. Он слышал выкрики, громкие расспросы и уловил у себя над плечом свет от фонаря.

Ему помогло затемнение. Бесхитростное умение находить себе путь во мраке и к тому же поразительная скорость должны были его спасти, если повезет. Он перемахнул через стену и очутился как раз на каменных ступеньках по дороге к станции. Это было единственное освещенное здание в городе, и он без труда обнаружил вход. Отчетливо сознавая, что он делает, Кэмпион снял свой грязный плащ, погасил фонарь и, держа их в руке, двинулся туда. Он мог бы услышать, как поезд, пыхтя, подъезжает к станции, но, еще не оправившись от нервного напряжения, реагировал только на звуки, доносившиеся сзади. Конечно, они найдут его. Здесь для этого самое подходящее место. Полиция никогда не ошибается, не пренебрегает очевидным и, по всей вероятности, будет его искать на станции, если этого не сделают другие.